Первые дни в Тутвайлере Марша провела словно в трансе, не способная поверить в то, что это происходит на самом деле. Она знакомилась с другими женщинами, которые, подобно ей самой, стали заключенными после рождения мертвых младенцев. Эферния Макклендон, чернокожая девушка-подросток из Опелики, штат Алабама, забеременела, учась в школе, и ничего не сказала родителям. Она родила, проносив беременность чуть больше пяти месяцев, и оставила трупик мертворожденного ребенка в дренажной канаве. Когда останки были обнаружены, полицейские подвергли ее допросу, и девушка наконец призналась, что не может быть на сто процентов уверена, что младенец не шевелился перед смертью, хотя преждевременные роды на таком сроке делали эту возможность крайне маловероятной. Под угрозой смертного приговора она присоединилась к растущему сообществу женщин, ставших заключенными из-за незапланированной беременности и неудачных решений.
Жизнь и страдания женщин сплелись в Тутвайлере в единое целое. Марша заметила, что к некоторым женщинам никто никогда не приезжает. Как ни старалась, она не могла оставаться равнодушной к окружавшим ее людям, погруженным в крайнее отчаяние, – тем, что плакали больше обычного, или страдали наиболее острой тревожностью из-за оставленных ими детей или родителей, или пребывали в особенно глубоком унынии или депрессии. При такой тесной связи, которая образовывалась между ними, ужасный день для одной женщины неизбежно становился ужасным днем для всех. Единственным утешением при таком положении вещей было то, что и радостные моменты тоже становились общими. Условно-досрочное освобождение, прибытие долгожданного письма, приезд родственников, которые давно не навещали, – все это поднимало настроение каждой и всем разом.
Если бы трудности других сестер по несчастью были самой большой печалью Марши в Тутвайлере, годы, проведенные там, стали бы для нее трудным, но не непосильным испытанием. Но существовали и более серьезные проблемы, исходившие от коррекционного персонала. Женщин в Тутвайлере насиловали охранники. Их сексуально домогались, эксплуатировали, они становились объектами агрессии и нападений охранников-мужчин. Начальник тюрьмы, мужчина, позволял мужчинам-охранникам присутствовать в душевых в банные дни. Офицеры потешались над обнаженными женщинами, отпускали грубые замечания, роняли многозначительные угрозы. У женщин не было возможности уединиться даже в туалетах, где за ними в момент отправления естественных потребностей могли наблюдать мужчины. В тюрьме были темные уголки и коридоры – самые страшные места в Тутвайлере, где женщины могли подвергаться избиениям или сексуальным нападениям. «Инициатива за равное правосудие» просила департамент исправительных учреждений установить камеры безопасности в общих спальнях, но чиновники отказали. Культура сексуального насилия была настолько всепроникающей, что даже тюремный капеллан домогался женщин, когда они приходили в часовню.
Вскоре после прибытия Марши в Тутвайлер мы добились освобождения Дианы Джонс, несправедливо осужденной и приговоренной к смерти в тюрьме за преступление, которого не совершала. Диану облыжно обвинили в контрабанде наркотиков, в которой участвовал ее бывший бойфренд. Ей были предъявлены несколько обвинений, приведшие к приговору с обязательным пожизненным заключением без права на условно-досрочное освобождение. Мы оспорили ее осуждение и приговор – и в конечном счете добились их отмены. Освобождение Дианы Джонс подарило надежду всем остальным пожизненно заключенным в Тутвайлере. Работая над ее делом, я ездил в тюрьму встречаться с Дианой, которая рассказывала мне о том, как отчаянно эти женщины нуждаются в помощи.
– Брайан, у меня есть около девяти писем от других женщин, которые хотят, чтобы я передала их вам. Этого слишком много, чтобы пронести мимо охраны, поэтому я не стала брать их с собой, но этим женщинам нужна ваша помощь.
– В таком случае не пытайтесь проносить письма контрабандой. Эти женщины могут написать нам.
