В противоположность Монтесуме тридцатипятилетний Эрнан Кортес, прошедший сквозь горы, пустыни, леса, сражавшийся с тучами врагов, легко и бодро соскочил с коня.
«Внешность Кортеса была высокоприятна: статное тело, хороших пропорций; лицо красиво, но слишком округлое; цвет лица – сероватый; глаза серьезные, часто печальные, но нередко полные ласки и привета; борода редкая, черная; волосы черные, не слишком жесткие; грудь могучая, плечи широкие; ноги несколько искривлены… – так описывает военачальника Берналь Диас. – Ездок он был превосходный, боец удивительный, в конном ли, в пешем ли строю, с каким угодно оружием. За ним, в молодости, было немало интриг с женщинами и по сему поводу дуэлей с мужчинами; от одного такого случая осталась и пометка – рубец под самыми губами, глубокий и заметный, несмотря на бороду. По способу держать себя, походке, разговору, одежде и прочему всякий бы понял, что это – человек воспитанный, родовитый. Одевался он по моде, но всегда скромно, предпочитая разным шелкам и бархатам изящную простоту. Никогда он не навьючивал на себя огромных золотых цепей и прочих украшений. На нем всегда была лишь одна и та же тоненькая шейная цепочка с золотым медальоном; на пальце был один лишь перстень, но с большим и весьма ценным алмазом; на его бархатном берете лишь один медальон, да и то он впоследствии носил лишь суконные береты без всяких украшений».
Два мира сближались друг с другом. Кортес поприветствовал правителя ацтеков почтительным поклоном и получил в ответ едва заметный кивок головы – высшая вежливость владыки мира. Испанский военачальник извлек из надушенного мускусом платка ожерелье из разноцветного стекла и протянул его Монтесуме. Вожди ацтеков перехватили руку Кортеса, чтобы он случайно не прикоснулся к великому правителю – это считалось страшным оскорблением.
18 ноября 1519 г. испанцы вступили в столицу ацтеков, и тут их немало озаботила собственная малочисленность; поредевшее в битвах войско испанцев казалось жалкой песчинкой в бескрайней пустыне. «Наше ничтожество нами сознавалось все сильнее, но сильнее же мы вознадеялись на мощь и помощь нашего Господа Иисуса Христа!» – восклицает Берналь Диас. Каждый житель двухсоттысячного города и гости Теночтитлана стремились увидеть необычных гостей, а потому испанцы всегда были окружены толпами аборигенов.
Люди Кортеса вели себя сдержанно в столице ацтеков, повинуясь начальнику, умевшему убеждать и побеждать. Их разместили в огромном дворце, который ранее принадлежал отцу Монтесумы – недалеко от места пребывания нынешнего владыки мира. Повелитель ацтеков засыпал испанцев дорогими подарками, Кортес отвечал любезностями – внешне все было похоже на встречу лучших друзей. На самом деле представители двух миров наблюдали друг за другом, словно буйвол и тигр – их встреча в прериях по определению не могла закончиться миром.
Однажды к малому входу дворца Монтесумы приблизился молодой ацтек в старой, выцветшей на солнце, но чистой, набедренной повязке. Он настойчиво объяснял страже, что имеет важные сведения для правителя. В иное время простолюдина прогнали бы, надавав предварительно тумаков, но теперешнее положение в стране обязывало Монтесуму выслушивать каждого. Его лишь подержали приличное время перед закрытой дверью – как того требовал этикет.
Правитель был занят трапезой. Лучше сказать, трапеза занимала всю комнату. Ароматы изысканных яств, поданных на золотых блюдах, витали на всем пространстве огромного помещения, а вот с аппетитом у Монтесумы было плохо. Усталый пожилой человек поднес ко рту золотистый (здесь даже еда блистала золотом) кусочек индейки, слегка надкусил и бросил обратно. Подле него стоял советник и временами сглатывал слюну. Приведенный ацтек, естественно, не получил приглашения разделить трапезу, но он и сам не проявлял интереса к содержимому блюд.
– Кто ты? И зачем здесь? – спросил Монтесума.
Получивший дозволение говорить ацтек, опустив глаза в пол, ответил на вопросы:
– Меня зовут Тоноак. Я слышал в разговоре бородатых гостей нечто такое, о чем должен рассказать тебе.
– Вот как! – удивился властитель мира. – Продолжай свою речь!
– Я доставлял этим людям маис и слышал, как два главных человека обсуждали свои дела. Они говорили, что ацтеки напали на их город, что на берегу моря, и убили шесть солдат, а также одну лошадь. Говорили, что ацтеки сжигают селения тотонаков, которые заодно с белыми людьми. Также я слышал, что горные племена готовы отложиться от Теночтитлана, если будут успешными действия белых людей. Они решили, что далее оставаться в бездействии нельзя: надо захватить тебя, Великий Господин, и твой город или уходить из него.
– Как же ты смог понять язык белых людей?! – удивился Монтесума.
– Я далекий потомок этих белых людей, – признался юноша. – Они приплыли на огромной лодке в эти места давно – когда на месте твоего красивейшего города был только населенный змеями остров. Много-много моих предков, из поколения в поколение, учили своих сыновей языкам, на которых изъясняются бородатые люди. Потому я смог понять чужую речь.
– Слишком удивительно, чтобы быть правдой, – выразил сомнение властитель мира.
– Позволь заметить, Великий Господин, юноша правильно рассказал все, что происходит на окраинах наших земель. Я получил те же сведения перед самым его приходом от наших самых быстрых гонцов, – вступил в разговор советник.
– Что же нам делать? – спросил владыка советника, позабыв о Тоноаке. А дерзкий юноша позволил себе дать совет владыке:
– Есть только один способ спастись тебе и всему нашему народу.
– Вот как! Разве наше войско так слабо?! От ничтожного количества людей ты, жалкий раб, предлагаешь спасаться?! – Монтесума утрачивал внешнее спокойствие, а душевный покой он потерял давно – с приходом чужеземцев.
– Я подобного не мог и подумать, – ацтека испугался, что он не успеет сказать то, что хотел. – Ты велик и могущественен, и нет тебе равных в мире. Но с этими людьми удивительная сила. Вспомни, что они разбили войско Тлашкалы, которое было многочисленнее их в тысячи раз. А ведь ацтеки не смогли покорить эту страну, хотя пытались сделать это сотню лет.
– Жалкий червь, я прикажу скормить тебя гиенам! – разозлился Монтесума при упоминании о неудачах.
– Разумное решение, – поддержал господина колдун, – хотя прежде было бы любопытно услышать, что посоветует нам этот червь. Если какую-то глупость, то его мучения будут ужасными.
Тоноак в ответ на угрозы произнес и вовсе губительную для себя мысль:
– Единственное спасение: принять Бога этих людей.
От возмущения Великого Монтесуму затрясло, а колдун промолвил:
– Действительно, ты не заслуживаешь легкой смерти.
– Вы вольны поступить со мной, как посчитаете нужным. Я жалею только об одном, что не смог ничего сделать для своего народа.
– Как может нам помочь то, что предлагаешь ты? – поинтересовался советник, пока владыка мира трясся весь красный от гнева.
