Мне не хватает дня
И не хватает ночи.
Наверно, оттого,
Что дни зимой короче.
«Гимн времени…»
Гимн времени.
О чем поем?
О том,
Что хорошо вдвоем…
Обратите, пожалуйста, внимание (к сожалению, все подобные случаи проиллюстрировать невозможно), что на одних и тех же страницах вместе с фрагментами написаны стихотворения, к которым эти фрагменты отношения не имеют. Это говорит о том, что все они не только написаны одним почерком, но и одним человеком. Вы, конечно, возразите, мол, Ника сначала могла диктовать одни строчки, потом другие – мало ли какие небесные диктанты нашептывал ей Господь. А вы можете себе представить, что Он, к примеру (см. иллюстрацию) вначале продиктовал ей такую строфу: «Я с тобой расстанусь / На перекрестке утра, / Я уйду дорогой, / Где живут слова», затем еще одну: «Желтый лист / На сетке кипариса. / Тополь облетает, / Лето спит» и, наконец, с некоторыми поправками, полностью стихотворение «Я трамваем не поеду…» (табл. 4). Таких примеров не счесть. Майе, как любому поэту, в голову могли одновременно приходить разные образы и мысли, которые она подряд записывала. Иногда они так и оставались фрагментами, иногда становились частью ее стихотворений или Никиных. Но чтобы Майя, скажем, записала какие-то свои строки, а потом стихотворение Ники, потому что больше негде было его записать, или по другой причине, мне представляется абсурдом.
Майя писала не только любовную лирику. В качестве примера приведу одно так и не вошедшее ни в одну из книг Ники стихотворение:
«Чем кормите ребенка своего…»
Чем кормите ребенка своего —
Грудью, кашей?
Или строкой,
Которую поете,
Укладывая в колыбель:
«Усни, родной»?
А я ему: «Не надо спать,
Буду тебя качать
Утром и днем,
В сад поведу гулять,
И будем мы там вдвоем.
Только ночью не спи,
А со мной говори…
Родила я тебя,
Не помню когда, —
В дождь или в снег,
Или в солнечный свет.
Это ты знаешь лучше меня,
Я только мать твоя.
Ты превратишься
В волшебную силу,
Вечный ребенок,
Не спи, мой милый».
Снова задаю тот же вопрос: могла ли Ника это написать, точнее продиктовать Майе? Сомневаюсь, и очень.
Майя также исключала из своих ставших впоследствии Никиными стихотворений строчки, выдававшие истинного автора, которым мог быть только взрослый. Пример тому стихотворение «Новости дня» (табл. 4). Читаем в книге: «… Я очень люблю / Засыпающий дом. / И пылью покроются…».
В оригинале между этими строками стоят следующие (они выделены): «Я очень люблю / Засыпающий дом. / И легче / Нам будет / Молчать в темноте, / И пылью покроются…».
В книжном варианте этого стихотворения перед выделенными словами (они исключены) стоит многоточие. Кроме того, как видно из иллюстрации, выпали и другие выдающие Майю с головой строки: «Подумаем просто, / Что рада была / Увидеть тебя, / Не дождавшись утра».
Еще пример. Стихотворение «Стихи мои похожи на клубок…» (табл. 1, п. 16) заканчивается словами «Пусть радугой окажутся слова», а в оригинале окончание этого стихотворения иное (последние две строки зачеркнуты): «Пусть превратятся / В радугу слова / И охраняют / Моего ребенка».
То есть Нику, так как она ребенок Майи, чьим почерком это написано. Так как тогда, скажите, Ника могла быть автором этого стихотворения? Можно привести и другие, не менее интересные места. Вот как в оригинале выглядело начало стихотворения «Благослови меня, строка…»: «Благослови меня, строка, / Благослови на бой и славу…». Вот о чем – о славе – мечтала Майя, когда, будучи девушкой, повезла свои стихи в Москву. А за славу она готова была сражаться – идти на «на бой». Естественно, в таком виде стихотворение для Ники не подходило, и «славу» пришлось заменить на «рану», тем более что появилась, хотя и отдаленная, рифма «раной – встану».
В стихотворении «Не надо спрашивать меня…» (табл. 1, п. 12) есть такие строки: «…Зачем толпятся у дверей / Недетской памяти моей / Слепые, загнанные люди…». Вдумайтесь, пожалуйста, в словосочетание «недетская память». Недетская – значит, взрослая. А могла ли быть у Ники взрослая память? Однозначно нет. У нее могли быть, и были, недетские мысли, образы, строки, сны, ответы на вопросы – все что угодно, только не память.
Мне кажется, я злоупотребил терпением читателей, и пора дать обещанные ответы на два вопроса. Первый: почему Майя заставляла Нику переписывать начисто стихи? Отвечаю: потому что она хотела показать, что настоящим автором написанных ею стихов является Ника. Но заставить неусидчивую дочь переписать десятки стихотворений было невозможно, и в конце концов Майя плюнула на эту затею.
Второй вопрос: почему Майя сама переписывала начисто свои же стихи другим почерком? Как оказалось, это относится не только к упомянутому ранее стихотворению «На улице какой…», но и ко многим другим. Остановимся на этом подробнее, предварительно взглянув на прилагаемые иллюстрации, где приведены отрывки из оригиналов стихотворений «Живую строчку не могу найти…» (табл. 1, п. 6) и «Не побеждайте победителей» (табл. 1, п. 8), написанные рукой Майи, но разными почерками. В отличие от этой записи и других (к ним мы еще обратимся) почерк, которым написаны указанные выше стихи, не прямой, а наклонный, буквы, до единой, выведены – просто загляденье.
Грамматических ошибок мало, больше синтаксических. Многие прописные (В, Д, Н, Т, Я) и строчные (к, ч, ы) буквы такие или почти такие, как у Ники.
Но совпадение в написании букв не главное. Перед стихотворением «Живую строчку не могу найти…» и после стихотворения «Не побеждайте победителей…» явно почерком Ники написаны соответственно вариант начала стихотворения «Что останется после меня…» и стихотворение «Лицо изрезано чужими словами…». Здесь уже, без сомнений, все ошибки и буквы Никины. На иллюстрации приведен также оригинал второго из указанных стихотворений, написанного рукой Майи. Кто же так красиво писал, а точнее переписывал третьим по счету почерком одни и те же стихотворения в общей тетради № 2? Аналогичный вопрос возникает и в отношении стихотворений «Болен мир» и «Чужие окна – немое кино…» (табл. 1, п. 25), так же красиво написанных в общей тетради № 1. Ответ предугадать несложно: конечно, Майя, которая как художница умела красиво писать прописные и печатные буквы (вспомните, она хотела поступать в архитектурный институт) и, конечно же, подражать чужой манере письма.
Да она красиво писала уже с детства, что подтверждает приведенное на иллюстрации ее письмо отцу. Майе тогда было чуть более девяти с половиной лет. Обратите, пожалуйста, внимание на написание ею верхней перекладины прописной буквы П, которое просматривается у нее и спустя двадцать с лишним лет, особенно когда она, не спеша, делала дарственные надписи на книгах Ники. Кстати, с годами у Майи прописные буквы Д и Ч тоже почти не претерпели изменений.
