Кощей тоскливо оглядел опустевшие стены замка.
Саламандру, вывалившуюся из огня с огромным мешком, встречали в посаде как героя. Обеспечили почетное место в сковородке, пододвинули свежее ведро, освободили от железной одежки и принялись расспрашивать.
— Кощея не видала?
Саламандра отрицательно тряхнула головой. Вид у нее при этом был какой-то странный, нездоровый.
— Картины все собрала?
На этот раз кивок был утвердительный. Затем, не дожидаясь дальнейших вопросов, Саламандра макнула морду в ведро, сделала длинный глоток, облегченно вздохнула и подала наконец-то голос.
— Старый козел!!!
— Это ты о ком? — подозрительно спросил Никита Авдеевич.
— Кощей, — зло буркнула ящерка, — ловушку устроил, гад.
— Рассказывай! — приказала Центральная.
Оказывается, пока Кощей прятал по подвалам свои магические свитки, Саламандра занималась дегустацией его коллекционных вин. Содрав со стены первое и единственное в малом зале полотно, ящерка обнаружила нишу, заставленную бутылочками всевозможных видов и размеров. Любопытная ящерка схватила первую попавшуюся и, недолго думая, выжгла из горлышка пробку. Понюхала. Запахом жидкость чем-то смахивала на «эликсир». Легкомысленная и не очень трезвая Саламандра, не заботясь о последствиях, направила рубиновую струю в пасть и взвыла от боли. «Эликсир» Кощея был не того качества, нежели «эликсир» «папы». Челюсти ящерки захлопнулись и прикипели друг к другу в таком положении. Разгневанная Саламандра устроила в баре погром, затем, вспомнив, зачем ее сюда прислали, покидала картины в мешок, влепила стрелу в сиденье трона, насадила на него послание Чебурашки и переместилась обратно в посад. К счастью, «эликсир» «папы» вернул ей способность говорить. Это преисполнило сердце маленькой ящерки великой благодарностью, о чем она и сообщила своим новым друзьям.
— У меня глаз наметанный, — довольно сказал Никита Авдеевич. — Берем ее в команду.
— Берем, — согласились головы, — папа, правда, ей и сам какое-нибудь испытание назначить может.
— Выдержит, — уверенно заявил петух.
— Лично перед папой ходатайствовать буду, — пообещал Чебурашка.
Из мешка вытряхнули картины и занялись изучением трофеев.
— Вы думаете, ему это понравится? — засомневался воевода, рассматривая полотна Кощея.
— Нет, — уверенно сказал домовой — А вот эту ему вообще показывать нельзя.. — Старый плешивый козел, — взорвался вдруг прораб, увидев хозяйку посада на коленях Его Бессмертия. — Нет, ты представляешь, папа на коленях на полу, а Василиса на коленях у Черепа!
— Да-а-а, — протянула Левая, — с подарком накладочка вышла.
— Хорошо, Саламандра не слышит, — вздохнула Правая. Утомленная ящерка, закончив курс лечения «эликсиром», закопалась в горячие угольки и мирно посапывала в костре. Огонь весело пожирал остатки терема очередного боярского недруга воеводы.
— Есть идея, — сказала Центральная.
— Ты гляди — опять у нее идея, — громогласно прошептала Правая Левой.
— Наша работа, — гордо ответила Левая. — Подкорку на совесть отделили… от души…
— Мы, драконы, подревнее Кощея будем, — продолжила меж тем Центральная, — кое-что из магии я еще помню…
— Ой, я тоже, — обрадовалась Левая, сообразив, о чем идет речь.
— И я… — расплылась в счастливой улыбке Правая. — Подать сюда Кощееву живопись!
Картины расставили вдоль стен терема Василисы. Изображения на них едва заметно шевелились в такт мерцаниям костра. Казалось, они вот-вот оживут…
— Чур, эта моя, — кивая на картину с коленопреклоненным Иваном, потребовала Центральная, — с остальными делайте что хотите.
Правая и Левая не возражали, у них было широкое поле деятельности.
— Поехали, — по-гагарински скомандовала Центральная, и изображения ожили…
Василиса спокойно скинула руку Кощея со своего стройного стана, флегматично залепила ему пощечину, спрыгнула с бессмертных колен, непочтительно зажала его костлявый нос между двумя пальцами и потянула вниз. Кощей, не удержавшись на вершине трона, кубарем покатился по ступенькам. Навстречу ему уже поднимался Иван. Деликатно уступив дорогу зеленоватому клубочку, богатырь взгромоздился на трон, и радостная Василиса прыгнула в его объятия. Кощей же занял место Ивана и валялся в ногах у подножия трона, раболепно согнув спину.
— Ну как? — гордо спросила Центральная.
— Здорово! — оценил ее искусство воевода, только вот папа здесь какой-то… не такой.
— Верно, — согласилась Центральная. Расписная рубаха Ивана позеленела и покрылась темными пятнышками.
— Так пойдет?
— Что надо! — удовлетворенно кукарекнул петух.
У Правой и Левой дела шли гораздо хуже. Они гоняли своих Кощеев по полотнам, не зная, куда их пристроить. Центральная пришла им на помощь.
— Закапывай! — скомандовала она.
Кощей, пытавшийся спрятаться за грудой черепов вместе с конем, нелепо взмахнул руками и провалился вниз.
— Это другое дело, — удовлетворенно крякнула Левая.
— Пейзаж мрачноватый, — подал голос Чебурашка.
— Поправим!
Из пустых глазниц и оскаленных ртов выползли ярко-зеленые ростки, набухли бутоны, лопнули, и груда желтоватых черепов превратилась в холм, густо поросший праздничными алыми маками.
— Вот это другое дело!
С Кощеями на других полотнах тоже не церемонились. Их безжалостно закапывали, затаптывали и даже топили. Преображенные полотна осторожно, дабы Илью не разбудить, расставили вдоль стен горницы и вернулись к догорающему костру. Выпили, кто сколько осилил, за успех новобранца, потом за «папу», потом…
До лавки Никита Авдеевич и Чебурашка доползти не смогли. Левая и Правая заботливо подсадили их на крыльцо, где они и забылись в хмельном беспокойном сне. Комплекция Горыныча позволяла дракону более успешно сопротивляться чарам «эликсира», а потому головы еще долго полемизировали о поэзии, о рифме и современных способах ловли вдохновения. Догорел костер. Замерзшая Саламандра выползла из золы и получила свою дозу для «сугреву». Затем Правая и Левая занялись военной подготовкой новобранца, обучая его снайперской стрельбе по неподвижным мишеням В качестве мишени использовали кол, вывороченный из плетня, окружающего гостиный двор. Правая заколотила его в землю, используя свою морду в качестве кувалды, а Левая очень доходчиво объяснила Саламандре, что такое мушка и прорезь. Мишень была установлена между кузницей Вакулы и гостиным двором. Первые же выстрелы дали прекрасные результаты. Кол стоял цел и невредим, зато от кузни осталась только плавильная печь, а от гостиного двора куча головешек. Решив, что новобранец достаточно подготовлен для несения караульной службы, приняли еще по одной, после чего отправились на заслуженный отдых с приятным чувством до конца выполненного долга, оставив на Саламандру заботы по защите их бренного тела.
