*П. Беранже. «Бабушка». Перевод В. Курочкина
** Presto, presto, presto, signori! (итал.) – Быстро, быстро, быстро, господа!
*** Seta di Napoli (итал.) – шелк из Неаполя.
Глава 33. Король умер – да здравствует король! (23 и 24 апреля 1617)
Поднимаясь к королеве, Арман вспоминал недавний разговор с отцом Жозефом – о предвестьях и приметах.
– Испанцы несут слово Божие язычникам Нового света! – капуцин, как всегда, был за Испанию.
– И трюмами вывозят золото. Неплохой обмен, отец Жозеф, не находите? – епископ Люсонский раздраженно теребил четки.
Шокированный капуцин и не думал сдаваться:
– Единство католических государств есть идеал, к которому должен стремиться каждый христианин!
– Испанский король только и мечтает, чтобы вся Европа причащалась из его рук – вином, которое вырастили в Мадриде и разлили в Вене! – Арман стукнул кулаком по большой карте мира на стене. – В Америке Габсбурги, в Африке Габсбурги, в Азии Габсбурги! Plus Ultra! Скоро не останется ни Франции, ни Италии, а будут одни сплошные Габсбурги.
– Что-то похожее я слышал от Генриха Четвертого, – заметил капуцин задумчиво.
– За семь лет Габсбурги еще более усилили свои позиции: что они сделали с Чехией? Венгрией? Пфальцем? Уничтожили государственность, обратив в покорных слуг, лишив любых прав!
– Вы преувеличиваете, дорогой Арман. Не забывайте, что король Испании борется с магометанами! Я убежден, что новый Крестовый поход…
– Не говорите мне о Крестовых походах! – четки полетели в стену, щелкнув по Лиссабону прежде чем упасть на ковер. – Себастьяна Португальского воспитывали иезуиты – он вырос не королем, а Христовым паладином. Кому из его подданных стало легче, когда он утонул в магрибском болоте, не оставив наследника и позволив заграбастать страну испанскому королю?
– В Магрибе нет болот, дорогой Арман, – капуцин подобрал четки и задумчиво прижал к губам аметистовые шарики. – Вы полагаете, что отец Коттон – духовник короля – настраивает его отправиться в Крестовый поход?
– Достаточно, что этот иезуит настраивает Людовика против матери. Вчера король сказал Люиню, что я превратил дворец в бордель! – подойдя к карте, епископ вперил взор в Австрию и Чехию. – Император Матиас стар. И бездетен. Фердинанд, его племянничек, ненавидит протестантов. Тоже воспитанник иезуитов, между прочим! Что-то назревает в Австрии, отец Жозеф. Если власть переходит к боковой линии – обязательно жди потрясений… Что-то у меня нехорошие предчувствия.
– В воздухе что-то есть, какие-то предвестья, – согласился отец Жозеф.
– Что доносит ваша агентура? Капуцины ходят по всему миру, все слышат, все видят…Что же будет с Австрией? И с нами?
– Протестантские княжества Германии боятся Испании. Венеция боится Испании и пытается заключить союз со швейцарскими Гризонами, чтобы как-то защититься. А нас защищают испанские браки, – пожал плечами монах. – Королева-регентша очень дальновидно выдала сына за испанскую принцессу, а дочь – за испанского дофина. Она покорная слуга Католического короля, недаром испанский посол заседает в Государственном совете.
– Неплохой противовес ему составлял Конде, – хмыкнул Арман. – Ныне утраченный в связи с переездом в Бастилию. Я надеялся, что устранив Конде, мы сможем перестать барахтаться в акватории внутренних дрязг и выйти на большую воду европейской политики! Но этот Люинь…
– Совершенно заурядный человек, дорогой Арман, могу вас успокоить. Не понимаю, почему вы придаете этой фигуре такое большое значение. Я слышал, что у его величества опять был припадок?
– Да, и сильный. Разжимали ему зубы ножом, чтобы влить немного вина. Не исключали возможность самого худшего, – Арман благочестиво поднял глаза к потолку – расписанному деяниями Геракла. Могучий герой рубил головы Лернейской гидре, а юноша Иолай прижигал шеи чудовища горящей головней. – Королева уже готова была прощупать Парламент на предмет регентства на время малолетства Гастона.
– Но король выздоровел, благодарение Господу. Говорят, припадок случился после игры с Кончини в бильярд?
– Да, – неохотно сказал Арман. – Кончино во время игры надел шляпу. А вчера уселся в кресло короля на Совете. Впрочем, королева все равно не допускает Людовика на заседания – советует спать в другом месте. Флорентиец дискредитирует корону.
«И мешает мне занять первое место в правительстве», – мог бы сказать епископ, но в разговоре с отцом Жозефом это было излишне – капуцин без слов все понял и, Арман был в этом уверен, – согласился.
Даже отцу Жозефу Арман не признался бы, как его напугала встреча с астрологом в кабинете Леоноры – больше, чем припадок Людовика, больше, чем подметное письмо… Астролог Элиан Монтальто, закутанный в неприметный грубошерстный плащ, столкнулся с ним у потайного хода. Ступеньки вверх вели в потайной будуар королевы, а ступеньки вниз – к Сене, к выходу из дворца. Астролог явно не собирался в постель Марии Медичи, следовательно, хотел покинуть Лувр. Чего не делал ни разу за несколько лет, проведенных буквально в шкафу у Галигаи.
Едва не врезавшись головой Арману в живот, старик поднял черные слезящиеся глаза и молча поклонился, приложив ладонь ко лбу, а затем к груди. Другой рукой он держал тощий мешок, не оставляя сомнений в том, что собрался в путешествие.
Слишком много вестников!
Утром – письмо. Информатор делился сведениями столь невероятными, что не будь у епископа закалки, полученной девять лет назад в кустах шиповника, он бы заволновался.
В обед – бегство астролога. Письмо Арман сжег и развеял, но при встрече с Монтальто ему вдруг почудилось, что пепел жжет карман.
И даже вечерняя беседа с отцом Жозефом не принесла обычного облегчения.
Так что к королеве Арман явился совсем измотанным.
Королева, отчаявшись как-то расшевелить любовника, принялась читать ему гороскоп короля, составленный Монтальто. Звезды не сулили королю смерти в молодости, и Мария, вздохнув, прекратила в своих мечтах усаживать на трон десятилетнего Гастона Анжуйского.
Мария провела плохую ночь и проснулась задолго до рассвета – от пощечины.
Вскрикнув, она вскочила, широко раскрыв глаза и схватившись за щеку – кожа горела. Снова этот сон! Уже зная, что увидит, она высекла огонь и поднесла к лицу зеркало. В теплом свете свечей из ароматного воска она выглядела загадочно и молодо – и красный отпечаток на щеке ее не портил.
Разлепивший ресницы Арман томно поглядел на нее и скользнул ближе – упираясь ей в бедро горячим свидетельством своей заинтересованности.
– Что случилось, ваше величество? – тихо спросил он, кладя руку ей на поясницу. Мария задумалась, сведя светлые брови к длинному носу и закатывая близко посаженные глаза – Арман понял, что дело серьезное. Такая гримаса появлялась на ее лице только при большом замешательстве – затруднения рангом помельче эта женщина встречала маской гнева.
