Последний тамплиер продолжал рассказывать аборигенам об Иисусе, надеясь оторвать их от своих придуманных богов. Тем временем на землях, давших приют переселенцам, все поменялось. С севера пришли племена ацтеков. Вначале они попросили у туземцев землю для поселения. Местный народ решил выделить им безлюдный остров посреди соленого озера. На нем расплодилось огромное количества ядовитых змей, и аборигены рассчитывали, что ползающие твари расправятся с пришельцами. Вышло наоборот: ацтеки съели всех змей, а на острове построили красивейший город – Теночтитлан. Отсюда начала распространяться их власть на все стороны света. Вместе с ацтеками шли их кровожадные боги, которые требовали крови не животных, но людей. Слухи о том, что чужеземец плохо отзывается о местных богах, дошли до правителя. Проповедника вызвали в Теночтитлан и предупредили, что если он не перестанет смущать сердца людей, то окажется вместе с женой и сыном на жертвенном камне. Этьен де Вилье боялся не за себя: он не мог представить свою жену и сына под ритуальным каменным ножом, и главное, с их смертью сгинули бы последние хранители хитона. Он затаился и продолжил воздавать хвалу Иисусу только в кругу своей семьи. Сын Этьена женился на ацтекской девушке, и род последнего тамплиера продолжился во втором поколении. Веру во Христа он передал только своей жене и сыну.
– Думаю, тамплиеры не случайно появились среди языческого народа, – промолвил Диего. – Многие люди не видят замысел Господа в открывающихся возможностях. Их не должно пугать наказание и несправедливость мира, потому что выше всего земного Иисус на кресте.
– Мы не можем судить ничьи поступки, никого не имеем право упрекать за ошибки – это забота Господа нашего, – осторожно произнес Тоноак. – Наше дело – попытаться избежать заблуждений предков, для того мы и храним память о них. Даже сейчас не знаю, как бы я поступил на их месте. Они должны были рассказать об Иисусе этому народу, но, скорее всего, потеряли бы жизни и драгоценный хитон. Ведь так?
– Прости. Твои предки стояли перед неразрешимым выбором. Я не в праве их судить, – виновато склонил голову испанец.
– У моего отца все сложилось хуже, чем у предшественников, – продолжил рассказ Тоноак. – Он с женой вошел в ту пору, когда следовало иметь внуков, но их не могло быть, потому что не появились дети…
– Но ведь ты есть! – перебил друга испанец.
– Об этом позже… – пообещал Тоноак. – Как поступить с хитоном, если нет наследников и единоверцев? Этот вопрос каждодневно мучил отца. Он утратил покой и сон, нужно было немедля что-то предпринять, дабы от ужаса безысходности не утратить разум. И потомок рыцарей Храма решился на отчаянный поступок. Он пришел к дворцу Монтесумы и объявил, что знает, как спасти государство ацтеков от гибели. (В то время страшные знамения следовали одно за другим; нехорошие предчувствия прочно поселились в сердцах и воинов, и охотников, и самых нищих ничтожных жителей.) Его не прогнали, не отправили на жертвенный камень, как бы произошло в иное время, а провели к Великому Господину. Отец рассказал Монтесуме об Иисусе – самое важное, потому что понимал: властитель не будет слушать его долго, а затем достал хитон. Он объяснил, что последняя одежда Спасителя полторы тысячи лет помогает людям в самых безнадежных ситуациях, но хитон спасает только тех, кто уверует во всемогущего Отца Небесного. Он рассчитывал, что вид хитона заставит Монтесуму отказаться от злых несуществующих богов, что правитель обратится к истинному Господу. Вслед за владыкой последовал бы и народ. Но мечты отца не стали явью. Монтесума долго вертел в руках необычное одеяние – немного со страхом, немного с любопытством. Наконец, правитель промолвил: «Я возьму одежду твоего Бога и буду хранить ее с почетом». Так отец лишился хитона, и не достиг желаемого. Человеческие жертвы стали приноситься все чаще и чаще, потому что к плохим знамениям присоединились слухи, что на Большом острове высадились люди, которые мечут молнии и убивают, даже не приближаясь к обреченным. Никто не может перед ними устоять. Вот ацтеки и пытались умилостивить кровью своих богов.
– Жаль, что замысел твоего отца не воплотился, – искренне посочувствовал Диего. – Видимо, Господь не спас Монтесуму, потому что он не принял Его помощь всем сердцем.
– Отец лишился самого дорогого и теперь ничего не боялся в этом мире, – продолжил свой рассказ Тоноак. – Он стал проповедовать Святое Евангелие среди ацтеков. Удивительное произошло: много людей поняло и приняло рассказы отца. У него появилось несколько десятков братьев и сестер во Христе. Так в государстве ацтеков возникла христианская община. Среди уверовавших в Иисуса последние три дня мы и собирали золото на выкуп – и они отдали все, что имели.
– Но как же ты? – нетерпеливо промолвил Диего.
– Соблазн всегда сопровождает людей – даже праведников и святых. Не все смогли устоять перед земными радостями, и мой отец не оказался в числе непогрешимых. Седина украсила виски отца, когда на него восторженно стала смотреть девушка из их деревни. Он не устоял… только один раз. Потом осознал свой великий грех и сказал молодой девушке, что больше не может ее видеть. На следующий день она покинула деревню. Плодом того греха стал я.
– Но где скиталась несчастная отверженная женщина?
– Ее приютили в дальнем селении родственники. Ради крова и еды мать была готова на любую, даже непосильную, работу. Она не различала мужские и женские занятия: готовила кушанья, ткала и раскрашивала ткань, поддерживала днем и ночью огонь в очаге, охотилась и ловила рыбу. Я редко видел ее спящей. Такая жизнь не могла быть долгой. Когда мне исполнилось четыре весны, мать занемогла настолько, что пришлось озаботиться о моей дальнейшей судьбе.
Съедаемая болезнью, на исходе жизненных сил, мать привела меня к отцу и рассказала, наконец, что у него есть сын. Отец и его жена накормили нас, как самых близких родственников, а вечером мать крепко меня обняла, заплакала и вышла из хижины. Больше я ее не видел. Так я стал жить у отца. Он был очень рад, что обрел сына; жена его, всегда мечтавшая о ребенке, в скором времени полюбила меня. Отец познакомил меня со Святым Писанием, а кроме того, изо дня в день, учил всему, что передавалось в его роду из поколения в поколение. Благодаря ему, я познал языки далекой земли предков. Казалось, они должны быть бесполезны в этом краю, но, как видишь, пригодились – по крайней мере, мы понимаем друг с другом и, надеюсь, договоримся с твоим отцом.
– В этом я постараюсь быть тебе полезным.
– Однако нам пора отправляться в путь. – Тоноак помнил, что три отпущенных Кортесом дня на исходе.
Сомнения победителя ацтеков
– Вы уложились в срок. Я люблю точность, – похвалил Эрнан Кортес вошедшего Тоноака, за которым стражники-испанцы несли четыре мешка, сгибаясь под тяжестью груза. С ними вместе вошел его собственный сын – Диего; в руках он держал огромную серебряную чашу.
Стражники, в предвкушении хорошего вознаграждения, с радостными лицами поставили мешки перед Кортесом. Конкистадор, напротив, без всяких эмоций оценивающе взглянул на неожиданную добычу и произнес:
