5 декабря 2012 года. «Я так благодарна, – сказала Карпова, – что слышу твой голос, что мне не так одиноко в этой жизни. Меня пугает мысль: вдруг Сашка меня разлюбил. Жду твоего звонка. До сих пор помню прикосновение к твоему мягкому черному пальто, как будто, прижавшись к нему, я вошла в тебя. Я очень люблю тебя, мой мальчик. Я никому таких слов не говорила».
1 мая 2013 года. «Когда я была у Евтушенко в доме, – вспоминала Карпова, – поднялась на второй этаж, где находились его кабинет и спальня. Я смотрела на кровать и завидовала тем бабам, которых он на ней трахал, и завидовала его библиотеке».
6 мая 2013 года. Назавтра после встречи позвонил Карповой. Она спросила: «Ты вчера, наверное, наелся? – «Нет, вы же видели, как я похудел (после операции травмированного колена. – А.Р.)». – «И помолодел настолько, что я могу теперь тебе разрешить». Я подыграл ей: «Тем более что вы все время лежите». – «Лежу и жду, когда ты меня трахнешь. Дрожу, так как хочу тебя обнять, поцеловать и сделать то, что мы оба знаем».
А теперь вернемся к анкете туриста, заполненной Карповой в 1981 году. Судя по этой анкете, в той же гостинице «Ялта» старшей горничной числилась младшая из сестер Карповых – Светлана, которая якобы проживала в гостинице «Таврида». Скорее всего, занимая хорошую должность, Людмила Владимировна устроила на работу сестру, но у себя не прописывала, боялась. Конечно, адрес Светланы был вымышленный. О том, что она действительно работала в гостинице, свидетельствует ее служебное удостоверение, хранящееся в моем архиве.
Кроме того, Людмила Владимировна была членом партии, и, как следует из ее характеристики-рекомендации, не рядовым, а секретарем партгруппы службы приема и обслуживания и членом партбюро гостиницы «Ялта». Таким образом, у нее был полный набор качеств (должность, партийность, знание языков), необходимых во времена «железного занавеса» для вояжей за границу. За свою жизнь она побывала вместе с Никой в Италии и США, сама – в Финляндии, Турции (см. гл. 12) и других странах. Слава богу, что Карпова, в отличие от Майи, была выездной и могла сопровождать Никушу, которая без родных никуда не поехала бы. А может, если б не поехала, судьба ее сложилась иначе. Кто знает? После драки кулаками не машут.
Еще на минуту вернемся в 12 июля 2014 года. Карпова устала, а я никак не мог сказать ей, что должен уйти. Мы подолгу молчали. Была до боли гнетущая тишина. Около 21 часа я сказал Карповой, что мне пора. Уходя, я поцеловал Людмиле Владимировне руку, она присела, и мы обнялись. Наверное, оба чувствовали, что расстаемся навсегда. С комом в горле я вышел из квартиры, в которую, к великому сожалению, уже никогда не войду.
22 июля 2014 года. Звоню Карповой, она плохая, разговаривать долго не может. Вчера жаловалась, что лежит голодная и некому дать поесть. Ночью из последних сил встала, чтобы сварить яйцо, и упала на спину. С радостью сообщила: «Через две недели приезжает Маша с семьей». – «Они будут жить у вас?» – «Что ты, у меня тараканы?!» – «Ну, хоть Маша будет приходить и кормить вас». Меня потрясли сказанные в конце разговора слова Карповой: «Я теперь стала спокойная, если год назад думала только об этом (о Нике, издании ее книг. – А.Р.), то теперь не думаю». Такое я услышал от нее впервые. А раз ей ничего не хочется и – главное – она не думает о Нике (впервые в разговоре это имя не прозвучало из ее уст), то это плохой признак. Как вовремя я навестил ее!
23 июля 2014 года. Сегодня у Карповой был бодрый голос, она словно ожила. Мы говорили о моей книге, я зачитал ей отрывки из нее. Она страшно удивилась, так как многого не знала. «Я уже смогу рассказать вам о Нике на много больше, чем вы мне о ней», – заметил я. «У тебя будет не книга, а детектив», – провидчески сказала она. «Да поломать голову пришлось немало». – «Такой книги нет и никогда не будет. Ее издадут в Италии». – «Чего именно в Италии?» – «Вот увидишь. Я тебя люблю и крепко, жарко и страстно целую. Именно страстно. Сегодня у меня есть страсть».
