– Он окружил наши земли со всех сторон: Испания, Аквитания, Бретань, Фландрия, Германия! Его владения закрывают для Франции выходы к морю по Сене и Луаре, а значит, лишают корону доходов от торговли! Отец, ведь этак он задушит французское королевство!
– Ты должен стать умнее его и его сыновей. Знай, Анжуйская держава не так уж неуязвима. Теперь, когда подросли сыновья, в семье Генриха начались раздоры. Генрих Молодой, самый старший из сыновей, был коронован. Отец дал ему Англию, Нормандию, Анжу, Мэн и Турень. Второму сыну, Ричарду, – Аквитанию и Пуату. Но то – лишь тень власти. Оба сына сразу поняли это, когда отец потребовал уступить кое-какие земли из их доли младшему брату Джону, которого Генрих решил женить. Старший сын возмутился и бежал от отца к моему двору. Ричард остался недоволен тем, что отец собирался отдать испанцу Гасконь. Поэтому оба сына и Жоффруа с ними оказались у меня. Алиенора поддержала их и стала готовить восстание против мужа, привлекая сюда и аквитанских баронов. Положение стало серьезным. Но у Генриха было мало рыцарей, к тому же они обязаны были служить ему всего сорок дней в году. С таким войском не выступишь в поход, поэтому он стал прибегать к помощи наемников. Черт знает сколько собрал он их под свои знамена. Алиенора собралась бежать в Париж, но Генрих приказал арестовать ее и заточить в тюрьму. Семь лет она уже там. Сколько пробудет еще – не знает никто.
– А что же Англия? – спросил Филипп. – Несомненно, король обложил горожан непомерными поборами. Где иначе ему взять денег на войну?
– Так оно и было, – согласно кивнул Людовик. – Народ во главе со знатью взялся за оружие. А здесь против Генриха образовался грозный союз: Франция, Фландрия, Булонь и Шампань. Возглавляли его Генрих Молодой и его брат Ричард. Генрих двинул свои войска и одержал над нами победу. Преданные ему министры разгромили войска мятежников и в Англии. Бог был за него. А вскоре заключили мир, и оба сына короля присягнули ему на верность.
Людовик замолчал. История осталась в прошлом. Теперь следовало сказать о нынешнем дне. Филипп молод, но в его руках остается держава Капетингов, и он должен суметь защитить ее от врагов. Самый опасный – Фландрия.
– Остерегайся Филиппа Эльзасского, – снова заговорил Людовик – торопливо, взволнованно, точно боялся не успеть сказать главного. – Он был твоим воспитателем и теперь сделает все возможное, чтобы руководить тобой. Опирайся на своих друзей и советников, они всегда помогут. У Генриха с Фландрией договор, он будет постоянно вмешиваться, мешать тебе, но ты помни: первейшая твоя цель – ослабление Фландрии. Недооценивать ее мощь нельзя: она хорошо развита, высокий уровень экономики, успешная торговля и прежде всего с Англией.
– Сейчас, похоже, повсюду затишье, – заметил Филипп. – С чем это связано, отец? И не готовит ли кто-нибудь удар в спину Франции, пользуясь миром?
– Три года назад между Англией и Францией был заключен договор о перемирии во имя служения интересам христианского мира. Идея нового крестового похода витает в воздухе. Об этом не устают напоминать святые отцы. Но Генриху, похоже, не до похода и даже не до Франции. Молодой король, его старший сын, беспокоит его, ведь он до сих пор так и не имеет реальной власти. А тебе, пока они там грызутся, надо приобрести хорошего союзника. Есть только один, кто мог бы тебе помочь – король Германии, император Фридрих, которого называют Барбароссой за его рыжую бороду. Вот с кем в паре ты свалил бы Плантагенета, остальные тотчас выразили бы свою покорность. Как этого достичь – уже не моя печаль. Я не смог, не успел. Остаешься ты. Кстати, Фридрих сочиняет неплохие стихи на провансальском, в них он восхваляет двор какого-то барона в Провансе. А известный Бертран де Борн прославляет Матильду Плантагенет, сестру Ричарда и Жоффруа. Так что, видишь, какие нити связывают поэтов, рыцарей Севера и Юга, друг с другом? Найти бы тебе такого поэта, да чтобы стихи его или песни дошли до Фридриха и понравились ему. Не станет ли это мостом к императору, к дружбе с ним?