– Ну некоторые говорят, что когда-то они уже писали…
– Мы просто завалены работой, Диана. Мне очень жаль, что так получилось, но мы постараемся ответить.
– Больше всего меня беспокоят «пожизненницы». Те, которые умрут здесь.
– Мы стараемся… просто можем сделать не все.
– Я понимаю и скажу им об этом. Просто они уже отчаялись – как отчаивалась я до того, как все вы помогли мне. Марша, Эшли, Моника, Патрисия донимают меня, чтобы я попросила вас прислать кого-нибудь на помощь.
Несколько женщин были изнасилованы и забеременели. Даже когда анализ ДНК подтвердил, что отцами этих детей являлись мужчины-охранники, делу не дали ход.
Я познакомился с Маршей Колби вскоре после этого разговора и начал работать над ее апелляцией. Мы решили оспорить позицию штата и принцип отбора присяжных. Шарлотта Моррисон, стипендиатка Родса и моя бывшая студентка, ныне была старшим поверенным в «Инициативе за равное правосудие». Шарлотта и штатный адвокат Кристен Нельсон, выпускница Гарварда, которая работала в службе общественных защитников округа Колумбия, главной адвокатуре США, неоднократно встречались с Маршей. Она рассказывала о своем деле, о том, как трудно сохранить семью, сидя в тюрьме, и о ряде других проблем. Но чаще всего во время этих встреч всплывала именно тема сексуального насилия в Тутвайлере.
Мы с Шарлоттой взяли дело еще одной женщины, подавшей федеральный гражданский иск после того, как ее изнасиловали в Тутвайлере. У нее не было никакой юридической помощи; из-за изъянов в ходатайстве и не подкрепленных доказательствами обвинений в жалобе мы добились для нее лишь решения о небольшом возмещении. Но подробности того, что с ней случилось, были настолько болезненными, что мы больше не могли закрывать глаза на насилие. Мы начали расследование, ради которого побеседовали с более чем пятьюдесятью женщинами – и были просто шокированы, узнав, насколько широкого распространения достигла проблема сексуального насилия. Несколько женщин были изнасилованы и забеременели. Даже когда анализ ДНК подтвердил, что отцами этих детей являлись мужчины-охранники, делу не дали ход. Нескольких сотрудников, на которых неоднократно жаловались в связи с сексуальным насилием, временно назначали на другие должности или переводили в другие тюрьмы, но потом они снова возвращались в Тутвайлер, где продолжали преследовать женщин. В конечном итоге мы подали жалобу в Министерство юстиции США и опубликовали несколько открытых отчетов об этой проблеме, получивших широкое освещение в СМИ. Тутвайлер вошла в список десяти худших тюрем в Америке, составленный журналом Mother Jones; она единственная из всех женских тюрем удостоилась этой сомнительной чести. Затем последовали законодательные слушания и изменение порядков в этой тюрьме. Мужчинам-охранникам теперь запрещалось присутствовать в душевых и туалетах, и начальником тюрьмы стал новый человек.
Марша держалась стойко, несмотря на трудности, и начала защищать некоторых молодых женщин. Мы были в отчаянии, когда апелляционный суд по уголовным делам принял постановление, утверждавшее ее осуждение и приговор. Мы подали ходатайство о пересмотре дела в Верховный суд Алабамы и добились нового слушания, основываясь на отказе первого судьи исключить из жюри тех присяжных, которые заявляли о своей предвзятости и не могли быть беспристрастными. Это решение окрылило Маршу и нашу команду – в отличие от правоохранителей округа Болдуин. Они угрожали возобновлением преследования. Мы привлекли экспертов-патологоанатомов и убедили местные власти, что нет никаких оснований для осуждения Марши за убийство. Для урегулирования этого дела потребовалось два года, а потом еще год, чтобы добиться от департамента исправительных учреждений полного зачета срока за то время, которое Марша отбыла в тюрьме, прежде чем ее наконец в декабре 2012 г. освободили после десяти лет неправомерного тюремного заключения.
