Крепость Черного Рыцаря Пустыни находилась у дороги, на которой норманны предполагали грабить путников и торговые караваны. Потому тамплиеры двигались в непосредственной близости от шедшего боя. На воинов Гуго де Пейна сарацины не обращали никакого внимания, рыцарей-монахов также мало интересовало происходящее на обочине дороги, коль сама дорога для них оставалась свободной. Только молодые кнехты с жадным любопытством наблюдали за происходящим, словно они являлись зрителями на каком-то представлении. Оборонявшиеся заметили проходящих мимо тамплиеров, искра надежды мелькнула среди пламени, охватившего башню изнутри и снаружи.
С верхней площадки, к которой уже подбирались языки пламени, завопил нечеловеческим голосом пронзенный несколькими стрелами Черный Рыцарь Пустыни:
– Братья! Помогите! У меня много золота и оно все ваше!
Гуго де Пейн даже не повернул голову в сторону хозяина гибнущего замка, лишь Годфруа де Сент-Омер раздраженно проворчал:
– Не брат ты нам… Сколько хороших людей из-за тебя погибло.
Золотой дождь над «Нищими рыцарями Христа»
Удача продолжала сопутствовать ордену Храма; цепочка неких удивительных событий возведет орден на величайшую высоту; «Нищие рыцари Христа», монахи с мечом, давшие обет бедности, по иронии судьбы станут богатейшей организацией. Довольно часто так бывает, что везет решительно во всем, за что только не возьмется человек, и чудеса происходят самые невероятные. Временами Господь покровительствует и вполне заслужившему его милость, а иногда и не совсем достойному наград. Неисповедимы деяния Господа! Впрочем, торопиться не будем… Пока еще тамплиеры не имели большого влияния в этом мире, но и не канули в безвестность…
К удивлению многих, в братство рыцарей Храма вступил человек, от которого Гуго де Пейн в прошлой жизни был в ленной зависимости. В общем, о тамплиерах стали часто вспоминать в Европе после того, как в 1126 г. белый плащ с красным крестом надел граф Гуго Шампанский.
Что подвигло бывшего сюзерена Гуго де Пейна теперь стать его подчиненным? У могущественного владыки Шампани возникли семейные проблемы. Граф заподозрил в измене жену и, будучи крутого нрава, лишил единственного сына наследства. Свои необъятные владения он передал племяннику Тибо де Бри, который получил вместе с землями титул графа Шампанского. Возможно, граф раскаялся в своем поступке, но что-то менять было поздно. И вот, чтобы замолить несправедливость перед сыном и получить прощение за грехи у Господа, он отправляется в паломничество к святым местам. В Иерусалиме граф случайно встречает своего бывшего вассала, и эта встреча вновь связала их до конца жизни. Еще один маленький нюанс, который неожиданно поможет тамплиерам: племянник получил не все владения графа; земли вокруг Клерво Гуго Шампанский передал аббату местного монастыря – Бернарду.
Настоятель монастыря в Клерво – образованнейший человек, великолепный оратор, сторонник строгих монашеских правил – в скором времени превратится в одного из самых известных людей эпохи крестовых походов. Любопытно, что главной человеческой добродетелью Бернард Клервоский считал смирение; в то же время, он имел величайшее влияние на главу католической церкви, а французский король Людовик VII воспринимал советы аббата как приказания. По силе влияния на умы современников его можно поставить рядом с Петром Пустынником. Но если Петр сумел только вдохновить мир на поход к Гробу Господнему и погубить отправившихся за ним, то Бернарду Клервоскому удалось многое сделать для сохранения завоеванного крестоносцами, по крайней мере, он помог создать силу, способную защитить святые места.
Гуго Шампанский несколько раз советовал главе ордена тамплиеров отправиться с визитом во Францию и непременно навестить его друга – аббата Бернарда.
Положение христианских государств было столь непрочным, что сегодня никто не знал в Иерусалимском королевстве, будет ли оно существовать завтра. В 1122 г. в плен к сельджукам попадает правитель графства Эдесского Жослен де Куртене. Король Иерусалимский отправился в Эдессу, чтобы помочь здешним христианам удержаться, но сам попадает в плен. В следующем году Евстахий де Гранье отбивает атаки мусульман на королевство. Только в 1124 г. Балдуин II был освобожден из плена.
Было еще неплохо, если приток христиан из Европы в государства крестоносцев равнялся убыли в стычках с мусульманами. Точно в таком положении находился и орден Храма: с принятием графом Шампанским красного креста тамплиера, братьев в нем прибавилось, но потери на дорогах Палестины очень скоро оставили пустыми многие кельи в монастыре-казарме.
Любитель шахмат Балдуин II после своего пленения нечасто приглашал Гуго де Пейна в качестве противника – думы о насущном дне королевства поглощали все время монарха. И если магистр получал приглашение на игру, было ясно, что королю необходимо было обсудить с ним какие-то вопросы.
В этот день король был настолько рассеян, что, расставляя фигуры, на своем поле поместил чужого слона.
– Еще рано быть врагу на твоей половине, – указал Гуго де Пейн на ошибку короля.
– Н-да, – согласился Балдуин, – нужно быть внимательным в нашем положении. Одна ошибка – и враг у тебя в доме.
Король честно пытался собраться и начать настоящую игру, но продолжал совершать ошибку за ошибкой. Главная фигура монарха часто оказывалась под ударом, хотя для этого магистр не прилагал много усилий и не разрабатывал многоходовые комбинации.
– Вот так легко можно настигнуть короля; сегодня все фигуры доблестно его защищают, а завтра он может оказаться во власти противника, – произнес Балдуин, видимо, вспомнив свой недавний плен, и добавил: – Особенно печально положение монарха, когда на доске становится мало фигур, готовых его прикрыть.
– Предлагаю ничью, – произнес де Пейн, когда до его полной победы осталось только передвинуть на две клетки королеву и завершить разгром ладьей. – Вижу, у тебя есть разговор ко мне, и он мешает нам обоим насладиться игрой.
– Да, дорогой друг. Хотелось бы провести с тобой время за игрой и приятным разговором, но времена не те.
– Что же тебя тревожит?
– Отсутствие сил, необходимых для защиты святых мест, – признался король. – Ведь мы в Палестине до сих пор остаемся не потому, что сильны, а потому, что мусульмане, нас окружающие, не могут объединиться между собой. Но это будет продолжаться до тех пор, пока у них не появится сильный человек: халиф, эмир, султан – неважно, как он будет зваться.
– Положение у нас неважное, – согласился магистр, – но что могу поделать я? Люди ордена гибнут на дорогах Палестины каждую неделю. На Западе знают о существовании христианских государств на Святой земле, однако слишком мало появляется желающих связать с ними свою жизнь. Мало франков, германцев, англичан едет к нам, чтобы остаться здесь навсегда.
– Все же я думаю, что Запад не настолько хорошо знает наше положение, чтобы волноваться о нем. Было бы неплохо, чтобы те люди, которые находятся в Палестине долгие годы, рассказали о жизни святых мест. И это должны сделать не менестрели, склонные все приукрашать, но воины, израненные мечами и стрелами сарацин.
