– Это большая честь для нас, герцог, – Арман столь же учтиво подметает мостовую, а вот Клод шляпу где-то потерял и просто склоняет голову. На красные от крови булыжники падают его слезы, и Клод, к собственному ужасу, рыдает, уткнувшись в платок. Позор! Но остановиться не может.
– Мсье де Ногаре, прошу извинить моего друга. Клод Бутийе – студент юридического факультета Сорбонны, человек сугубо штатский.
– Пустяки! – раздается в ответ. Герцог тоже достал платок и вытирает лицо, улыбаясь Клоду. – Слезы, маркиз, – самое предпочтительное из того, что иной раз льется из человека после боя. Кого-то тошнит, а один мой друг и вовсе обделался. В той драке он заколол четверых, но я был бы куда больше ему признателен, если б он был убит до извержения в штаны.
Арман хохочет, закидывая голову, как конь, которого дернули за узду. Клод робко улыбается, герцог, ухмыляясь, толкает его в плечо, отчего студент еле удерживается на ногах – сила у Анри медвежья, хоть ростом он и не превосходит Клода, но широк в плечах и крепко сбит.
– А теперь в самый раз вспомнить ордонанс «Против убийств, которые ежедневно происходят в нашем королевстве», – окидывая взглядом поле боя, замечает Арман. – Вам, герцог, необходимо привести себя в порядок, пока не арестовали.
– Арестовали? Меня? – подбоченившись, переспрашивает герцог, и Клод вдруг вспоминает, откуда ему знакома фамилия Ногаре. Жан-Луи де Ногаре, герцог Д’Эпернон – фаворит короля Генриха III, «архиминьон», всесильный при жизни прошлого монарха, сохранивший немалую часть своего влияния при короле нынешнем… Богатства и земли его столь велики, что старшему сыну он выделил герцогство Фуа-Кандаль, а второму – герцогство Ла Валетт, не заставив ждать наследства. И в самом деле, отпрыск Д’Эпернона имеет мало шансов попасть в Бастилию – скорее уж туда отправятся те, кто попробует взять его под арест.
– Но вам нужна помощь лекаря, – восклицает Арман. – Вы ранены.
– Давайте покинем эту чертову дыру и доберемся до приличного трактира, – командует Анри де Ногаре, и, к облегчению Клода, они наконец-то сворачивают на соседнюю улицу.
Но до выпивки они не добираются, потому что Анри бледнеет и останавливается, ухватившись за руку Армана.
– Нога… – протягивает Анри свой платок, и без того красный от крови.
Арман быстро перетягивает ногу выше раны, и герцог, не сгибая колена, делает еще несколько шагов. Клод уже собирается поспрашивать насчет доктора у стайки уличных мальчишек, опасливо следующих в кильватере, как взор его падает на вывеску со змеей, обвившей чашу – символ гильдии эскулапов.
– Святая Мадонна, это же дом лекаря, – не веря своему счастью, произносит Клод. Грохот кулаков и зычные голоса двух кадетов военной академии поднимут и покойника. Но докторов часто будят именно таким образом, так что служанка, высунувшаяся из окна второго этажа, не выглядит испуганной. Или растерянной: быстро оценив состояние Анри, она кивает и через пару мгновений уже стучит щеколдой, открывая дверь.
– Мэтр Бурже сейчас выйдет. Садитесь, – она кивает на широкую скамью у входа и неторопливо отворяет ставни, впуская солнечный свет в большую сумрачную залу с развешанными по стенам пучками трав и потемневшей от времени картиной, где Святой Рох демонстрирует чумную язву на бедре.
Ступеньки скрипят под ногами мэтра Бурже – сухонького старичка в черном, на ходу застегивающего воротник, более всего напоминающий надетый на шею мельничный жернов.
– Доброе утро, господа, – приветствует он троицу. – Кому из вас требуется помощь?
– Вот, – указывает Арман на бледного герцога. – Наш друг несколько пострадал при обращении с колющим оружием. Так получилось.
– Так получается у каждого второго пациента, – хмыкает доктор. – Амели, принеси воды! Раздевайтесь, сударь.
Через час Анри Ногаре обмыт от крови, перевязан – раны, по счастью, неопасные – и по-прежнему томим жаждой.
– Господа, после визита к лекарю мой кошелек сильно похудел, но выпить нам все-таки необходимо, – щеки его вновь обрели румянец, а походка – скорость.
Харчевня «Путь паломника» удостаивается его благосклонного внимания, и троица двигается сквозь густо набитый зал к укромному столу у окна, молниеносно освобожденному для них трактирщиком. Накренившись из-за раненой ноги, Анри задевает плащом по лицу молодого парня, что-то бурно обсуждающего в большой компании. Тот, едва взглянув на Анри, торопится отодвинуть тяжелый дубовый стул подальше с его пути.
– Чтоб мне носить свою голову под мышкой, как Святому Дени, – будет мальчик! Моя тетка – повитуха, она говорит, что живот вперед – точно так же, когда королева носила дофина, – стучит кружкой по столу его приятель.
– Если родится девчонка – угощение будет куда скромнее, чем при рождении Луи.
– Последний раз до Людовика это случилось – дай Бог памяти – при Генрихе Втором! Дофин Франциск – сорок лет тому назад. А сейчас кто бы ни родился – такого размаха уже не будет, – Арман вполуха слушает разговоры за соседними столами, пока Анри громогласно требует анжуйского.
Анри еще не успевает устроить ногу, плохо гнущуюся из-за плотной повязки, а кувшин уже на столе.
– Как же вы попали в такое положение? – спрашивает маркиз, вместе с жаждой решаясь утолить и любопытство.
Клод боязливо выглянул из-за кружки и тоже навострил уши.
– Ничего нет гаже рогачей! – осушив кружку до дна, провозгласил Анри де Ногаре. – Еще рогоносец благодушный, смиренный и терпеливый может рассчитывать на место в обществе, но рогоносцев свирепых и одержимых жаждой мщения надо истреблять, как бешеных собак! Я снискал расположение одной дамы – любительницы горячих скачек в постели, да кто-то нас выследил. В какой сточной канаве он нанял этих убийц? Они напали на меня внезапно, на мосту Сен-Мишель, загнали в щель между домами и оттеснили к воде. Двоих я заколол сразу, но они убили моего слугу! Бедняга свалился в Сену, будучи еще жив – уж лучше быть заколотым, чем утонуть! Я ничем не мог ему помочь – отбивался от оставшихся, и если бы не Провидение, пославшее мне вас, маркиз, я не знаю, смог бы я когда-нибудь глотнуть анжуйского. Еще вина, ленивый ублюдок! – запустив пустым кувшином в рябого слугу, Анри откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
– Что ж, стоит поблагодарить Провидение – и за нашу встречу, и за скупость рогоносца, пожалевшего денег на истинно искусных убийц, – принимая из рук слуги кувшин, Арман сам наполнил кружки.
– Он скуп на золото так же, как и на постельные утехи, содомит проклятый, – Анри одним глотком осушил полкружки. – Если б на месте этих каналий был один-единственный настоящий bravi из Венеции – мы бы сейчас с вами не разговаривали.
– Вы возвращались от этой дамы, когда на вас напали? – осмелился подать голос Клод.
– Вообще-то нет, – Анри пропустил меж пальцев кончик уса, прежде чем ответить.
Клода обуяла зависть – у герцога были на диво густые темные, лихо закрученные усы. Арман, в свои семнадцать хоть и не нуждался в бритье щек и подбородка, усы все-таки отрастил и сейчас тоже пристально следил за манипуляциями Анри.
