Мне показалось, или его глаза блеснули во тьме красными всполохами?
— Не надо. Верю на слово, — отмахнулась я.
Мои сны недвусмысленно намекали на участие местных демонов или вампиров в непонятной, пока скрытой мраком беспамятства ситуации гибели моих родителей. Я и так допустила непозволительную близость, принимая поцелуй.
— Лучше объясни, почему мне стало так плохо от напитка и зачем мне его подливала иса Ульрика.
— А она подливала? Хм. Неужели еще надеется?
Последнее он пробормотал задумчиво. Я вспомнила красавицу с ангельским лицом, и мои зубы предательски застучали. Акустика кабинки превратила обычно едва слышный звук в громкую мерзлявую дробь, словно я, пользуясь темнотой, бобром ухрумкивала деревянную обшивку.
Шай-Гирим хмыкнул и, легко ухватив на талию, под мокрый треск тонкой ткани утянул меня к себе на колени. Горячие, замечу, колени, блин, ох, какие горячие.
А, плевать. Как говорил дед, на родине его предков есть поговорка «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». Будем считать, что сейчас, на предельно опасной дистанции я героически шпионю в стане противника. Чтобы все новости узнать первой.
Со стоном облегчения я обвила демона руками, поерзала, устраиваясь поудобнее и… постучала по лацкану камзола согнутым пальцем, дескать, что ты там говорил? Продолжай.
— Шай, а на что надеется Ульрика? И о напитке магическом тоже расскажи.
На мою щеку упала прядь шелковых волос.
Он сидел неподвижно, обхватив меня руками за плечи, и никаких подозрительных телодвижений не совершал. Смущал сам факт моего восседания на коленях куратора и хрипловатый баритон, звучавший несколько неприлично под мерное потрескивание колес.
Напиток, по мнению демона, действительно был бы неплохим подарком для нульри. Но только в случае хоть немного открытых магических каналов. И никак не подходил для моих нулевых, практически склеенных энергетических вен.
Волшебный пунш надул меня, как деревенский мальчишка лягушку. Объем есть, а наполнения никакого. И перенапряженная пустая система начала отказывать.
— А сейчас? — опасливо спросила я.
— Сейчас ты завидная нульри, — как-то нехотя сообщил куратор. — Из-за пунша мне пришлось рискнуть и поделиться магией. Да и какая была разница? В любом случае исхода было два. Или ты не выдерживаешь перегрузки и красиво улетаешь к себе в родной мирок. Что, кстати, тебе грозило и без моего участия. Или принимаешь магию. Бабочка, ты, видно, выпила от души, если смогла принять высшего через поцелуй — самый простой способ тесного контакта.
— Ну, сначала было даже неплохо, — неопределенно заметила я, осторожно поворачиваясь, чтобы погреть о демона другой бок. — Но потом ты увлекся…
— Я не железный. И ты, для новичка, забрала удивительно много избыточной магии. Я с непривычки чуть не потерял контроль.
Шай-Гирим полыхнул красным взглядом. И в карете стало ощутимо теплее. Совсем рядом с моим ухом быстрее застучало гулкое демоническое сердце, прорываясь, чтобы ткнуться, стукнуть сильнее о мою кожу.
Куратор молчал, никаких обвинений не предъявлял. Это радовало. Мой дедушка во всех домашних прениях предпочитал обвинять бабушку. Это она его вечно выводила из себя или просто отвлекала. И когда, еще маленькая, я задала вопрос, случается ли хоть что-то с ним по собственной инициативе, дед долго ходил надутым, а потом ткнул в меня грубо обкромсанным ногтем и сообщил, что есть правильная французская поговорка «Ищите женщину». Со времен рая прекрасный пол традиционно во всем виноват, и кто он такой, чтобы спорить с вековыми канонами.
Из-за яблочной кражи Евы бедный Адам лишился привычного безопасного дома и сделал вывод. С тех пор каких только Адамов не носила земля, но на историческую память ни один не жаловался — все знают, в чем фишка.
Я вздохнула и подождала демонических обвинений. Из-за кого Шай-Гиримчик потерял контроль? Конечно, из-за опаснейшей земной девушки, напавшей на доброго демона и присосавшейся к нему как энергетическая пиявка.
Ждала. Но… упреки не прозвучали. Хм. Хотя благодарностей тоже не дождалась, а ведь, если мне не изменяет память, именно со сбросом излишков у высшего были серьезные проблемы. «Спасибо» еще не заслужила.
Эх, мужчины разных миров отличаются, но все же не кардинально.
Доехали мы без происшествий. Встречающая нас Хедда что-то учуяла, иначе не кружила бы счастливо вокруг куратора и не подмигивала бы мне как заправская маман веселого дома.
Пока мужчина нес меня в комнату, она, радостно подпрыгивая, неслась рядом и перечисляла, какие вкусности сейчас принесет прямо в спальню. Мой уставший вид мокрой тряпки ее нисколько не смущал, а даже воодушевлял. Видно, служанка радовалась моей обманчивой неспособности оказывать сопротивление.
Демон тоже настораживал. Дома он превратился в человеческого мужчину, но в серебристых сполохах глаз продолжали мелькать красные искры. Ставшая на несколько размеров меньше одежда продолжала пропускать огненные волны жара, идущие от его тела. Свет домашних ламп четко подсвечивал не только мощные хищные скулы, но и опасно задумчивое выражение лица в целом.
Мне даже показалось несколько раз, что он прислушивается к намекающему бормотанию Хедды насчет «согреть милую девочку».
Но… все же именно показалось. Потому что Шай-Гирим распорядился принести-таки ужин в мою комнату, а сам отправился к себе. Мелькнув широкой спиной в проеме двери и утащив за собой негодующе бормочущую служанку.
И еще мне кое-что почудилось: собственное, слабое, мимолетное, легкое как крыло бабочки, но разочарование. Оставшись одна, моясь, переодеваясь и ужиная, я попыталась разобраться, что же такое испытала на самом деле после ухода куратора, но так ничего и не прояснила. Мелькнувшее чувство спряталось в моей душе-потемках, как заправская черная кошка в темной комнате. Без подруги и пары бокалов вина не разобраться.
Собрав опустевшие тарелки на фарфоровый, идеально гладкий под ладонями поднос, я вынесла его в коридор на тумбу. Прислушалась к тишине, ловя себя на мысли — дом не выглядел погруженным в сон, скорее затаился и приглядывался ко мне, подсматривая из картин, любопытно принюхиваясь свисающими под собственным весом ветками незнакомых растений. Хищник, как и его хозяин.
Я вернулась к себе, плотно прикрыв дверь, пытаясь отгородить маленький собственный мирок, заслониться от неизвестности.
Где-то у солнечного сплетения тихо и пусто заныло. Заворочалось холодным клубком, потягивая за внутренности, словно за тонкие дребезжащие нити, рассылая морозные судороги в пальцы. Чтобы уснуть, пришлось кутаться в одеяло будто в тугой кокон. Вышло не сразу: то плечо неудачно торчало, то нога вдруг оказывалась на свободе. Приходилось крутиться, пытаясь спрятаться чуть не с головой, замотаться, как приготовившаяся к новой вехе своей жизни гусеница.
Уже уплывая в полудрему, я поняла: куратор так и не ответил на мой вопрос об Ульрике. Ну и ладно, это вообще не важно. Моя основная задача сейчас — увидеть следующий кусочек полузабытого паззла моей памяти. То, на что я уже перестала надеяться и что вдруг сдвинулось с мертвой точки в этом наполненном волшебством мире — еще одно воспоминание, следующий сон о родителях.
