Их было четверо. Первый – Андре по прозвищу Капеллан, клирик при дворе; второй – приор Вижуа; третий – аббат Флери из монастыря Сен-Жермен. Четвертый – легат Октавиан. Папа Луций прислал его, дабы тот посмотрел и потом доложил ему о ходе строительства небывалого собора в городе Париже – демонстрации верховной власти Господа, открытой всему миру в отличие от монастыря. Легат давно уже написал отчет о том, что видел, и собирался обратно. Папа жаждал услышать его рассказ.
Но Октавиан имел еще одну цель: выявить ересь, коли таковая отыщется в городе, где король возводит столь дивный храм в честь Бога. Филипп при встрече заверил его, что с этим покончено и он может себя не утруждать. Однако легат, похоже, не торопился в Рим – всё ходил по улицам Сите, выспрашивал, вынюхивал. Жаждал найти еретика и возвести костер для всеобщего обозрения.
Но случай все не подворачивался. Октавиан хмурился и продолжал высматривать, выслеживать. Ему казалось, что он вот-вот нападет на след, не видимый пока еще ему самому. Встретив коллег у Святого Креста, он завел с ними беседу, рассчитывая что-либо выведать, ухватиться за какую-нибудь ниточку, но те, не догадываясь о его намерениях, повели разговор о своей нелегкой жизни.
– Воистину, знать становится нашим врагом, – сокрушался аббат Флери. – Церковь – оплот мира и согласия между людьми, защищает бедных и нуждающихся в Боге, свою собственность, извечно находящуюся под угрозой разграбления. Что такое рыцарь в наше время? Грабитель и насильник, не почитающий законов и Божьих заповедей. Кого в рыцарском войске считают сильным и достойным уважения? Того, кто груб, жесток, кто оскорбляет служителей Божьих. Они получают свой меч из рук духовного лица, чтобы почитать Церковь, служить ей своим оружием. Что же на самом деле? С этим мечом они набрасываются на Распятие Господне, обирают и грабят Церковь, презирают нищих.
– Сие – истина, – подтвердил приор Вижуа. – Рыцари ныне, вместо того чтобы применять силу против врагов креста и веры, используют ее для состязания в распутстве и пьянстве, погрязают в наслаждениях. Вспомним, как они выступали в поход ко Гробу Господню. Чем нагружены были их лошади? Разве оружием? Ничуть не бывало. Они везли с собой вино и вертела для жарки мяса. Со стороны поглядеть – пировать едут рыцари, а не освобождать Гроб Господень.
– Они отважны только с теми, кто беззащитен, – сказал свое веское слово Андре Капеллан, – например, с клириками. Смеются над отлучениями, издеваются над священниками. А ведь Бог сказал своим служителям: «Кто презирает вас, тот презирает Меня, и кто ранит вас, тот ранит зеницу ока Моего». Словом, знать завидует богатству Церкви. Надо думать, она чувствует себя обделенной всем тем, что дано клирику.
– Вражда Церкви и мира разгорелась повсюду, – изрек легат. – Нет города, где граф не вел бы тяжбу с епископом, а отсюда недалеко и до применения оружия. Повсюду много замков, и каждый барон или граф старается отобрать у священнослужителя его землю, доходы, людей.
– А бедные рыцари, – снова вставил приор, – так те вообще считают, что клирик и монах живут богато, поэтому нападают и обирают их.
– Гораздо опаснее – знать, – наставительно молвил легат. – Она считает себя ущемленной в своих правах, протестует против духовной власти, дабы взять себе первенство. Сколько копий уж поломано в борьбе духовной власти со светской, если вспомнить германских королей, ставивших свой императорский трон выше папского.
– И все же там, где мирская власть слаба или ее вовсе нет, царит анархия, – вновь заговорил приор. – Монахов грабят, даже убивают, и они постоянно должны защищаться. Я недавно приехал из Лимузена, и вот что мне там довелось наблюдать. В прошлом году виконт Кастийон взял да и разрушил монастырь Шале. Монахи разбежались, а воины завладели реликвиями и перевезли их в замок сеньора. Так виконт мечтал добиться покровительства святого Ансильда. В этом году, как вам известно, началась война между Генрихом Плантагенетом и его старшим сыном. Жители Лиможа воспользовались этим и набросились на монахов святого Марциала. Порубили великолепные сады, разрушили Церкви, сожгли колокольни, мастерские – всё, что могло гореть, предали огню, вплоть до икон. Потом появились наемники и стали похищать и продавать монахов. Генрих Молодой тем временем захватил аббатство святого Марциала, выгнал всех монахов, а на другой день приказал приору и церковному старосте отдать ему все сокровища алтарей, золотые статуи и чаши. Словом, всё, что было ценного. Так он расплатился со своими воинами. А немного погодя он отбирает силой казну Гранмона и казну аббатства Короны. Далее – еще два разграбленных монастыря. Монахов и остальных служителей увели в плен и назначили за них выкуп, который должен оплатить приор. А потом та же шайка – но Генриха среди них уже не было – обложила монастырь в Сен-Жиро налогом в пятнадцать тысяч су. И это всего за несколько месяцев. Что же дальше?…
– Это юг, Аквитания, край еретиков, – недобро сверкнул глазами легат. – Катары опутали все тулузское графство, теперь эта зараза поднимается выше. Крестовый поход по сути ничего не дал. Проповедники катаров баламутят народ. Наслушавшись их богомерзких речей, люди перестают верить в Бога – отсюда все наши беды. Давно не ловили еретиков и не жгли их на кострах. Нужен новый поход за святую веру Христову, костры должны гореть на всей территории королевства, а графство Тулузское надлежит предать всеобщему огню, ибо оттуда исходит ересь!
В это время к ним подошла Изабелла.
– Я первая поднесу факел к этому костру, ибо в Тулузе живет дьяволица, дочь дьявола, врага Господа нашего! – бросила она вызов своей невидимой сопернице и осенила себя крестом.
– Дочь дьявола? – Легат вперил в нее немигающий взгляд и подошел ближе. – Кто тебе это сказал, дочь моя, и откуда ты сама?
– Из Фландрии. Я Изабелла де Вермандуа. Дьяволицу зовут Бьянка, она у них там одна из главных. «Совершенные» или «чистые» – так они себя называют. И она здесь была. Совсем недавно.
– Недавно? – сузил глаза легат и, облизнув губы, подошел еще ближе. – Когда именно, ты сможешь сказать? Может быть, есть возможность напасть на след?
– Поздно, – похоронила его зародившуюся надежду Изабелла. – Она давно уже покинула Париж.
– Покинула… покинула… – машинально повторял легат, озираясь вокруг, словно надеясь увидеть ту, о которой шла речь. – Значит, она жила в городе? А что она здесь делала? Проповедовала свое дьявольское учение?
– Не знаю, – ответила Изабелла, – я и сама недавно здесь.
– Так, так, – тянул ниточку въедливый паук, – недавно, говоришь. Откуда же узнала про еретичку?
– Подруга мне рассказала.
– Вот оно что! Подруга… Почему же она не заявила куда следует? Почему упустила врага?
– Она и сама не знала.
– Как же узнала?
– Ведь Бьянка уехала в Тулузу. Кто же еще может там жить, кроме еретика?
– Это верно… Только Лангедок далеко. Ну а скажи мне, дочь моя, зачем она приезжала в Париж? Это тебе известно?
