О предательстве Евтушенко есть всего лишь один абзац в статье Косульникова. Дословно Ника сказала следующее: «…Он предал меня – да, это звучит жестоко, но это так. Предательство состояло не в том, что я перестала издаваться за границей, нет. Но представь: я оказалась перед пропастью, или перед стеной, или просто перед пустотой – в шаге, в полушаге, я могла рухнуть, или шею свернуть, или задохнуться лишь потому, что не знала, что люди могут расставаться молча».
«Это – одна из сложных для понимания вех в ее биографии, – писал Косульников, – Ника в тринадцать лет нашла силы, чтобы справиться с предательством. Если хотите, смогла его понять. Возможно, дело в том, что она не связывала напрямую свои стихи со своим образом жизни. Они были самой жизнью». При встрече через 20 лет после выхода статьи на мой вопрос, считает ли он, что Евтушенко предал Нику, Косульников ответил отрицательно и сказал: «Он для нее действительно кое-что сделал. Она говорила, что Евтушенко ее учил: стихи это не то, что приходит в голову, а работа. То, что пришло в голову, надо записать, а потом с этим работать. Но боюсь, ничему особенному он ее не научил, потому что работать она не умела ни над словом, ни над чем…»
В последующем Ника в одном из интервью, упоминаемом в статье Оксаны Барциц, взяла свои обвинения в адрес Евтушенко назад: «Я сморозила это по детской глупости и от обиды. Я была тогда максималисткой. Сейчас бы я уже этого не сказала. Это низко, глупо и смешно. Мне кажется, Евгению Александровичу был нужен юный гений. Он просто испугался моего возраста. У меня был сложный переходный период, я была агрессивной. Сейчас мы не общаемся. Мне надо разобраться в себе, да и ему общение со мной не нужно. Я же не какой-нибудь принц Уэльский!»
26 марта 2012 года. Карпова назвала еще одну возможную причину ухода Евтушенко в сторону. Речь шла об упомянутом в главе 13 части I книги телевизоре, купленном в США и предназначавшемся Александру Межирову, но не отданному ему, как о том просил Евтушенко.
Эта история вряд ли могла быть причиной для поэта, чтобы отвернуться от Ники, – ведь вины ее в этом никакой не было, так как решение приняла Карпова. Но главное – в другом: Межиров считал Евтушенко своим учеником, о чем говорил с гордостью. «А Евтушенко, – пишет поэт Михаил Этельзон
[153], – не забывает о своем учителе Александре Межирове, с теплом говорит о нем на каждом выступлении и обязательно навещает, приезжая в Нью Йорк». Можно представить, как отреагировал Евтушенко, узнав, что его просьбу не выполнили.
5 апреля 2012 года. Из разговора с Карповой.
Автор: Я рассказал дочери Дмитрия Кедрина Светлане Дмитриевне о том, что Евтушенко обиделся, когда Ника в интервью назвала его предателем. Она дословно сказала: “Евтушенко так ценит свое время, что на него нельзя обижаться, ему надо быть только благодарным. То, что он сделал для Ники, – царский подарок. Кроме него, Юлиана Семенова и Ратнера, для нее никто ничего не сделал”. Мне было приятно это слышать.
Карпова: Это так и есть. Может быть, Нике не надо было ехать в эту за…банную Америку. Там люди ее слушали, плакали, носили на руках. А приехала сюда – как волной холодной обдало.
Автор: Что еще вы можете сказать о Евтушенко?
Карпова: Он сам по себе приветлив к гостям, может что-то приготовить. Не сидеть, как я, которая не угостила тебя ничем. Он всегда доставал что-то из закромов, любил рестораны, в них у него везде были знакомые, там он предлагал свои рецепты приготовления, сам что-то доваривал и дожаривал. Он бы раз в месяц позвонил Нике, и было бы достаточно. Это я виновата: могла сказать его близким друзьям то, что не надо, а они ему передали. Его всегда окружали женщины, а там, где женщины, там сплетни.
