Я настолько усердно старался раскрутить наш проект, что вскоре работа буквально стала моей жизнью. Я находил своеобразный отдых в тех моментах общения с клиентами, когда мы были связаны друг с другом не как поверенный и клиент, а как друзья. Дело Уолтера становилось самым сложным и отнимало больше времени, чем любое другое из тех, над которыми я когда-либо работал. Общение с ним утешало меня, хотя теперь несправедливость, допущенная в отношении него, все больше воспринималась мною на личный счет.
– Приятель, все парни только и говорят, что ты работаешь над их делами. Должно быть, у тебя ни минуты покоя нет, – сказал он мне однажды.
– Всем ведь нужна помощь, вот мы и стараемся.
Уолтер бросил на меня странный взгляд. Думаю, он сомневался, стоит ли пытаться давать мне совет: прежде он на такое не решался. И наконец, похоже, решил высказать то, что было у него на уме.
– Ну ты же понимаешь, что не сможешь помочь всем. – Он серьезно смотрел на меня. – А если попытаешься это сделать, убьешься. – В его взгляде читалась озабоченность.
Я улыбнулся.
– Да, я знаю.
– Я имею в виду, ты должен помочь мне. Смотри, ничего не упусти в моем деле, – сказал он с улыбкой. – Я рассчитываю, что ты будешь рубиться на все стороны, чтобы вызволить меня отсюда. Валить с ног всех, если понадобится.
– Бороться с великанами, биться с дикими зверями, укладывать на лопатки аллигаторов… – пошутил я.
– Ага, и иметь наготове кого-то, кто вступит в битву после тебя, если тебе отрубят голову, потому что мне по-прежнему будет нужна помощь, когда тебя выведут из игры.
Чем больше времени я проводил с Уолтером, тем больше убеждался, что он – добрый, достойный человек с великодушной натурой. Он без стеснения признавал, что принимал неудачные решения, особенно в том, что касалось женщин. По словам всех – друзей, родственников и знакомых вроде Сэма Крука – Уолтер обычно старался поступать правильно. Я никогда не считал время, проведенное с ним, зря потраченным или непродуктивным.
Заставить человека признать, что он был в детстве жертвой сексуального насилия, небрежения взрослых или запущенности, не удастся без комфортной атмосферы, для развития которой требуются многие часы и множество свиданий.
Во всех делах со смертными приговорами важно проводить время с клиентами. Развивать доверие не просто необходимо для того, чтобы управляться со всеми сложностями ведения судебных процессов и стрессом, вызванным возможностью предстоящей казни; это также ключ к эффективности адвоката. Жизнь клиента часто зависит от способности его защитника создать нарратив с целью смягчения наказания, который помещает неудачные решения или противоправное поведение осужденного в определенный контекст. Для вскрытия в прошлом человека подробностей, прежде неизвестных, – подробностей, которые бывает трудно, но критически необходимо обсуждать, – требуется доверие. Заставить человека признать, что он был в детстве жертвой сексуального насилия, небрежения взрослых или запущенности, не удастся без комфортной атмосферы, для развития которой требуются многие часы и множество свиданий. Разговаривать о спорте, телевидении, поп-культуре – словом, о чем угодно из того, что желает обсудить клиент, – абсолютно приемлемо для построения отношений, которые делают возможной эффективную работу. Но это также создает неподдельный контакт с клиентом. Именно это и случилось в наших с Уолтером отношениях.
Вскоре после моей первой встречи с родственниками Уолтера мне позвонил молодой человек по имени Дарнелл Хьюстон, сообщивший, что может доказать невиновность Уолтера. Голос юноши подрагивал от нервного напряжения, но он был полон решимости побеседовать со мной. Он не хотел беседовать по телефону, поэтому я однажды вечером поехал на встречу с ним. Дарнелл жил в сельской части округа Монро на ферме, где его род трудился еще со времен рабства. Он был искренним молодым человеком, и я понимал, что он некоторое время сомневался, стоит ли связываться со мной.
Когда я подъехал к дому Хьюстонов, он вышел, чтобы встретить меня. Молодой чернокожий лет двадцати с небольшим, который явно отдал дань моде на «джери керл» – тугие искусственные кудряшки. Я уже заметил, что мода на химическую завивку негритянских волос, чтобы сделать прическу свободнее и легче в укладке, пришла и в Монровилл; я видел нескольких чернокожих, молодых и пожилых, с гордостью щеголявших этим новым образом. Радостно подскакивавшие кудряшки Дарнелла контрастировали с его тревожным поведением. Как только мы сели, он перешел к делу.
– Мистер Стивенсон, – начал он, – я могу доказать, что Уолтер Макмиллиан невиновен.
– Правда?
– Билл Хукс лжет. Я даже не знал, что он связан с этим делом, пока мне не сказали, что он отчасти замешан в том, как прокурору удалось упечь Уолтера Макмиллиана за решетку. Вначале я не поверил, что Билл мог в этом участвовать, но потом узнал, что он дал свидетельские показания – мол, проезжал мимо химчистки в тот день, когда убили девушку. А это ложь!
– Откуда вы знаете?
– Мы весь тот день провели вместе. Мы оба в прошлом ноябре работали в магазине автозапчастей NAPA. Я помню ту самую субботу, когда девушка была убита, потому что по улице начали сновать машины – полицейские и «неотложной помощи». Это продолжалось минут тридцать. Я к тому времени работал в городке уже пару лет и ни разу не видел ничего подобного.
– То есть вы работали в то субботнее утро, когда была убита Ронда Моррисон?
– Да, сэр, вместе с Биллом Хуксом, примерно с восьми утра до закрытия, а закрылись мы после обеда – после того как все эти «Скорые» проехали мимо нашего магазина. Наверное, было около одиннадцати, когда завыли сирены. Билл работал в мастерской вместе со мной над одной машиной. Из мастерской только один выход; за все утро он ни разу не ступил за порог. Если он говорит, что ехал мимо химчистки, когда та девушка была убита, то он лжет.
Одной из самых неприятных черт протокола суда по делу Уолтера было то, что свидетели штата – Ральф Майерс, Билли Хукс и Джо Хайтауэр – плели столь очевидные небылицы. Их показания были до смешного непоследовательными и совершенно неправдоподобными. Рассказ Майерса о его роли в преступлении – о том, как Уолтер похитил его, чтобы Майерс отвез его на место преступления, а потом обратно, – вообще не имел никакого отношения к логике. Показания Хукса, главного свидетеля против Макмиллиана, в протоколе выглядели неубедительными и ненадежными: он просто повторил ту же историю, которую рассказал полицейским, – о том, как проезжал мимо химчистки приблизительно во время совершения преступления. В ответ на любой вопрос в ходе допроса он снова и снова повторял, что видел, как Уолтер Макмиллиан вышел из химчистки с сумкой, сел в свой грузовик-лоурайдер, и его увез какой-то белый мужчина. Хукс не смог ответить ни на один вопрос Честната о том, что еще он видел в тот день или что делал в этом районе. Он только твердил, что видел Макмиллиана у химчистки. Но штату были необходимы свидетельские показания Хукса.
