Несмотря ни на что, в июле я звонил Карповой ежедневно. Как правило, она не могла говорить долго. Ее самочувствие я определял по голосу. Но даже если ей было плохо, на мои вопросы по книге она отвечала – это ее отвлекало от страданий.
12 июля 2014 года. Я приехал, как оказалось потом, на последнюю нашу встречу с Карповой. Узнать ее было трудно: вместо былой прически и челки – космы спутанных седых волос, лицо вытянулось, слева на лбу ранка размером с пятикопеечную монету, вся высохшая, точно из концлагеря.
Людмила Владимировна была страшно голодна. Я разогрел ей суп, напоил чаем, поменял грелку, помыл посуду. Она пожаловалась, что ее никто не навещает, хотя дверь постоянно открыта. Но при всем этом я заметил, что она пыталась, видимо, подвести глаза черным карандашом, а получились размазанные линии. Она была женщиной до самого конца.
Пробыл я у нее весь день. Что смог, привел в порядок. Наше общение диалогом назвать было трудно – Карпова в основном слушала меня и постанывала. Понимая, что, скорее всего, мы не увидимся, я, не стесняясь, много нелицеприятного сказал Карповой о ней и о Майе. Она, что удивительно, согласилась с моим анализом и выводами, касающимися их вины в судьбе Ники (см. гл. 13 и 14, ч. II). Я объяснил ей причины разрыва отношений Евтушенко с Никушей, и она сказала: «Может быть» (см. гл. 2, ч. II), а также мнение Светланы Кедриной о Евтушенко, Семенове и обо мне. Карпова согласилась и с этим. И хотя я привез ей блок ее любимых крепких сигарет, курила она реже. Карпова жаловалась: «Вот так, Сашуля, я лежу целыми днями одна, счастье, если кто-то заходит».
Когда я ей рассказал, какие разделы войдут в книгу, она повторила: «Это колоссальный труд», – но ни разу не сказала, что хотела бы прочесть ее, видно, чувствовала, что не доживет, да и читать она уже давно не могла. Говорила еще о стихотворении Ники «В шесть сорок отходит поезд» и прочла его концовку, как бы лишний раз вспоминая обманщицу-дочь. Когда я ей сказал, что она мне когда-то напророчила 87 лет, Карпова это подтвердила. Я сказал, что хочу больше. Она пояснила, что все зависит от Марины и ее заботы обо мне. А еще сказала: «Майя могла работать в газете когда я выбивалась из сил, чтобы обеспечить всю семью?»
Я всегда считал, что Карпова владеет лишь одним иностранным языком – английским. Он и указан как рабочий в ее анкетах туриста, а в характеристике-рекомендации к нему добавлен немецкий
[100]. Об этом, несмотря на длительное общение, Карпова никогда не упоминала. Подтверждает сказанное письмо из Германии от некой Барбары Линдштадт
[101]. Написано оно от руки мелким почерком, прочитать его способен лишь человек, хорошо знающий немецкий язык.
Передо мной оригиналы двух анкет туриста, заполненные Карповой в 1980 и 1981 годах с разницей в пять месяцев. Вроде бы все совпадает, да не все. Обнаруживаются интереснейшие факты ее биографии. Так, в 1981 году, в отличие от 1980-го, Карпова на последней странице анкеты не указала, что работала кассиром автоколонны и библиотекарем дома отдыха «Севастополь». Не там ли она, имея достаточно времени, поскольку в Крыму курортный сезон длится всего пять месяцев, имела возможность много читать и повышать свою эрудицию (см. гл. 3, ч. III)?!
Но это не все. Людмила Владимировна скрыла еще ряд важных моментов, необходимых для осмысления ее жизни. Обратите внимание на вторую страницу анкеты 1980 года, где вписана ее младшая сестра Светлана. Людмила Владимировна явно переписывала пункт 14 из предыдущей анкеты (до 1980 года) и, увидев свою фамилию, ошибочно указала еще одну, скрытую от людского глаза должность – старшая горничная гостиницы «Ялта», а затем, как бы в подтверждение этого, – свой домашний адрес. Привожу последующие «ступеньки вверх» Карповой-старшей: дежурная по этажу и сестра-хозяйка. Далее по анкете.
Надеюсь, читатели, жившие в советское время, понимают, кого тогда допускали к работе на подобных должностях в самой престижной и дорогой гостинице СССР, где останавливались в основном иностранные туристы (не надо сбрасывать со счетов и небедных наших соотечественников, среди которых преобладали наиболее известные представители криминального мира (там устраивали сходки воры в законе, бандиты и т. п.)? Совершенно верно – только тех, кто сотрудничал с КГБ в качестве осведомителя или просто «стукача». Последний, общаясь с иностранцами как переводчик, мог добывать нужную информацию о них и странах, откуда они приехали. Да и за своими «гостями» нужен был глаз да глаз. А чтобы добыть нужную информацию, часто приходилось ублажать представителей сильного пола. Поэтому переводчицами в гостинице «Интурист», по совместительству дамами полусвета, работали женщины из бюро обслуживания (не правда ли удачное название?), которым заведовала Людмила Карпова. Здесь, как говорится, комментарии излишни.
Елена Анатольевна Авдеева, в прошлом начальник отдела выезда иностранцев гостиницы «Ялта», была по работе тесно связана с Карповой. Когда я высказал ей свои соображения относительно выполняемой Людмилой Владимировной специфической, не предусмотренной должностной инструкцией функции ублажения интуристов, Авдеева, не раздумывая, сказала: «Это для нее запросто. Те, кто знали Людмилу в молодости, говорили, что она была очень интересная. А когда я ее впервые увидела, то лицо у нее уже было в складках, как плиссе, потому что на нем отразились все ее похождения и образ жизни, который она вела. Я часто спрашивала Людмилу: “А чего ты такая озабоченная?” Я ее так и называла – “озабоченная”».
Относительно сотрудничества Карповой с КГБ Авдеева сказала: «Я в этом всегда была уверена». Кроме того, Елена Анатольевна заметила, что Карпова слабо владела английским языком. Аналогичное мнение высказала и Людмила Лушникова.
Приведенная информация как нельзя лучше согласуется с разговорами Карповой, в которых тема секса присутствовала в различных дозах. В июне 2014 года я без стеснения сказал Людмиле Владимировне, давно разменявшей девятый десяток: «Несмотря на возраст, вы никогда не преминете поговорить о сексе. Меня это всегда по-хорошему поражало, и я буду об этом писать». – «Пиши», – благосклонно сказала она. И я написал. Вот то немногое, что сохранилось в моих записях.
3 сентября 2009 года. После моих поздравления и пожеланий Карпова сказала: «Сашуля, любимый, если б ты только знал, как я хочу прижаться к твоей мужественной груди. Мы с тобой давно не виделись, и я лишена секса».
9 мая 2010 года. Я позвонил Карповой, чтобы поздравить ее с праздником. Она пожелала: «Ты трахни сегодня Марину столько раз, сколько сможешь. Я знаю, что ты и сто раз сможешь».
30 марта 2012 года. Карпова восхищенно описывала меня, каким видела 26 марта, когда я встречался с ней. Бросила и такую фразу: «Ты сидел такой красивый, потом встал, ляжки как у офицера, – и добавила: – Счастье, что ты дал мне деньги, чтобы я, старая потаскушка, не сдохла».
17 мая 2012 года. «Ты знаешь, – сказала Карпова, – сейчас, когда ходила за пенсией, видела массу книг, которыми завалена площадь. Их продают с земли. Такие чудесные книги! По-моему, самое великое в мире счастье после …бли – это читать книги. Я бы их покупала вместо золота».
