«Вы – поводырь…» – написала Майя либо Светочка (скорее последняя). Строки «И втоптан в землю / Прах друзей моих» могли принадлежать лишь взрослому человеку, утратившему друзей. Последняя строка («Я позабытый стих») о том, что поэтические труды автора забыты, как это случилось и с Майей, и со Светочкой. Впрочем, все эти рассуждения полностью подходят и к Людмиле Карповой. Никины стихи в 1983 году забытыми быть не могли никак. В книгу стихотворение вошло без посвящения Евгению Евтушенко, которое появилось лишь через два десятилетия.
«Информация человечества…» – не верится, чтобы ребенок в неполных девять лет писал слова, значения которых вряд ли знал. Писала Майя, автор стихотворения на похожую тему «Новости дня» (см. табл. 4).
«Три тюльпана» – для Ники не характерны ритмичные рифмованные стихи. Такую форму ее мыслям могла придать Майя.
«Уронила в руки волосы» – написала Майя о себе (у нее были роскошные, ниже пояса, белые волосы).
«Косу заплети тугую» – написала Ника, уличив Майю во лжи (по словам Карповой).
«Бабушке» – мысли Ники, но размер стихотворения и рифмы не ее. Писала Майя, которая за год до этого написала стихотворение «Бабушке Люде».
«Воспоминанье» – написала Ника после прогулки с бабушкой в Массандровском парке.
«Ложь» – написал Майя, ее манера письма и интонации, ее вездесущий трамвай (см. «Новости дня»).
«Не я пишу свои стихи?» – самое ритмичное стихотворение в книге, мысли и чувства переданы очень достоверно, к месту рифмы, написано Никой в соавторстве с Карповой.
«Маме» («Я надеюсь на тебя») – тема стихотворения, очевидно, подсказана Майей. Зная ее, не удивлюсь, если окажется, что это она написала самой себе. Прочитайте полностью это стихотворение. Оно поначалу самое обычное и в точности повторяет рассказы родных Ники о процессе ее ночного творчества. Своего рода проза, разбитая на строчки. А вот последняя строфа – это уже Ника: читаешь и словно слышишь, как ребенок умоляет маму: «Только, слышишь, / Не бросай меня одну. / Превратятся / Все стихи мои в беду».
«Дом под каштаном» – написала Ника, посвящение Семенову было поставлено позже по совету Майи и Карповой.
«Я тороплюсь скорей туда…» – Ника так никогда не писала (ритм, рифмы, какой-то «милый»). Стихотворение написала Майя, судя по строкам: «И я вернулась / А ключи / Уже не к тем замкам».
Аналогичная мысль у нее была в одном из фрагментов: «К квартире поменяли дверь – / От старой / Все ключи потеряны. / И скрежет старого замка / Ночь превращают в день».
«Я закрываю день ресницами…» – написала Ника, но тема подсказана родными.
«Лица уходят из памяти…» – в 1983 году, которым датировано стихотворение, Нике еще не было девяти лет. Какая у нее в этом возрасте могла быть «встреча с прошлым» или почему ей было «горько от настоящего»? Почему она, именно в этот год, находясь в зените славы, пишет, что «страшно быть позабытым»? Все это написала Майя о себе (жизнь не складывается, ее стихи считают Никиными).
«О как мы редко…» – в книге начало стихотворения совпадает с написанным почерком Ники оригиналом, окончание в котором иное: «Так хочется / Добрей смотреть на мир, / Но душу рвет / Злобливый коготь./ Так хочется / Обнять весь мир».
«Лошади в поле» – Ника написала первые две строчки, обозначив тему и дав запев будущему стихотворению, которое, судя по ритму и звуковому ряду, дописала Карпова.
«Четырнадцать слезинок» – Ника написала первые три строки, остальные – Майя (слезы, разлука с любимым, ожидания, неразомкнутые руки, боль от будущей встречи).
«Не спится мне…» – написала Ника при участии Майи, близкой подруги Леры Загудаевой, которой посвящено стихотворение. По утверждению Леры, она его впервые увидела лишь в книге.