25 июля 2014 года. «Я сегодня видела Нику во сне (сон в руку, через две недели Карпова умерла от онкологии. – А.Р,), она была такая живая, сидела в кухне вместе с Машей. Я ей говорю: “Прошло больше 10 лет, как тебя нет, а ты все в этой юбке ходишь”».
10 августа 2014 года. Звоню Карповой: «Добрый день, Людмила Владимировна, как вы себя чувствуете?» – «Очень плохо, не могу говорить». Она впервые говорила еле слышно, умирающим голосом. Понимая, что Карпова уходит, и желая удостовериться, что она не одна, я мгновенно спросил: «А Машенька приехала?» – но ответа не получил, и разговор оборвался. Дело в том, что сегодня должна была приехать в Ялту Маша. Кто мог подумать, что в тот миг вместе с разговором оборвалась жизнь Людмилы Владимировны?
11 августа 2014 года. В ночь со вчера на сегодня Марине снился сон, будто она провожает Людмилу Владимировну на самолет, и та ей говорит: «Последний раз хочу съездить за границу, но в аэропорту собралось очень много людей на посадку». Вдруг Марина теряет Карпову и не может ее найти, начинает бегать по аэропорту и искать ее. Нашла случайно, увидела, что она сидит, вдавленная в кресло, маленькая, худенькая, щупленькая, в серой каракулевой шубе и сине-голубом берете. Марина подходит ближе, всматривается в лицо и видит свою маму, умершую три с половиной года назад. Марина спрашивает: «Мамочка, что же ты тут делаешь?» и просыпается с чувством, что что-то случилось, но не может понять, что именно.
Случилось так, что мне снился вещий сон в ночь перед смертью Майи, а Марине – в ночь после смерти Карповой.
12 августа 2014 года. Утром позвонил Саша Миронов и сказал, что Маша приехала только вчера и бабушку уже не застала. Я напомнил ему, что Карпова любила Крым, но не любила Ялту и не хотела лежать в ялтинской земле, она завещала, чтобы ее кремировали и, как она выразилась, «втолкнули к ее девкам» (Нике и Майе). Миронов сказал, что в подобных случаях все решают родственники, а из родственников есть только Маша, и посоветовал связаться с ней, что я и сделал, написав такое сообщение: «Машенька, наверное, я был последним, кто десятого числа говорил с бабушкой… (Это было в 13 часов 42 минуты по Украине. – А.Р.) Она сказала, что ей очень плохо, не может говорить, голос был умирающего человека. В какой-то момент она прервала разговор, наверное, выронила трубку из рук и скончалась. Я потом звонил, но никто не отвечал. Хочу, чтобы ты все это знала». Вскоре получил ответ Маши: «Если это действительно произошло так, я рада, потому что очень боялась и не хотела, чтобы она была одна в этот момент. А мы совсем чуть-чуть не успели. Видимо, не нужно было видеть ее в таком состоянии. Не знаю… Сейчас занимаюсь похоронами. Думаю, завтра будет прощание. Спасибо за все!»
13 августа 2014 года. День прощания с Людмилой Владимировной Карповой.
14 августа 2014 года. Карпову похоронили на новом кладбище в Ялте.
16 августа 2014 года. Татьяна Барская по телефону сказала мне, что новое кладбище находится так далеко, что до могилы Карповой можно не дойти. Это подтвердила Молчанова, сказав, что Карпову похоронили в «яме». Я понял, чтó она имела в виду, когда сам побывал там. Кстати, Молчанова, навещавшая Карпову, вспомнила, что, когда та окончательно слегла, она дважды ей говорила: «Ты знаешь, я хочу, чтобы меня кремировали и поставили урну к Майке и Никуше – там есть место, хватит для всех». Об этом же просила Карпова Сашу Миронова при их встрече в Ялте за несколько лет до смерти. Маша знала последнюю волю бабушки, но побоялась везти ее на кремацию в неспокойную в то время Одессу из-за имевших там место волнений. Но могла бы поручить выполнить эту процедуру мне, гражданину Украины, оформив соответствующую доверенность. Тогда была бы выполнена последняя воля Карповой, да и Маша навещала бы сразу маму, бабушку и сестру.
