Гуго де Пейн добрался до толпы франкских баронов, имевших самые крупные лены в княжестве. Здесь ему пришлось остановиться: феодалы не имели намерения допускать к действу кого бы то ни было, пусть даже самого короля. Тем более магистр шел с весьма недовольным видом – неуместным на свадьбе. Гуго де Пейну пришлось наблюдать бракосочетание из-за их широких спин местных баронов.
Молодая была одета в красивое свадебное платье, но имела несколько испуганный вид. В подходящем торжеству наряде был и Раймунд де Пуатье, хотя еще вчера он жаловался магистру, что все его вещи погибли во время кораблекрушения, либо были безнадежно испорчены. Бароны продумали и предусмотрели каждую мелочь на шаг вперед, даже наряд для графа необычного телосложения, видимо, был скроен, когда тот находился в пути. Ничто не стало препятствием для молниеносного воплощения их замысла.
Зрелище молодых потрясало своей невероятной несовместностью: невеста подле жениха казалась маленьким бугорком рядом с огромной горой. Впору было бы рассмеяться, но вид баронов источал праздничную серьезность, и никто бы не посмел выказать иное настроение. Гуго де Пейну также было не до смеха, он нашел сие зрелище слишком печальным. Бедняга испытывал угрызения совести за испуганного ребенка, наряженного в подвенечное платье, ведь он сам с тамплиерами сделал все возможное и невозможное, чтобы столь неравный союз был заключен.
Мелисенда была вне себя от ярости. И королеву можно было понять: сестра ее опозорена настолько, что с ее мнением перестанут считаться не только бароны Антиохии, но и последний башмачник или хлебопек Латакии. Случилось именно то, что было нужно Фульку, и он прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть свою радость.
– Что же ты хотела, дорогая Мелисенда? Граф Раймунд де Пуатье ведь не бык, которого ведут на случку. Ему не понравилась твоя сестра – так бывает.
– Подлец, ты же говорил, что у графа были виды на Алису! – кричала возмущенная фурия.
– Иметь виды – еще не значит обещать, а иные, даже пообещав, – не женятся. Вот потому я и просил хранить приезд Раймунда де Пуатье в глубокой тайне. Ты же решила обрадовать сестру…
– И как теперь быть моей сестре?
– Ей остается исполнить повеление отца: вернуться в Латакию. Так что Алиса ничего не потеряла, а Антиохия приобрела достойного правителя. Теперь ей обеспечен приток, по крайней мере, рыцарей Аквитании. Надеюсь, Раймунд защитит княжество. Честно признаться, Мелисенда, мне надоело спасать Антиохию. Из-за властолюбия твоей сестры я рассорился с тамплиерами, и теперь у меня единственная надежда на ее нового князя.
Мелисенда хотя и была сердита за сестру, но понимала, что Фульк прав. Так королю удалось провести умнейших женщин (впрочем, ослепленных властолюбием) и сохранить неплохие отношения с женой. Он уже собирался уходить, как Мелисенда вытащила откуда-то лист пергамента и передала королю со словами:
– Знакомо ли тебе это письмо?
Фульк поднес письмо ближе к глазам. Армянский текст его гласил: «Дорогая сестра, тебе следует немедленно приехать ко мне, чтобы обсудить твой брак с графом Раймундом». Внизу стояла витиеватая буква «М».
– Прости, дорогая, я не очень хорошо читаю на армянском языке. Но, судя по всему, твоя рука его писала.
– И ты никакого отношения к нему не имеешь? – спросила Мелисенда, пытаясь при этом поймать взгляд мужа.
– Я?! – настолько искренне удивился король, что и сам поверил в свою невиновность. – Каким образом?!
– Поклянись, что твои слова – правда! – потребовала королева.
– Моя дорогая! – воскликнул муж. – В Евангелие сказано: «Не клянись». Зачем ты принуждаешь меня делать то, что запрещает Господь?
– Иди с моих глаз, Фульк, – только и смогла произнести Мелисенда, а про себя королева подумала: «И когда медведь успел превратиться в лиса?»
Кроме Мелисенды и конечно же ее сестры, был еще один человек, недовольный тем, что Фульк сыграл им втемную в игре под названием «Раймунд и Констанция»…
Разочарование Гуго де Пейна
– Благодарю тебя, Гуго! – воскликнул Фульк, едва Великий магистр появился во дворце. – Ты не только спас графа Раймунда, но и княжество Антиохию; если б не ты, худо пришлось бы и всему Иерусалимскому королевству.
– Не стоит меня благодарить, – магистру явно не льстил восторг короля, – если б я знал, для чего помогаю Раймунду де Пуатье, то не стал бы тратить на него столько усилий и, тем более, жизней моих братьев.
– Не понял тебя…
– Да ведь я привел графа под венец с Констанцией.
– И что тебя смущает в том, что состоялась свадьба, желанная для всех христиан Востока?
– Но невесте всего-то девять лет! – напомнил де Пейн.
– Ну и что? Граф Раймунд благородный человек, и он не разделит ложе с Констанцией до ее совершеннолетия, а защищать ее княжество будет уже сегодня. Много ты знаешь имен людей, имеющих на голове корону и получивших вторую половину свою, исходя из собственных предпочтений? Дорогой Гуго, да разве не ты приложил неимоверно много усилий, чтобы состоялся мой брак с Мелисендой? И разве теперь ты можешь утверждать, что мы с королевой счастливы?
– Скорее всего, ты прав, король, – отдал должное монарху Гуго де Пейн. – Но я видел наивного маленького ребенка, со страхом смотревшего на огромного Раймунда де Пуатье. Ты не оставил Констанции выбора, хотя сам его имел. Возможно, у тебя не было никаких чувств к Мелисенде, но ты вступил с ней в брак по собственному желанию.
– Ты слишком много ворчишь, Гуго. Видимо, старость не прошла мимо тебя, – король попытался перевести утомительный разговор на шутку.
– Чтобы не слышать моего ворчания, постарайся больше не обращаться ко мне с просьбами, – Гуго де Пейн ответил королю не очень вежливо, но искренне.
– Ты меня пугаешь, Великий магистр, – признался столь же честно Фульк. – Иной бы, на твоем месте, великолепное спасение Раймунда де Пуатье записал бы в свои лучшие дела, совершенные в этой жизни. Ты же печален, словно содеял страшное преступление.
– Ты меня еще больше пугаешь, король. Для тебя человеческая жизнь перестала что-либо значить, а ведь спасение Раймунда оплачено немалой кровью. Пусть большинство погибших не твои подданные… Но если Господь сказал «Не убий», то даже трижды коварных ромеев нельзя лишать жизни. Разве не так?
– Мы непременно поговорим с тобой, Гуго, о том, как невероятно трудно соблюсти в этом мире самый разумный закон – Заповеди Божьи. Но потом… А сейчас мне нужно поспешить утешить Мелисенду: она сильно расстроена оттого, что супругой графа Раймунда де Пуатье стала ее племянница, а не сестра. До новой встречи, Великий магистр!
Гуго де Пейну хотелось сказать Фульку «Прощай!» и больше никогда его не видеть. Однако в последний миг Великий магистр сдержал свой гнев, которого он, как добрый христианин, старался избегать. Он продолжал молча стоять, удивляясь, как гордый герцог Анжу смог измениться до состояния хитрого и скользкого еврейского торговца.
