2 декабря 1547 г. в маленьком испанском городке умер жалкий шестидесятидвухлетний старик, последние годы безуспешно пытавшийся добиться от короля признания своих заслуг, а также защиты от судебных преследований. Его имя – Эрнан Кортес. Смерти знаменитого конкистадора мир не заметил.
«Но что стало с теми, которые совершили все эти великие деяния? Из пятисот пятидесяти товарищей, отправившихся вместе с Кортесом с острова Кубы, ныне, в 1568 г., в Новой Испании осталось не более пяти! – рассказывает о судьбе товарищей Берналь Диас. – Все остальные погибли: на полях сражений, на жертвенных алтарях, на одре болезни. Где памятник их славы? Золотыми буквами должны быть высечены их имена, ибо они приняли смерть за великое дело. Но нет! Мы пятеро согбены годами, ранами и болезнями и влачим остаток своей жизни в скромных, почти убогих условиях. Несметные богатства доставили мы Испании, но сами остались бедны. Нас не представляли королю, нас не украшали титулами, не отягощали замками и землями. Нас, подлинных конкистадоров, людей первого призыва, даже забыли…»
Берналь Диас дель Кастильо – участник ста девятнадцати битв и сражений, а между ними создавший хронику «Правдивая история завоевания Новой Испании», скончался последним из армии Кортеса – в 1584 г., в возрасте 92-х лет.
Зло не могло безраздельно властвовать в Новом Свете; хотя испанские хроники написаны мечом и кровью, но, пусть между строк, звучит голос добра и любви.
Еще в 1511 г. монах-доминиканец Антонио де Монтесинос в своей проповеди к испанцам – колонистам Эспаньолы выступил в защиту туземцев:
«На вас смертный грех. Вы живете и умираете с ним из-за жестокости и тирании, с которой вы обращаетесь с этими невинными людьми. Скажите мне, по какому праву вы держите этих индейцев в таком жестоком, ужасном рабстве? На каком основании вы развязали отвратительную войну против этих людей, которые тихо и мирно жили на своей собственной земле?»
Проповедь доминиканца услышал молодой миссионер Бартоломе де Лас Касас, и призыв к справедливости пронзил его сердце, оставшись в нем навсегда. Так индейский мир получил величайшего своего защитника! Можно удивляться, как мизерное количество испанцев уничтожило величайшие империи Нового Света с многомиллионным населением, но гораздо большее удивления и восхищения должны вызывать деяния доминиканского монаха. Если конкиста поставила туземцев в положение рабов, то Бартоломе де Лас Касас сумел повернуть процесс вспять, он заставил мир относиться к индейцам, как к братьям.
Монах-доминиканец с одним лишь крестом посещает самые дикие места, коих сторонились и бесстрашные конкистадоры; против него поднимали мятежи испанские колонисты, на пути священника вставали коварные интриги, откровенная клевета, словно в кривом зеркале, пыталась исказить его деяния, но Господь хранил поборника высшей справедливости. Лас Касас умирает на 92-м году жизни, из которой более полувека он посвятил защите туземцев Нового Света. Он и его последователи сделали невозможное: примирили победителей и побежденных – первых он заставил вспомнить о Боге, а вторых познакомил с Господом.
Православный священник А. Мень в своей работе, посвященной 500-летию открытия Америки, напишет:
«В завещании, составленном в 1565 году, Лас Касас, подобно библейскому пророку, предрекал неизбежность исторического возмездия, которое ждет его родину за ее вину перед народами Америки. И его пророчество оправдалось…
Одним словом, если садизм конкистадоров стал позором страны, считавшей себя христианской, то Лас Касас стал ее славой.
Он показал всему миру, что есть другая Испания, которая сумела не забыть евангельских заветов».
Эпилог
В 1859 г. в Рио-де-Жанейро прибыл католический священник Педро Мария Босс и принялся знакомиться с окрестностями. Он сразу же залюбовался покрытой девственными зарослями величественной горой Корковаду. Дымка утреннего тумана окутала окрестности, и вершина горы плавала в нем, словно в море. Внезапно некоторая часть дымки начала подниматься вверх.
Педро Мария явственно увидел, как на вершине горы туман сложился в громадную фигуру человека с распростертыми, словно для объятий, руками. Священник узрел даже иудейский хитон на необычном видении. Тело возникшего человека оставалось неподвижным, а хитон постоянно развевался на легком ветерке. Педро Мария, продираясь сквозь буйную растительность, устремился на Корковаду.
Когда он поднялся на вершину горы, туман полностью рассеялся. Фигура исчезла, словно ее и не бывало, но священник явственно ощутил колоссальный прилив сил, словно у него выросли крылья за спиной. Он почувствовал необходимость творить великие добрые дела. Все место, где он стоял, дышало святостью и благолепием.
Педро Мария перевел свой взор на город. Рио-де-Жанейро, бывший у его ног, открылся полностью – вплоть до рабских хижин на окраине. Огромный город виделся игрушечным; жилые кварталы, расположившиеся между творениями Создателя – горным массивом и грозным бескрайним океаном, – казались маленькими и беззащитными.
Священник начал осматривать место, на котором стоял, и понял, чего не достает в этом величественном пейзаже.
Быстро спустившись к подножью Корковаду, он упал на траву и несколько минут лежал без движений. Как человека, не имевшего дела с физическим трудом, его изрядно утомил подъем на семисотметровую гору, а еще более – спуск с нее. Так, переведя дух, Педро Мария заодно планировал свои дальнейшие действия. Он поднялся и, почти с той же энергией, с которой ранним утром устремился к видению на вершине горы, поспешил в свой домик. Затем он облачился в лучшее свое одеяние и направился в императорский дворец.
Педро Мария объявил человеку, преградившему дорогу на пороге дворца, что ему непременно и немедленно нужно поговорить с императором. Когда человек попытался выяснить цель визита, священник прямодушно, с горящими глазами и небывалой восторженностью в голосе воскликнул:
– Я знаю, как защитить Рио-де-Жанейро от неприятностей и бед; знаю, как отдать чудесный город под покровительство Господа.
Мажордом императора подозрительно посмотрел на разгоряченного священника и холодно обронил:
– Император слишком занят, чтобы Вас принять.
– Так, может, я приду завтра, – не потерял надежду Педро Мария.
– Видите ли… он занят всегда. Попробуйте обратиться со своим вопросам к другим государственным людям – поменьше рангом. Они вас выслушают.
Мажордом императора повернулся спиной к странному просителю, давая понять, что продолжения разговора не будет.
У любого человека, на месте Педро Марии, пропал бы энтузиазм, но священник, всегда отличавшийся христианским смирением, на этот раз не смирился с неудачей. Случайная идея, возникшая на вершине Корковаду, стала для Педро Марии главным делом жизни. И служитель Господа, вдохновляемый некой неведомой силой, отправился просить аудиенции дочери императора – наследной принцессы Изабеллы. Чудо случилось. Ревностная католичка – Изабелла загорелась желанием возвести огромнейшую статую Христа над Рио-де-Жанейро не менее, чем Педро Мария.
