Несомненной победой Г. Торбина явилась его страстная убежденность в правильности выбранного им пути в построении спектакля и соединении образного решения персонажей и индивидуальной характеристики каждого героя. Все свои задачи он убедительно сумел донести до сознания исполнителей, вселить в них свою режиссерскую веру, творчески «заразить» их своим видением каждого образа.
Интересно, что в редакции Торбина «Севильский цирюльник» восемь лет оставался в афише театра. Сам же режиссер-постановщик на три года связал с ним свою судьбу, успешно поставив на его сцене еще четыре спектакля – мюзикл «Бременские музыканты» Геннадия Гладкова (1976), оперу «Порги и Бесс» Джорджа Гершвина (1977), оперу «Белоснежка и семь гномов» Эдуарда Колмановского (1978) и оперу «Царская невеста» Николая Римского-Корсакова (1979). Подтверждают это хранящиеся в архиве автора документы и программки спектаклей. Кроме того, в «Бременских музыкантах» Торбин также пел партию Короля, а в спектакле «Порги и Бесс» был ассистентом режиссера О. Ивановой.
В 1981 году в Москве с успехом прошли гастроли Куйбышевского театра оперы и балета, что подтверждают многочисленные отзывы в центральной прессе
[87], в которых упоминают Георгия Торбина. А теперь обратимся к воспоминаниям его коллег.
Валерия Павловна Навротская, хормейстер: «Я появилась в театре в 1972 году, когда он был на реконструкции и, не имея здания, кочевал по городу. В 1974 году приехал главный дирижер Лев Оссовский, в 1975-м – Георгий Торбин. Запомнилось, как он ставил “Севильского цирюльника”. У режиссера был незамыленный, свежий и интересный подход. По тем временам он был очень необычным. Как правило, оперные постановки прорабатываются достаточно мало, только “крупными мазками”. Торбин же пошел не через режиссерские решения (кто выходит, куда движется и т. п.), а работал практически как балетмейстер. Сама опера – комическая и лирическая одновременно, он сделал упор на музыкальную часть. Зритель тогда даже не был готов к этому.
Торбин был очень дотошным, тщательно продумывал каждую деталь, не пропуская никаких акцентов; добивался проработки партий от актеров, заставляя перепробовать тысячи вариантов».
Юрий Владимирович Проскуряков, инспектор режиссерского управления: «С Георгием мы общались со дня его приезда в Куйбышев, то есть с 1975 года, и вместе жили в общежитии. В прошлом он начинал как вокалист, обладал неплохим голосом (бас), но попал к педагогу, который работал неправильно. Это привело к проблемам с голосом, из-за которых ему пришлось перейти к музыкальной режиссуре и уехать из Ялты.
Торбин был очень талантливым режиссером: способным, думающим, применял нестандартные подходы. Например, из сложной “Белоснежки и семь гномов” Колмановского он сделал одноактную оперу. Кроме того, поскольку он сам был актером, то замечательно показывал и рассказывал актерам, какой игры ждал от них.
У нас в театре была традиция капустников, которые проходили на старый Новый год. Поскольку мы жили вместе, то писали ночами сценарии этих капустников. Например, была прекрасно переделенная сцена из фильма “Чапаев”, в которой Петька спрашивает: “Василий Иванович, а ты армией командовать можешь?” – “Могу”. – “А фронтом?” – “Могу, Петька, могу”. – и т. д. У нас это выглядело так: вместо Чапаева был сам Георгий, которого спрашивали: “А Большим театром можешь руководить?” Он отвечал: “Могу”. – “А Мариинкой?” – “Могу”. – “А Куйбышевским театром оперы и балета?” – “Спи ты, наконец, чертова болячка!”»
Анатолий Яковлевич Пономаренко, народный артист РСФСР, солист театра с 1971 года: «Мы познакомились с Георгием, когда он пришел в театр (1976), и общались все время, пока он работал. В театре к нему относились замечательно: давали постановки опер, детские спектакли, то есть работы для начинающего режиссера хватало, к тому же в то время был голод на режиссеров. Жора был человеком очень тонким и обладал неуемной фантазией, а для режиссера это качество очень важно. У него был покладистый, мягкий характер. Очень любил Ленинград. Как и любого, кто окончил Ленинградскую консерваторию, на первом месте у него была музыка. Какое-то время он меня даже побаивался, видимо, из-за авторитета в его глазах, и во время подготовки одной из опер, признался: “Боюсь даже что-то сказать”. Я ответил: “Жора, мы работаем в одной команде, должны вместе делать общее дело…”»
Галина Александровна Арковенко, артистка оперной труппы: «Дипломный проект Г. Торбина – “Севильский цирюльник” – сначала был поставлен в театре, а затем на гастролях в Сочи. Тогда собрался хороший коллектив: молодым был как сам режиссер, так и все исполнители и дирижер. Георгий фонтанировал идеями и мизансценами. Затем очень изобретательно были поставлены “Бременские музыканты”, в которых, кроме режиссуры, Георгий Торбин сам несколько раз сыграл сыщика (для исполнения партий у него был дублер). У Торбина были прекрасные замыслы, бурная фантазия, он был талантливым режиссером. В театре его приняли хорошо».
Валерий Григорьевич Бондарев, ведущий солист: «Георгий был человеком адекватным, общался со всеми наравне и никогда не ставил себя выше солистов. В работе с ним не было никакого диктата, с артистами сразу договорились, что общаемся на “ты”. Характер у него был компанейский, с хорошим юмором: если сегодня работаем – то работаем вместе, если гуляем – то гуляем вместе. В 1977 году я был принят в труппу театра. Увидев меня на спектакле, Торбин начал извинятся за то, что сегодня заменяет заболевшего актера – он режиссер, играл “стражника”. Я удивился: режиссер, который поставил этот спектакль, объясняется перед актером, который пару дней работает в театре! А как режиссер он был совестливым и ответственным. Его нестандартность состояла в простоте подхода к постановке».
Владимир Павлович Киселев, солист театра с 1970 года: «Я участвовал в постановках Георгия Торбина “Белоснежка и семь гномов”, в премьере “Севильского цирюльника”, которая состоялась в Волгограде, в “Бременских музыкантах” и в “Царской невесте”. Его дипломный проект – “Севильский цирюльник” – ставился сообща, он сам предлагал свои замыслы на обсуждение, принимал или не принимал идеи артистов. На постановку приезжал его педагог, и спектакль получил очень высокую оценку. Как человек он запомнился простотой: у Георгия никогда не было режиссерской звездной болезни».
Не ошибусь, если скажу, что Торбин был талантливым режиссером, дарование которого не полностью раскрылось к началу 80-х годов. Но почему в 1982 году он расстался с Куйбышевским оперным театром или театр расстался с ним? Вот что удалось выяснить у его коллег.
Юрий Проскуряков: «В начале 1980-х годов к нам приехал Юрий Александрович Александров, его однокурсник, на постановку. Он узнал, что Жора работает у нас, и мы вместе с ним искали его по всей Самаре: дело в том, что он тогда не ушел из театра, а как-то странно исчез. По-моему, они так и не встретились».
