Диего Веласкес воспылал великой завистью к удачливому конкистадору. Он не мог спокойно смотреть, как золото, отправляемое Кортесом для короля, плывет мимо его сундука. «А сколько добра остается у Кортеса?!» – задавался вопросом большой любитель считать чужие сокровища. И губернатор задумал сменить военачальника. Для этого были мобилизованы все силы и ресурсы огромного острова. В мае 1520 г. 19 кораблей отчалили от берегов Кубы и направились к Веракрусу – городу, основанному Кортесом на побережье материка. На судах находилось более 1400 солдат, 80 всадников, 90 арбалетчиков, 70 аркебузиров, а также 20 пушек с огромным запасом пороха и ядер. Командовал экспедицией опытный конкистадор Панфило де Нарваэс, сражавшийся до этого на Кубе, Ямайке и Санто-Доминго.
Как только Кортес узнал о высадке Нарваэса и его планах, то принял решение идти навстречу сопернику. Малочисленное его войско разделилось на две части: 80 испанцев осталось в Теночтитлане, а 75 человек отправились против Нарваэса. Безумство? Но нет… Кортес не совершал необдуманных поступков.
Ночь печали
Перед уходом Кортес поручил храбрейшему из своих капитанов – Педро де Альварадо – оставшийся гарнизон в восемьдесят испанцев и несколько сотен союзных индейцев. Для города с двухсоттысячным населением войско небольшое, но Кортес сделал все для его безопасности. Конкистадор оставил Альварадо хороший запас воды и продуктов, лично установил на стенах неприступного дворца пушки и фальконеты и взял с местных старейшин клятву мира. Но главное, во дворце остались солдаты, которые большую часть жизни провели в походах и боях; иметь дело с численно превосходящим противником было для них привычно.
Все было б хорошо, если б не личные амбиции Педро де Альварадо. Кортес в разговорах с Монтесумой всегда настаивал, чтобы ацтеки отказались от человеческих жертвоприношений. Однако легко ли изменить обычаи, которым сотни лет? Альварадо решил, что он сможет в один день совершить то, что его командиру не удалось и за полгода.
В конце мая в главном храме Теночтитлана проходило обычное празднество. Педро де Альварадо пожелал присутствовать на церемонии, а после почетного пленения Монтесумы испанцам ни в чем не отказывали. Вооруженный (а без оружия гости не выходили за пределы дворца) отряд испанцев, числом в сорок человек, вошел в храм, заполненный ацтеками, среди которых было множество вождей, старейшин, уважаемых людей. В руках индейцев были розы и перья.
Испанцы заняли выходы из храма и вначале спокойно наблюдали за ритуальными танцами аборигенов. Тут подошло время совершить жертву: молодой ацтек мирно возлежал на камне и терпеливо ждал встречи с каменным ножом. В это время Педро де Альварадо гневно прокричал:
– Не смейте этого делать, язычники! Отпустите несчастного с миром!
Никто из ацтеков не понял кастильского наречия Альварадо, ближайшие к нему индейцы в ужасе шарахнулись в стороны. Недовольные взгляды тех, кто услышал чужую речь, устремились на белого человека, нарушившего церемонию. В отдалении ацтеки, под грохот барабанов, продолжали петь и танцевать, жрец с обсидиановым ножом приближался к жертве.
Разгневанный Альварадо направился к жертвеннику; ацтеки попытались преградить дорогу чужеземцу, но тот выхватил меч и начал им расчищать путь. В числе первых поплатился барабанщик; конкистадору показалось, что его не услышали из-за шума, производимого небольшими индейскими барабанами. Несчастному музыканту Альварадо отрубил обе руки, а затем обезглавил; голова далеко отлетела от туловища, упав в толпу ошеломленных ацтеков. Действия командира явились сигналом для подчиненных.
Началась ужасная бойня. Испанцев было мало, но ацтеки пришли на праздник только в набедренных повязках и с цветами в руках. Мечи испанцев не разбирали молодых, стариков, детей. Альварадо проложил дорогу к жертвенному камню и протянул руку мирно лежавшей жертве:
– Вставай! И благодари нашего Господа за спасенную жизнь.
Ацтек поднялся, не обращая внимания на предложенную руку. Обреченный глянул на корчившихся в муках и погибших соотечественников; глаза его наполнились ужасом и ненавистью. Он набросился на Альварадо, свалил его на жертвенный камень и принялся душить. Если бы подоспевший солдат не сразил его точным ударом в сердце, то жертва и освободитель поменялись бы местами. Изумленный Альварадо поднялся, а жертва осталось лежать там, где первоначально и предназначалось ей быть. Вот только главный храм ацтеков продолжал наполняться ранеными и мертвыми телами.
Испанцы и вовсе разгневались, когда человек, ради которого они рисковали жизнью, едва не убил их военачальника. «И в этот момент все конкистадоры начинают колоть и рубить людей, – описывает события испанский хронист. – Они отрубают им руки и головы, пронзают мечами, копьями всякого, кто попадается им на пути, рассекая одним головы, других раня в руки, плечи, животы и во всякие другие места; они учиняют невиданную резню. Некоторые мешики (ацтеки) пытаются спастись бегством, но у выходов их ранят и убивают. Другие стараются взобраться на стены, но не могут спастись; иные прячутся в храмовые постройки. Некоторые прячутся на земле, среди убитых и притворяются мертвыми, дабы избежать страшной участи. Те, кто притворился мертвым, спаслись, а если кто шевелился или вставал на ноги, его тут же закалывали. И кровь воинов-мешиков лилась ручьями, текла повсюду, как вода во время сильного дождя, образуя лужи; и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе».
Убивая, испанцы одновременно занимались грабежом. Отяжеленные добычей, залитые с ног до головы кровью, испанцы покидали храм ацтеков. А в это время раздался клич обиженной стороны:
– Военачальники и воины! Спешите сюда со всем вооружением: щитами и копьями! Мертвыми лежат наши военачальники и старейшины, мертвыми лежат наши воины! Их убили чужеземцы.
Со всех сторон бежали ацтеки с оружием. Избиение в храме перешло в уличную битву. Альварадо потерял семь человек, но смог укрыться во дворце, силами самих же ацтеков и испанцев превращенном в неприступную крепость. Семь дней аборигены яростно штурмовали место обитания испанцев. В конце концов, им надоело умирать и получать раны под стенами неприступного дворца. Индейцы окружили со всех сторон жилище испанцев и тем самым прекратили доставку осажденным воды и продовольствия.
Эрнан Кортес тем временем ловко разобрался с армией, посланной против него губернатором Кубы. Прибывшие с острова враги оказались хорошими знакомыми Кортеса, его бывшими сослуживцами, а некоторые и друзьями. В лагерь Нарваэса полетели письма, сюда устремились люди Кортеса, переодетые индейцами. Удачливый конкистадор обещал золото, земли, прекрасных индианок и рабов – всего, о чем мечтали в Новом Свете испанцы. И вот в одно утро Панфило де Нарваэс с удивлением обнаружил, что его армия перешла на сторону того, против кого послана воевать.
Не успел Кортес порадоваться великой удаче, как пришли черные вести из Теночтитлана.
Солдаты Педро де Альварадо находились на гране истощения, когда Кортес повернул нечаянно возросшую армию им на выручку. Длинными переходами он скоро достиг союзной Тлашкалы и здесь устроил смотр своей армии. Точная перепись показала, что войско Кортеса теперь состоит из 1300 солдат, 96 всадников, 80 арбалетчиков и столько же аркебузиров. К тому же великие касики Тлашкалы дали ему отряд в 2000 отборных воинов.
