Барбара как-то сказала, что самая правильная жизнь — это когда время от времени делаешь нечто совсем новое, никогда не раньше не случавшееся. Кажется, еще немного и я попытаюсь впервые упасть в обморок.
— По-мо-ги-те. Глюки, — жалко произнесла я и закрыла глаза.
— Где?! — всполошились рядом. — Прячься!
Что-то хлопнуло и снова стало тихо.
Некоторое время я просидела с закрытыми глазами, но обморок категорически не приходил. Несмотря на внешнюю хрупкость, здоровье у меня было на редкость надежное, и для нормальной потери сознания требовался хотя бы удар по голове.
Осторожно приоткрыв глаза, я изучила обстановку. Так. Доски — на насыпи, внизу — холмики, рядом — обычный маленький бочонок. Обычный.
Проморгавшись, я заглянула внутрь. И не увидела ни крышки, ни дна. Зато кто-то глухо забубнил:
— Ну как? Глюки ушли? Может мне вылезти, а может не надо?
— Может и не надо, — слабо согласилась я, перекинув ногу через насыпь и съезжая к кладбищу. Раньше я туда не хотела, но сейчас — сейчас решилась. — Ты пока не торопись, посиди тут, а я обстановку разведаю.
— Я один боюсь, — захныкал голос из бочонка. — мне, может, страшно.
И мне… стало жалко его. Страшненький, конечно, но совсем малыш. Боится, как маленький. Эх, пропадет ведь без меня.
— Вылезай тогда. Будем считать, что глюки ушли, — решительно сказала я. — Меня зовут Эмили. Хочешь, вместе пойдем в поселок, попробуем узнать почему пропали дети? Ты, кстати, не пропадал? Я бы быстро тебя нашла.
Через минуту мы с Тортилом, так звали мальчугана, спускались к обелискам. Он не числился в пропавших детях, но боялся потеряться, поэтому старался держаться рядом с кем-нибудь из казавшихся ему надежными взрослых. Хотя еще совсем недавно свободно носился с друзьями.
После исчезновения одного из друзей счастливые деньки здешних малышей закончились. Сейчас меня крепко удерживали за руку, чуть не до синяков. А парень-то крепкий.
— Дядька Хван! — закричал Тортил, пнув пригорок земли. — Можете не вылазить! Это мы с Эмили к цирковому поселку идем.
— Эмили? — удивленно донеслось снизу, и земля задергалась, побежала комьями вниз.
— Да, подружка моя новая, такая маленькая и худая, что может и дохлая. Нашенская!
К слову, я среднего роста. И размеры у меня нормальные, даже пухлые кое-где, о диете иногда подумываю. Но спорить рядом с трясущейся могилой и пытающимся оттуда вылезти скелетом я точно не буду. Худая так худая. Радует, что хотя бы насчет «дохлой» Тортил употребил свое любимое неточное «может».
Под подозрительными взглядами скелетов, вылезших по пояс, мы добрались до пролеска, от которого начиналась дорога.
— Пока идем, может расскажешь, кто у вас пропал? — спросила я, с облегчением выдыхая. На кладбище задерживаться не хотелось, рано мне.
— Может расскажу, — подхватил Тортил, восторженно заморгав. Вот что значит говорить с человеком на его языке. — Мой друг, Юнатан, не пришел домой третьего дня.
— Какой еще Юнатан, почему мы не знаем?
Охнув, мой маленький спутник подпрыгнул. И на землю упал уже пустой бочонок, без дна и крышки, со странной темнотой внутри. Причем он тут же наклонился и скромно покатил к кустам. Благоразумный Тортил смывался с места событий. А из-за деревьев вышли двое. Здоровенный длинноволосый Люций, именно он задал вопрос, и широко улыбающийся Аль-Парам.
Чтоб их… парам-парам по-разному, в хвост и гриву.
— Тортил, не бойся, это мои знакомые! — закричала я, бросаясь вслед за превратившимся мальчишкой. — Которые, мать их, как бы не вмешиваются в мое задание!
— Как бы мы и не вмешиваемся, мы просто наблюдаем, — нагло сообщил Люций, одним прыжком оказываясь перед катящимся бочонком. Его глаза горели, кое-кому явно нравилось догонять убегающую цель.
Бочонок на мгновение затормозил, но затем вильнул и ловко, почти вплотную чиркнув по ноге здоровяка, обогнул его.
— Да не трогайте вы малыша! — рявкнула я, продолжая бежать за Тортилом. — Лапочка, не бойся этих дураков, я слово даю, что они тебя не тронут!
Аль-Парам, который кинулся наперерез мальчугану, резко отшагнул и поднял вверх руки. Дескать, вообще не планировал никого трогать.
И… бочонок остановился. Покрутился в траве и, чуть покачиваясь, словно в сомнениях, встал на попа.
Наверху показалась клетчатая кепка, под ней — нахмуренный лоб и два сощуренных глаза.
— Лапочка?
— Однозначно. И красавчик, — твердо добавила я. Добрые слова лишними не бывают, а маленький трусишка явно нуждался в одобрении и поддержке.
Через несколько секунд я уже держала в руке детскую ладошку, Тортил прислонился ко мне деревянным обручем-плечом, и мы вместе испытывающе смотрели на кадетов.
— Мы не тебя ждали. С самого начала тут стоим, изучаем как новички скелетов проходят. Решили присмотреться, оценить кого можно в команду взять. Но пока никого интересного. Может быть, дальше себя народ проявит, — обманчиво мягко признался Аль-Парам. При грубом тембре голоса он каким-то чудом ухитрялся издавать мурлыкающие звуки.
Зато Люций рокотал, нисколько не сглаживая хриплый бас:
— Ты же последняя? Если хочешь, можешь немного пройтись с нами, рассказать про Юнатана. А мы потом показания дадим, дескать, девочка хорошая и порекомендуем в хозяйственную службу академии.
— А, — сказала я нейтрально и, кажется, чересчур сдавила пальцы Тортила. Он пискнул, но промолчал. — Хозяйственная служба. За информацию и… все, больше ничего делать не надо? В команду кандидатом рассматриваете?
— Тебя? Шутишь, — хохотнул Люций. — Кому нужна девка в партнеры? В смысле, не для этого дела.
Я качнулась с носка на пятку и искренне, от души сказала:
— Мальчики, а не пошли бы вы, такие крутые, за кем-нибудь еще понаблюдать? Не хочу при ребенке быть грубой, но вы меня поняли…
Мгновение и надо мной горой завис Люций. Передвигался он с какой-то пугающе фантастической скоростью. Только что был метрах в трех, и сразу — в сантиметре, подавляя мощью громадного тела. От тяжелого злого дыхания мундир на нем даже потрескивал.
— Ты, девка, не заигрывайся. Знай свое место. На кого голос поднимаешь? Перед тобой имперские дворяне…
Дворяне? Во что они тут играют? Я с интересом подняла глаза, поморщилась от слишком близкого горячего дыхания и поцокала языком:
— А дотронуться не можешь, правильно понимаю? Приказ жесткий и новички неприкасаемы? Какая прелесть! Передай от меня благодарность куратору Джонсону. Хотя… я и сама ему скажу. А вам, проказники благородной крови, не советую за мной таскаться, не люблю, знаете ли, когда размышлениям мешает звон стальных яиц.
Глава 6. Красивая девушка, но помирает на глазах
Люций зарычал, его лицо пошло волной, трансформируясь в нечто гротескно-грубое. Китель треснул по швам на плечах, вспенив по прорехам белые облака тонкой нижней рубашки.