– Я подумаю над этим, отец, – ответил Филипп. – Нынче много вагантов и труверов странствует по дорогам королевства. Заманю кого-нибудь из них к себе. Пусть хотя бы только поет, а стихи слагать умеет мой Герен – жемчужина, которую я нашел в Компьеньском лесу.
– Вот и хорошо. Как твоя жена? – неожиданно поинтересовался Людовик.
Филипп усмехнулся:
– Играет в куклы и возится с рыбками в пруду. Она еще не понимает, какую фигуру представляет на шахматной доске своего дяди.
– Не принуждай ее ни к чему, пусть подрастет. Плод тогда падает с дерева, когда он созрел. Не забывай к тому же: ее родословная идет от Карла Лотарингского, брата короля Лотаря, а значит, она происходит от самого Карла Великого.
– Мне уже напомнили об этом.
– Кто?
– Ее дядя, граф Фландрский.
– Вот оно что… Возмечтал, стало быть, возродить династию Каролингов? И если бы не малютка, сам сел бы на трон? Жалкий потомок Карла… Ему и невдомек, что папа не допустил бы этого, да и Шампань пошла бы на него войной. Не только она, многие… Вмешался бы Плантагенет, верный договору. Чья голова осталась бы целой в этой свалке?… Но ты поступил разумно. Изабелла для фламандского семейства – все равно что дочь великого Карла. Пусть тешатся этой мыслью. Оно и на руку тебе. Ее ребенок окажется отпрыском обеих династий – и Каролингов, и Капетингов. Обе крови будут течь в его жилах. Пусть тогда фламандцы попробуют протянуть руки к трону – живо руби их, не задумываясь, и окажешься прав. Святой престол одобрит это… И вот еще что, сын. Как только меня не станет, а это вопрос недели-двух, немедленно забирай мои наследственные замки, пока их не захватили твои дядья, пользуясь наследственными правами своей сестры. Но не порывай с ними дружбы, они пригодятся тебе в борьбе против Фландрии.
– Я запомню все твои заветы, отец, – горячо произнес Филипп. – Я заставлю графов Фландрских держать стремя моего коня, а Плантагенету оставлю территорию, на которой уместится лишь его нога.
– Благослови тебя Господь, мой мальчик. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а для счастья человеку необходимо иметь славное отечество. Наклонись, я поцелую тебя… А теперь ступай, я устал и хочу отдохнуть… Похоже, у меня это был последний проблеск ума.
Не сводя глаз с умирающего отца, пятясь, Филипп вышел из королевских покоев.
Глава 14. Король. Наёмники. Эрвина
По галерее, идущей вдоль северного крыла королевского дворца в Сите, идут четверо: Филипп, Гарт, Герен, Рокбер де Монзон. Последний – камергер. Вид сквозь арочные перекрытия – на правый берег Сены, на мост Менял, откуда идет дорога в Сен-Дени. По обеим сторонам дороги – Церкви, кладбище, рынок, ряд башен Гранд-Шатле у моста.
Ветер дул с севера, доносил неприятные запахи. Филипп остановился, потянул носом воздух. Остальные сделали то же, переглянулись. Смотрят на короля.
– До каких же пор город будет вонять, словно мертвец? – нахмурил брови юный монарх. – Когда придет этому конец? Париж – столица Франции! Почему он весь в помойках? Откуда этот смрад? Рокбер, отвечай.