Автор: А что именно вы сказали?
Карпова: Это я никому не скажу. Может быть, тебе расскажу перед кончиной. Думаю, это одна из причин, почему он отвернулся от Ники… Я сказала нескольким людям, находясь под хмельком в ресторане, кое-что неприятное о нем, а те передали Гале, ну, а она ему. Это были две дамы: одна пьяная поб…ушка, дружившая с Галкой, а вторая тоже с ней знакомая.
Автор: Хорошо, допустим, вы сказали что-то плохое о Евтушенко, так при чем здесь Ника?
Карпова: Вот и Света мне точно так сказала. Евтух очень обидчивый, это следует даже из его прозы, можешь прочитать, и ты убедишься в этом.
13 апреля 2013 года, встреча в Ялте. Карпова в третий раз вспомнила при мне свой трехлетней давности разговор с Евтушенко по телефону и отметила интересный новый момент: якобы Евгений Александрович после того, как сказал, что сделал для Ники все возможное, жестко спросил: “Вы что, хотели меня забрать к себе, то есть каким-то образом ввести в свою семью?!” После этих слов Карпова бросила трубку. “Майя и Ника, – сказала она, – говорили мне, чтобы я ни в коем случае не звонила ему, потому что унижаться перед этим советским явлением не стоит. Майя хотела одолжить у него деньги на покупку квартиры в Москве, он отказал, и это могло быть причиной разрыва его с Никой. Она мечтала о мужчине в доме и потому так относилась к Евтушенко. Кругом нее были одни бабы и вечно больной дед».
14 апреля 2013 года, встреча в Ялте. Из рассказа Карповой: «Ника ждала Евтушенко болезненно, не могла поверить, что он отказался от нее. Мы вслух об этом не говорили. После стихотворения “Золотая рыбка” появляется еще одно, посвященное Евтушенко, которое Ника мусолила целый год, не находя нужных слов:
Е. А. Евтушенко
Евгений Александрович!
Хотелось написать
Цветным фломастером:
З – зеленым,
Д – красным.
Здравствуйте!
Но радуга цвета
Куда проще радуги слов.
Рев мотора, самолета зов.
Не хватило времени
Ни у меня, ни у вас,
Тайна одиночества —
Вечен час.
Вечен час встречи —
Будущее с нами,
Вечен разлуки час —
Горьки мои печали.
Да будут вечным билетом
Не написанные мной строки.
Последним вылетим рейсом,
Вам ли не знать дороги.
Наконец отчаявшись, Ника в 22 года пишет «Письмо поэту», не называя адресата, но и без этого ясно, кто он:
Бросили или восстали?
Между нами великая пропасть,
Да и двери давно обветшали.
Поэзия?
Поэзия – уникум.
Область ненужной печали.
Разучились чувствовать?
Что ж, не вечны сандалии.
Кожа тоже изнашивается,
Боль съедает, как сода.
Вы устали?
Нет?
Тогда мимикрия!
Говорят,
Эта болезнь неизлечима.
Кстати, упомянутое Карповой стихотворение «Золотая рыбка» было написано в 1985 году, когда отношения между Евтушенко и Турбиной были абсолютно безоблачны. Более того, начинающееся словами: «Золотую рыбку обманули: / Все ее дары назад вернули…», это стихотворение, хотя по смыслу вроде бы подходит под тему расставания, но никоим образом не могло ей отвечать, ибо писалось в Италии, где слава Турбиной напрямую связанная с Евтушенко, достигла апогея. Нику переполняли радость и гордость. Читаем дальше: «Даже те слова, / Что о любви сказала, / Мы назад отдали – / Горькое начало…» О какой любви идет речь? Если Ники к Евгению Александровичу – то допустим. А вот кто такие «мы» и почему «горькое начало», если на самом деле оно счастливое, понять трудно. Но ответ есть, и его читатели узнают в главе 7 части III книги.
