– Ох, бедный христианин, – укоризненно покачал головой появившийся не то на земле, не то в воздухе, тощий лысоватый человек, – и зачем ты собираешь мои ошибки?
– К сожалению, твои ошибки я только и могу повторить, – согласился де Пейн.
– Рад, что ты признал их, – обрадовался святой Павел. – А теперь скажи, чего у меня не было в руках, когда я шел на Дамаск, и что есть у тебя?
Гуго де Пейн посмотрел на свои руки: правая сжимала рукоять меча, и ответ пришел сам по себе:
– Оружия… Ты покорил множество языческих народов одним только словом Божьим.
– Хорошо, – обрадовался святой Павел. – Господь всегда тебе поможет, если не оставишь поисков дороги к Нему. Мне пора, Гуго. Я не должен к тебе приходить, но очень уж искренне ты молился в храме Тарса – на земле, где я родился…
Видение исчезло, а Великий магистр продолжал спать, словно младенец. Мусульмане не могли потревожить его покой, так как были далеко, а братья-тамплиеры сами последовали его примеру.
Лоскут лионского сукна
Келья Великого магистра по размерам выгодно отличалась от комнат братьев-рыцарей. Впрочем, не все жизненное пространство ее было в личном распоряжении де Пейна; посередине комнаты стоял приличных размеров сундук. Почти весь окованный узорчатым железом, он был практически неподъемен. Содержимое существенно утяжеляло его. Невозможностью вынести сундук даже нескольким человекам объяснялось то обстоятельство, что у комнаты даже не выставлялась охрана. Массивный навесной замок довершал иллюзию неприступности этого хранилища. А между тем скрывал сундук в своем чреве самое ценное, что имели тамплиеры; и это были конечно же не деньги, к которым члены ордена проявляли равнодушие.
Первоначально сундук предназначался для орденской казны. Однако когда Понтий подарил ордену хитон Иисуса Христа, магистр без колебаний убрал деньги из сундука, и место их заняла реликвия. Затем было найдено письмо Соломона. Магистр, после некоторых раздумий, решил, что вещь, принадлежащая библейскому царю, также имеет огромную цену. Камень Соломона поместили на дно сундука, где уже хранился хитон. Удивительно… размер камня оказался таков, что он точно занял все пространство дна сундука. Гуго де Пейн приказал опустить камень буквами вниз, потому как написанное было ему известно, а прочим, заглянувшим в сундук, необязательно было смотреть на чужие иудейские слова.
Что услышали братья-тамплиеры и посторонние любознательные люди о найденном камне? Магистр сказал правду, поскольку не терпел обмана: «Библейский царь Соломон в надписи на камне выражает надежду, что храм будет восстановлен». Остальные подробности послания Гуго де Пейн не стал раскрывать, а приставать с расспросами к великому магистру никто не осмелился.
В ту ночь в доме, который служил тамплиерам одновременно и казармой, было очень мало воинов. Приближалась Пасха, а к этому празднику в Иерусалим стекалось огромное количество пилигримов. Коль орден Храма был призван обеспечивать их безопасный путь, то у братьев появлялось много забот.
Под утро мирно спящих тамплиеров разбудили крики и лязг оружия. На ходу облачаясь, иные без обуви, но все с оружием, рыцари и слуги покинули свое жилище. Неподалеку шел бой, при свете луны холодным блеском мерцала сталь мечей. Толпа мусульман сражалась с иерусалимской стражей.
Магистру показалось, что борьба шла уж как-то слишком лениво, даже стоны раненых звучали не слишком усердно, не наблюдал он убитых. Действо скорее походило на учебную разминку. Братья-рыцари, не одаренные наблюдательностью магистра, рванулись на помощь страже. Сражение пошло веселее. Нападавшие бросали мечи и копья, торопясь превратиться в обычных путников и скрыться в темных городских улочках. Два врага упали замертво, третий корчился от боли в придорожной канаве.
– Возьмите хотя бы одного живым! – потребовал Гуго де Пейн.
И словно назло магистру, в следующий миг могучий стражник одним взмахом меча снес голову раненому врагу. Остальные нападавшие растворились на улицах ночного Иерусалима.
Смутная тревога, казалось, помимо его воли направила магистра к покинутому всеми жилищу. Де Пейн сразу поспешил к сундуку, где хранилось то, что было ценнее всего золота в этом мире. Он лихорадочно схватил свечу около входной двери. По мере приближения к заветной комнате все сильнее колотилось сердце главы ордена. Он распахнул дверь, и почти одновременно из груди его вырвался дикий крик отчаянья.
Огромный замок, еще час назад надежно предотвращавший доступ к сундуку, валялся на каменном полу.
На крик магистра сбежались братья, и вскоре крики ужаса сотрясали не только жилище тамплиеров, но и прилегающие улицы Иерусалима.
То было первое несчастье, произошедшее с Гуго де Пейном и его детищем за последнее время. (Если, конечно, не брать во внимание поход на Дамаск; но магистр изначально понимал, что эта авантюра ничем хорошим не закончится, и постигшую неудачу тамплиеры единодушно и вполне справедливо относили на счет Фулька Анжуйского и Балдуина.) С тех пор как у него оказался хитон Господа, дела ордена шли великолепно, и магистр надеялся, что так будет всегда.
Годфруа де Сент-Омер первым осознал, что истошными криками ничего не исправишь. Он предложил:
– Братья, давайте внимательно все осмотрим, возможно, похитители оставили после себя какие-либо следы.
Взгляд магистра упал на дверь, которую на днях чинил мастеровой и оставил не загнутыми несколько гвоздей. На этих гвоздях теперь висел добрый клок черной ткани; принадлежал он наряду нежеланного гостя, ибо ни на ком из присутствующих не имелось одежды из такой материи. Еще вчера магистр собирался устранить недоделку, а сегодня благодарил Господа за свою забывчивость, и даже благодарил неаккуратность мастерового.
По большому счету, магистр еще не понимал, как этот кусок ткани может пригодиться, но знал имя того, кто извлечет из него пользу.
– Позовите Понтия! – приказал он.
Понтий выслушал обстоятельства произошедшего с тем спокойствием, с каким мудрый человек принимает удары судьбы. Вместо бессмысленных переживаний, он принялся размышлять над тем, как вернуть святыню. Иудей после некоторых раздумий произнес:
– Такая ткань не делается в Иерусалиме, если не ошибаюсь, это лионское сукно.
– Это еще не говорит о том, что кражу совершил христианин, – отказывался верить в подлость соотечественников Гуго де Пейн.
– Как сказать… – не спешил согласиться с другом Понтий. – Мусульмане обычно не пользуются одеждой из такой материи, разве что она была снята с пленных либо убитых франков. На всякий случай, нужно оторванный кусок ткани поместить в глиняный сосуд и плотно закрыть. Таким образом сохранится запах того, кто проник в эту комнату. Возможно…
– Сделай так, как он сказал, – распорядился магистр, и слуга, стоявший подле него, поспешил за нужным кувшином.
К Понтию тем временем пришла еще одна мысль:
