– Признаешь ли ты, несчастный, что похитил хитон Спасителя, который принадлежит братьям ордена Храма?! – грозно спросил армянина Гуго де Пейн.
– Признаю. – Ираклий счел за лучшее не злить храмовников, и без того готовых, словно черный пес, разорвать его на части. – В свое оправдание только скажу: я не знал, что хитон принадлежал Спасителю. Я не посмел бы к нему даже прикоснуться, если б знал, что одежда укрывала Его земное тело.
– Кто тебя послал совершить преступление?
– Маршал госпитальеров. Он сказал, что нужно только взять одежду из сундука, и начертил на песке расположение этой комнаты в вашем доме. Он сказал, что в доме никого не будет, нужно войти в комнату, сломать замок на сундуке, достать из него одежду и уйти. Так все и вышло.
– Несчастный, своим признанием ты заслужил легкую смерть, – сокрушенно промолвил граф Шампанский. – А следовало бы переломать тебе все кости, содрать с живого кожу, прежде чем скормить твою поганую плоть собакам. Внешний облик этого человека говорит о том, что он мог бы долго мучиться, прежде чем встретит смерть.
– Погоди, брат Гуго, – остановил кровожадные мечты графа Великий магистр. – Мне кажется, Ираклий твердо стал на путь исправления. И главная вина ложится не на него, а на маршала госпитальеров. Думаю, мы могли бы сохранить ему жизнь, если Ираклий исправит свою ошибку и вернет хитон.
– Хм… – размышлял Гуго Шампанский. – Я бы не стал ему верить. Но если магистр решил дать ему шанс спасти грешную душу, то я не буду настаивать на казни.
– Я сделаю все, что скажете, – взмолился армянин. Он был готов пообещать все что угодно, лишь бы живым выбраться из этого зала, где каждая пара глаз метала молнии, лишь по случайности не превратившие его в пепел.
– Помни, – пригрозил бывший владыка Шампани, – обмануть нас невозможно. Сто переодетых братьев-тамплиеров теперь окружают жилище госпитальеров со всех сторон. Уйти не удастся никому. Если сегодня ночью ты не вернешь хитон, то умрешь самой страшной смертью.
Подождав, когда граф закончит с угрозами, Гуго де Пейн начал разбираться с тем, как помочь запуганному армянину украсть хитон второй раз.
– Ираклий, тебе известно, где находится одеяние Спасителя?
– Скорее всего, в комнате маршала. Он хотел передать хитон магистру, но тот отказался даже прикоснуться к одеянию Спасителя, когда узнал, что хитон украден.
– Вот ведь… Даже не ожидал встретить среди госпитальеров благородных людей. – Граф немного поостыл после слов Ираклия, а ведь еще недавно он грозился перебить членов братского ордена.
А тем временем Гуго де Пейн, переговоривший накануне с Павлом, начал излагать свой план возвращения хитона, в котором главным действующим лицом по-прежнему оставался недавний его вор.
– Ты вернешься к госпитальерам, как и положено, с корзинами, полными продуктов, – поборов свою ненависть и презрение, магистр начал разговаривать с Ираклием, как с ближним.
– Но как я объясню все, что со мной произошло на рынке. Несомненно, слухи о моих несчастиях дошли до госпитальеров. И мои корзины остались там…
– Почти весь твой рассказ должен быть правдивым, – предупредил Гуго де Пейн. – Итак, на рынке на тебя напали бродячие собаки, учуяв мясо и колбасу в корзинах. Тебе искусали ноги, повалили наземь, от боли и страха ты потерял сознание. Правильно я рассказываю?
– Так все и было, – кивнул головой армянин.
– Пока ты лежал без сознания, продукты растащили бродяги. Тебя же подобрала королевская стража и в бессознательном состоянии отнесла во дворец нашего государя. Это видели все. Далее не надо упоминать, что ты попал к нам, а скажешь, что тебя принесли в комнату для слуг в королевском дворце. В скором времени ты действительно там окажешься. Твои раны осмотрит королевский лекарь и сделает все для скорейшего их заживления. Затем король, узнав, что с тобой приключилась беда на рынке, прикажет выдать продукты взамен утерянных, а королевский виночерпий пожалует для доблестных госпитальеров несколько кувшинов превосходного вина.
– Но как я проникну в комнату маршала и возьму хитон, если маршал будет в комнате, а стража стоит подле ее дверей и днем и ночью – в отличие от вас госпитальеры заботятся о своих ценностях.
Магистр недовольно поморщился:
– Вот порошок из сушеных трав, он совершенно безвреден. Его нужно подмешать в еду во время последнего обеда. Вкусивший приправленное этим порошком блюдо спустя два часа впадает в глубокий беспробудный сон. Ведь ты помогаешь на кухне, а маршал и стражники – тоже живые люди, и им требуется пища.
– Сегодня же ночью я попробую осуществить все это, – твердым решительным голосом произнес Ираклий.
– Буду рад, если у тебя все получится, – с надеждой произнес магистр. – Мы сделали все, чтобы помочь тебе исправить твою же ошибку. Если мы не увидим хитона к завтрашнему утру – придется тебя предать жестокой смерти. Погибнет и много братьев-госпитальеров. От тебя зависит, какой будет цена справедливости. Если же у тебя все получится, то награда будет немалой. Мы с братьями, – магистр обернулся к участникам совета, – позволим опустить твою не маленькую руку в сундук с нашей казной и взять столько золота, сколько поместится в твоей горсти.
Никто на совете не стал возражать против плана Гуго де Пейна. Граф Шампанский также его одобрил, и виновато опустивши голову, первым поспешил покинуть совет.
В эту ночь Гуго де Пейн, похоже, не собирался ложиться спать. Уединившись после вечерней молитвы в своей келье, он, наверное, в тысячный раз измерил шагами расстояние от стены до двери. Около полуночи в комнату Великого магистра вошел стражник и положил на стол сверток.
– Это тебе просил передать тот большой человек, которого днем доставили на носилках.
– Где же он сам? У входа?
– Человек отдал мне сверток и растворился во тьме, – и, вспомнив, стражник добавил: – Но прежде чем уйти, сказал, что самой большой благодарностью будет прощение Всевышнего, которое он надеется вымолить. И велел поблагодарить за то, что ты простил его грех.
Из Европы прибыл очередной корабль с пожертвованиями мирян и доходами братьев-тамплиеров из западных стран – значительная часть их также отправлялась в Палестину. До поздней ночи Гуго де Пейн и Робер де Краон считали деньги, но закончить это дело не было возможности и до утра.
Магистр с презрением бросил очередную горсть золота обратно в сундук. Он поднес ладони к лицу и закрыл глаза.
– Что с тобой, Гуго? – участливо спросил брат. – Устал? Болит голова?
– Душа болит, – признался магистр.
– Да разве есть для этого причина? – изумился де Краон. – Деньги из Европы идут нескончаемым потоком, на Святой земле возводятся замки, наши победы приносят славу ордену, число братьев растет, все люди, связавшие себя с орденом Храма, не знают нужды ни в чем…
– Вот это меня более всего и волнует. Да разве может слуга Господа питаться лучше, чем барон или граф? У нас за обеденным столом монах долго мучается, прежде чем сделать выбор между говядиной, бараниной и птицей. Наши повара переняли у сарацинов привычку сдабривать блюда различными соусами, для наших рыцарей на рынке выискиваются белый и черный перец, имбирь, корица. Вино мы также привыкли пить сдобренное восточными пряностями. Разве так могут жить те, кто отказался от мира и принял Крест?!
