И еще одно мнение, на сей раз основанное на так называемой Системно-векторной психологии Юрия Бурлана. Сводится оно к следующему. «Во всем, что связано с Никой Турбиной, часто произносится слово “звук”, что сразу же ставит ее на один уровень с известными поэтами, закончившими свою жизнь трагически. Кроме “звука”, в наследство от природы девочка получила “зрение” и “уретру” – почти классический набор векторов поэта с суицидальным комплексом.
Люди со звуковым вектором оторваны от действительности. Их стихия – собственные размышления, погружение в себя. Вседозволенность и неприемлемость запретов, как характерные черты человека с уретральным вектором, также были свойственны Нике. Близкие поощряли их косвенно или напрямую, инициируя в девочке степень превосходства. Ее талант был растиражирован и доведен до наивысшей информационной точки. Это напоминает некую спекуляцию талантом ребенка, за которого все решают родители, всенародно демонстрируя его одаренность. В конце концов, маленькая поэтесса “союзного значения” оказалась на обочине славы.
Может быть, не стоило… упиваться тем, что ребенок пишет недетские стихи, направив девочкино восприятие мира девочкой в более детское русло. Вывести Нику из ее внутреннего мира в настоящий, делая это аккуратно, постепенно, последовательно, переориентировав в другую профессию. Детей со звуковым вектором нельзя “загонять” в себя. Если это делать, ребенок не сумеет адаптироваться в обществе. Ника стала таким социальным неадаптантом. Оказаться на пике международного признания и славы, а потом со всей мощью обрушиться вниз, такое способен вынести не каждый, даже опытный, поэт. Что же говорить о ребенке, которого на этот Олимп сначала затащили, а потом столкнули со всей силой безразличия и надменности»
[255].
Материалов, анализирующих судьбу Ники, не счесть. Я сознательно привел те, которые показались мне наиболее интересными. Однако их авторы, как бы разумно ни рассуждали, какие бы серьезные выводы ни делали (кстати, со многими из них я согласен), к сожалению, знали Нику заочно. Читатели вправе бросить камень и в мой огород, потому как я с ней тоже не встречался, о чем очень сожалею и когда-то писал в поэме «Ника Турбина»: «…Я от мысли едва ли не вою, / Что тебя не увидел живою / И к тебе не явился воочию, / Словно звук, ожидаемый ночью».
И все-таки больше доверяю тем, кто лично знал Нику в разные периоды ее жизни. С большинством из них я знаком и с чистой совестью их цитирую.
Анатолий Борсюк высказал такое мнение: «В том, какой стала Ника, виноваты, конечно, взрослые, каждый по-своему, в меру своего влияния на нее. Именно они, и в первую очередь родные, демонстрировали образцы поведения ей, маленькой, чрезвычайно чувствительной, эмоциональной, все моментально впитывающей. Даже если бы ее ангелы окружали, и то она имела бы проблемы в жизни, поскольку у нее были подвижная нервная система и несбалансированная психика. Кроме того, у маленького ребенка нет никаких защитных функций. Надо было вокруг Ники создать профессиональную защиту – не отгораживать ее от мира, а ставить пределы, в которых она в двенадцать лет может находиться: это выступление нужно, а это уже будет слишком для ее нервной системы; сюда она поедет, а туда ехать не следует; написала стихи – каким-то образом снять с нее напряжение, чтобы она в этом состоянии не находилась. Здесь должны были работать профессионалы. И никакого труда это не составляло, было бы желание. Потом стало тяжелее, позже еще тяжелее, и в конце концов уже нельзя было исправить».
Полное право говорить о причинах столь трагической жизни своей бывшей студентки и подруги имеет Алена Галич. «То, что обязательно для обычных детей, – говорит Алена Александровна, – не обязательно для детей с психическими отклонениями, у которых иногда этот маленький ген дает вспышку гениальности. Бог одаряет маленького вундеркинда, а дальше уже все зависит от окружающей среды и от человека, потому что никто у него таланта не отнимает. Гениальность уходит, а талант остается, и все уже решают условия – развивается он или нет. Ника, безусловно, была человеком талантливым. К таким детям нужно проявлять больше внимания, больше любви, больше наблюдать за ними, куда их потянет, куда поведет. И потом эти дети, как правило, очень нервозные, им присуща эмоциональная возбудимость.
Я могу сказать, что Ника вундеркиндом была в детстве – безусловно, что она была талантливым человеком – да. Но жизнь у нее сложилась трагически также в силу того, что, когда она училась, в стране жить было очень сложно – все находились в крайне тяжелом материальном положении. Я думаю, что люди, которые в свое время были к ней близки и поддерживали ее, ушли в сторону. Я никого не осуждаю, считаю, что и сама в немалой степени виновата, потому что нужно было уделять ей больше внимания. Но ведь Ника принесла славу нашей стране своими детскими стихами. Хотя бы в память об этом она требовала поддержки, потому что многие дети просто уходят в никуда. Она-то никуда не уходила, я еще раз повторяю, Ника была очень талантливым человеком, и ей нужно было такое четкое окружение, которое бы могло около нее быть все время. Но его не нашлось. Конечно, я считаю, что близкие люди должны были до конца оставаться в таком качестве и поддерживать ее».
Мнение Алеси Мининой: «Нике слава была ни к чему, она и деньги нужны были ее близким, самым родным людям, привыкшим к этому с детства Ники. А порывы Майи быстрее ее выпихнуть (вот, мол, у меня ребенок-гений!) – это не более чем попытка ее использовать. Мне кажется, что своих детей использовать нельзя. И вообще талантливых деток надо ограждать от взрослой жизни и ее несправедливости, а получилось, что Ника ее хлебнула выше крыши со всеми этими интервью и журналистами. Конечно же, ее предупреждали, что можно, а что нельзя говорить. Соответственно учили девочку лицемерить, а она это ненавидела лютой ненавистью. Несмотря на это, Ника производила яркое впечатление на всех без исключения, хотя было заметно, что она человек с поломанной судьбой».
«Дар дают на хранение и на реализацию, – мудро сказал Сергей Миров. – Это провокация сверху, человек обязан на нее как-то отреагировать, что-то сделать». Ника сама сделать ничего не могла, ей помогли, а точней ее заставили, этот дар реализовать, и то лишь частично, но не помогли его сохранить. Неокрепшая психика ребенка, как правило, подчиняется взрослым, доверяя им свое направление. А взрослые получают от эксплуатации ребенка частые и сиюминутные удовольствия. И хотя Ника ощущала предначертания судьбы, о которых кричали ее строки, близкие им дивились, ими восхищались, но, ослепленные восходящей до небес известностью девочки, не хотели видеть иного ее состояния. “Провокация сверху” удалась.
Наконец, мнение композитора Петра Старчика: «Это был ребенок-паровоз, который фактически вез свою семью, и он был ее центром, что чувствовалось по отношениям. Она была в привилегированном положении. Это с одной стороны хорошо, а с другой давало ей некое гипертрофированное развитие. Там была надломленность, а не избалованность. А пьеса бабушки? Она разве открыто пишет, что они делали с Никой? Описывает или это ее фантазия? Только они сами были свидетелями всего. Повторяю: Ника была центром их семьи и судеб взрослых. Они были привязаны к ней, этой малышке, как к паровозу, которая везла всю их семью. Даже, видимо, кормила ее…». Как точно и образно сказано в нескольких строках! Каким дальновидным оказался Петр Петрович. Ведь Нику он знал только ребенком, но уже тогда, видя ее окружение и взаимоотношения в семье, понял, куда катится этот «паровоз».
