– Граф Понс! Ты здесь? – крикнул король сквозь открытое забрало, впрочем, не решаясь приближаться к возникшему на оживленной дороге укреплению.
– Я приветствую Иерусалимского короля! – услышал он в ответ знакомый голос.
– Может быть, ты выйдешь ко мне для разговора, или король и дальше будет орать, рискуя потерять голос.
– Можешь говорить тише, я не туг на ухо, – великодушно предложил Понс и, тем не менее, вышел за укрепления. Впрочем, в сторону короля он продвинулся только шагов на десять и остановился.
– Ты бы не мог подойти ближе, чтобы я был уверен, что меня услышишь?
– Собственно, мне нужно в противоположную сторону. А ты, король, как шел, так и можешь продолжать путь.
– Но ведь ты перегородил дорогу! – возмутился иерусалимский монарх.
– Тебе, твоей королеве, придворным дорога всегда открыта, но за тобой стоит огромное войско. Мне непонятно, для каких целей оно направляется в мое графство. Я бы понял, если б оно шло против врагов, но сарацины там, – Понс указал перстом в сторону Дамаска, – а за моей спиной только христианские государства: Триполи, Антиохия, Эдесса.
– Не моя вина, что это христианское войско оказалось в твоих землях. Княгиня Алиса нарушила обещание, данное отцу – королю Балдуину, да покоится с миром его душа. Она оставила Латакию и вновь укрепилась в Антиохии. Необходимо вразумить мою родственницу, пока земли христиан не постигла беда.
– И это все? – спросил Понс.
– Почти. Осталась еще самая малость: взять с тебя и Жослена Эдесского клятву верности, которую вы с радостью дали прежнему королю – моему тестю.
– Верно. Мы с графом Эдессы были бы рады и тебе принести клятву, но не окруженные твоими воинами. Иначе получится следующее: нас, вроде как пленных, заставят поклясться в чем угодно. Даже если твои требования не будут чрезмерными, меня перестанут уважать собственные вассалы.
Король решил разнообразить тактику и прибегнуть к помощи близкого человека из окружения Понса:
– Почтенный граф, нет ли рядом с тобой моей любимейшей сестры – графини Сесилии?
Жена графа Понса – дочь французского короля Филиппа I – приходилась сводной сестрой Фульку. Дело в том, что мать Фулька – Бертрада де Монфор – вскоре после его рождения бросила мужа и вышла замуж за короля Филиппа I. Несмотря на то что брат с сестрой познакомились только в Палестине, они установили весьма тесные родственные отношения, и всегда были рады друг другу. Теперь король надеялся, что Сесилия окажет воздействие на мужа и они придут к нужному Фульку соглашению. Однако граф разочаровал его:
– Графиня далеко от мест, где друг против друга стоят войска. Сесилия в Триполи, и никто не мешает тебе навестить сестру – разумеется, без столь внушительного войска.
Аргументы у иерусалимского монарха закончились; он лишь произнес в ответ, прежде чем вернуться к войску:
– Когда возьмешь несколько уроков вежливости у моей сестры и пожелаешь найти общий язык с королем, дай мне знать. Я, как добрый христианин, всегда прощаю тех, кто раскаивается в своих ошибках.
Фульк с Гуго де Пейном еще раз внимательно осмотрели позицию графа Триполи. В последней надежде король вопросительно повернул глаза в сторону озабоченного тамплиера. Последний отрицательно качнул головой:
– Даже не думай, Фульк! Лобовой удар будет стоить тебе половины войска.
С грустным сожалением король произнес:
– Отходим.
Герольды объявили приказ короля всему войску.
Отступление было недолгим – всего лишь до первого крупного порта на земле Иерусалимского королевства. В Бейруте войско Фулька остановилось на два дня. Воины отдыхали, а в это время разгружались все бывшие в порту корабли. Итальянские купцы открыто жаловались и тихонько ворчали, но король был неумолим – все плавучие средства временно реквизировались для перевозки войска.
Вынужденный отдых пошел на пользу войску; оно взбодрилось и повеселело, променяв на два дня пыльную дорогу на маленькие радости портового города. Только Гуго де Пейн с каждым днем становился мрачнее. Какая-то сила словно удерживала его на твердой земле. Словно неведомый дух не желал, чтобы он со своими тамплиерами взошел по шатким мосткам на корабли.
Однако он не мог предать Фулька, не способен был изменить своим обещаниям. Уход тамплиеров мог окончательно погубить короля, ведь за Гуго де Пейном могли потянуться и другие бароны. Что последовало бы далее, трудно представить даже в самом страшном сне.
С тяжелым сердцем Великий магистр погрузился вместе с братьями-тамплиерами на выделенные для них корабли. Дурные предчувствия не покидали его в течение всего плавания. Де Пейн опасался пиратов, шторма, прибрежных отмелей, чего угодно – предчувствия говорили ему о грядущих неприятностях, и они связывались с морем. И это неудивительно: франки ведь не норманны, их, как всякий сухопутный народ, пугала бескрайняя вода.
Однако плавание закончилось благополучно. Ступив на сушу в маленьком порту на земле княжества Антиохии, Гуго де Пейн облегченно вздохнул. Он помолился Господу с благодарностью за счастливо закончившееся плаванье и принялся деятельно помогать Фульку. Тамплиерам земли Антиохии были прекрасно знакомы, так как они часто водили караваны пилигримов через княжество. А потому рыцари Храма взяли на себя разведку.
Фульк не стал заниматься мятежной Алисой, а решил в первую очередь разобраться с более сильным противником. А потому король присоединил к своему войску верных ему антиохийских рыцарей и повернул на юг. В это время Понс узнал, что король высадился на землях Антиохии, поспешил ему навстречу. Оба войска сошлись подле городка Шатель Руж.
Позиция и численное превосходство на сей раз были явно не в пользу графа Триполи. Несколько дней войска стояли одно напротив другого. Гуго де Пейн занял со своими тамплиерами место на левом фланге, но не соглашался участвовать в бою; сомнения де Пейна передались госпитальерам. Фульк пытался договориться с противником, но Понс только тянул время, надеясь на помощь Алисы и Жослена.
Граф Триполи не знал, что Алиса покинула Антиохию и вернулась в выделенную отцом Латакию – о чем поспешила известить Фулька. Жослен был слишком нерешительным, чтобы вообще выступить из Эдессы. Похоже, Господь все мужество отдал Жослену-старшему, и сыну достались такие ужасно несовместимые черты, как осторожность и честолюбие. Владыка Эдессы, словно маленькая собачка, погавкал на короля из-за своего забора, но выходить за изгородь не стал.
Упрямый Понс принялся укреплять свой лагерь. Фульк, видя, что через несколько дней ему придется штурмовать рвы и стены, а это совсем другие потери, подал сигнал к атаке. Король устал уговаривать Гуго де Пейна и накануне произнес:
– Если у тебя, магистр, и твоих людей есть совесть, то они пойдут со всеми.
Де Пейн не отдавал никаких приказаний, тамплиеры подчинились общему сигналу короля, обнажили мечи и пошли на рыцарей и воинов графства Триполи. Так началась битва между христианами Востока, причем в рядах противников оказалось много близких родственников. Такого еще не знало это поколение христиан Святой земли.
