В одиночке Йэн стал, по его собственным словам, «резником»: он брал какой-нибудь острый предмет с подноса с едой и резал кисти и предплечья рук, просто чтобы посмотреть на кровотечение. Его психическое здоровье пошатнулось, и он несколько раз пытался покончить с собой. Каждый раз, когда он ранил себя или «выпендривался», его срок в изоляторе продлевался.
В непрерывном одиночном заключении Йэн провел восемнадцать лет.
Одиночное заключение в Апалачи означает, что ты живешь в бетонной клетке размером со встроенный шкаф. Еду тебе просовывают сквозь окошко, ты не видишься с другими заключенными, не прикасаешься и не подходишь близко ни к одному другому человеческому существу.
Раз в месяц ему разрешался один телефонный звонок. Вскоре после прибытия в тюрьму, в канун Рождества 1992 года, он использовал свой звонок, чтобы позвонить Дебби Бейгр, женщине, в которую стрелял. Когда она взяла трубку, Йэн разразился эмоциональным извинением, выражая глубокое сожаление и угрызения совести, вызванные этим поступком. Миссис Бейгр была ошеломлена, услышав в трубке голос мальчика, стрелявшего в нее, но его слова растрогали женщину. Она выздоравливала после ранения, работала, стремилась стать успешным бодибилдером и основала журнал, посвященный женскому здоровью. Миссис Бейгр была решительным человеком и не давала полученной травме отвлечь ее от поставленных целей. Этот первый звонок-сюрприз привел к тому, что она начала регулярно переписываться с Йэном. Мать и отец не уделяли мальчику внимания и до того, как он совершил преступление. Его оставляли слоняться по улицам без поддержки и помощи родственников или родителей. В одиночном заключении он редко видел других заключенных или сотрудников тюрьмы. Когда Йэн тонул в отчаянии
{69}, Дебби Бейгр была одной из немногих людей в жизни подростка, которые призывали его оставаться сильным.
Во Флориде было самое большое в мире количество детей, обреченных умереть в тюрьме за преступления, не приведшие ни к чьей смерти.
После нескольких лет переписки с Йэном Бейгр написала судье, который приговорил Йэна, что его приговор слишком суров и условия заключения подростка бесчеловечны. Она пыталась вести переговоры с сотрудниками тюрьмы и давала интервью прессе, стараясь привлечь внимание к бедственному положению Йэна. «Никто лучше меня не знает, каким разрушительным и безрассудным было преступление Йэна. Но то, что мы делаем с ним сейчас, гнусно и безответственно, – сказала она одному репортеру. – В момент совершения преступления он был ребенком, тринадцатилетним мальчишкой с множеством проблем, беспризорником, которому никто не помогал. А мы – не дети».
Суд проигнорировал призыв Дебби Бейгр к сокращению срока приговора.
К 2010 году штат Флорида приговорил
{70} более ста детей к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение за преступления, не включавшие убийство; некоторым из этих детей в момент совершения преступления было тринадцать лет
{71}. Все самые младшие
{72} приговоренные дети – 13–14 лет от роду – чернокожие или латиноамериканцы. Во Флориде было самое большое в мире количество детей
{73}, обреченных умереть в тюрьме за преступления, не приведшие ни к чьей смерти.
Та часть Южно-Центрального Лос-Анджелеса, где жил Антонио Нуньес, была очагом организованной преступности. Мать Антонио насильно укладывала детей на пол, когда за окнами их перенаселенного дома стреляли – а это случалось с тревожной регулярностью. Уже почти десять их соседей были ранены и убиты, попав под перекрестную стрельбу банд, решавших свои споры перестрелками.
Трудности жизни за стенами дома, в котором жил Антонио, усугублялись жестоким домашним насилием внутри его. С тех пор, когда малыш Антонио еще носил подгузники, он терпел отцовские побои: тот избивал сына под настроение то ладонью, то кулаком, а то и ремнем и электрическими удлинителями до синяков и ран. Он также часто становился свидетелем ужасающих конфликтов между родителями, когда мать с отцом свирепо набрасывались один на другого и угрожали друг другу убийством. Обстановка насилия была настолько ужасной, что Антонио не раз вызывал полицию. У него начались кошмарные сны, от которых мальчик просыпался с воплями. Задавленная трудной жизнью мать Антонио не обращала на сына внимания; когда тот плакал, она просто оставляла его одного. Единственным знаком внимания сыну, который она сама смогла припомнить, было присутствие на празднике по случаю завершения образовательной программы «Сопротивление злоупотреблению наркотиками» в начальной школе. «Он так обрадовался, что можно сфотографироваться
{74} с полицейским! – говорила женщина впоследствии. – В детстве он хотел стать полицейским».
В сентябре 1999 года, через месяц после того, как Антонио Нуньесу исполнилось тринадцать лет, он катался на велосипеде неподалеку от своего дома, когда незнакомый мужчина выстрелил в него несколько раз, попав в живот, бок и руку. Антонио упал на мостовую. Его четырнадцатилетний брат Хосе услышал крики и побежал на помощь. Он был убит выстрелом в голову, бросившись спасать младшего брата. Антонио получил серьезные внутренние травмы, которые продержали его в больнице несколько недель.