Кроме того, не сомневаюсь, что многие стихотворения Ники Турбиной, вошедшие в ее книгу «Черновик», принадлежат перу Майи Никаноркиной. В первую очередь это касается ряда стихотворений, приведенных в табл. 4, которые изначально записаны ею в школьные тетради, выпущенные в 1975 году, когда Нике был максимум год. Понимаю, что и сегодня можно записать стихи в эти тетради и сказать, что написаны они Бог знает когда. Но определяющим для меня были не ветхость тетрадей и даже не почерк Майи, а то, чтó она писала и как работала над текстами.
Работа Майиной творческой лаборатории порой напоминала процесс приготовления котлет, для чего в мясорубку бросают мясо, хлеб, лук и т. д., а на выходе получают фарш. Так поступала и Майя. К написанным новым строкам она добавляла фрагменты, исключала строфы или строки, выдававшие ее с головой как истинного автора, дозированно дополняла текст своими (иногда Никиными) словами о детстве и весь этот материал трансформировала в стихотворение. Речь идет о следующих стихах: «Как трудно стало…», «Ложь», «По гулким лестницам…», «Я трамваем не поеду…» (это уже третий трамвай в «Черновике») и других.
Но есть, и они преобладают, только Майины стихи, изредка написанные сразу начисто, а чаще с основательной доработкой. К ним относятся: «Я стою у черты…», «Сорок первый год», «Тяжелы мои стихи…», «Там, где грохочет война», «Уезжаю, уезжаю…», «Возвращенье», «Срубленные рифмы…», «Лица», «Вы проходите по ночи…» и «Я обманула Вас». Некоторые не названные в этом перечне стихотворения упоминались в предыдущей главе. К нему можно было бы добавить стихотворение «Кукла», записанное Майей на той же странице, что и «Срубленные рифмы…», но окончательной уверенности в этом у меня нет.
Что до остальных стихов этой книги, то они намного слабее упомянутых выше и не стоят обсуждения. Аналогичным образом автор может проанализировать стихи из книги «Ступеньки вверх, ступеньки вниз…», но чтобы не утомлять читателей и не навязывать им свое мнение, уступает им право самим сделать такой анализ. Впрочем, о «Ступеньках вверх, ступеньках вниз…» можно лишь сказать, что из 80 стихотворений этой книги 47 точно написаны Майей (см. табл. 1–4). Кроме того, я почти уверен, что минимум еще два стихотворения также принадлежат ее перу, в частности «Что останется после меня?» и «Зачем все время говорить о том…». Без сомнения, Ника – автор стихотворений «Певице», «Правила поведения за столом», «Я сердце свое нахожу в траве…», «Ребенок учится ходить…» и «Никитский ботанический», Людмила Карпова – «Карты, кольца…», «Скала» и «Погибшим в 1943 году в Эльтигене», «Звонарь» и «Верните музыку колоколов…».
В поэтический багаж Ники можно добавить также найденные в архиве Светочки стихотворения «Я учу говорить…», «Колки пальцы…» (сентябрь 1983), «Я слушаю дождь…», которое, судя по первым строкам и дате его написания (ноябрь 1981), было изначальным вариантом стихотворения «Вы умеете слушать дождь?»:
Я слушаю дождь
По пальцам своим.
Капельки собираются
В моей ладошке
И превращаются
в огромную слезу.
Как больно ты плачешь, небо!..
Я отнесу твою слезу
Моему коню.
Он устал с дороги,
он храпит,
И земля у его копыт
Превратилась в грязь
[306].
По большому счету, Нике могут принадлежать только те стихи, которые имеют свои оригиналы, написанные ее рукой. Но и это еще не подтверждает ее авторства, так как они могли быть написаны под диктовку Майи или переписаны с ее уже готовых стихов. Версия вполне правдоподобна, если принять во внимание слова Карповой о том, что все вошедшие впоследствии в книгу «Черновик» стихи, которые она показала Юлиану Семенову, были написаны (читай продиктованы) Никой с пяти до восьми лет, в то время как писать она, по словам той же Карповой, научилась поздно, ближе к девяти годам, то есть не раньше глубокой осени 83 года. Следовательно, ни одно из упомянутых стихотворений Ника не могла написать своей рукой. Но продиктовать маме она могла, а позже, когда научилась писать, обходиться без ее услуг, что подтверждено оригиналами стихотворений. Иное дело, что оригиналов этих очень мало – примерно десятая часть от всего, что опубликовано под именем Ники Турбиной. О том, почему она чтением стихов покоряла залы и столь убедительно отвечала на вопросы журналистов – рассказ впереди.
