Филипп бросился к этим дверям, отворил их и застыл на месте, словно Геракл, прикованный цепями к колоннам. Внизу, прямо перед ним, бушевало людское море с возбужденными и умоляющими голосами:
– Сжалься, король, над нашей королевой! Сам Господь готов заступиться за нее! Сжалься!..
Филипп отпрянул в ужасе, побледнев. Десятком ступеней ниже его стояла Изабелла и, держа в ослабевшей руке свечу, глядела на него глазами, полными слез. А сил уже не осталось, и она упала на колени, уронив свечу.
Рядом с королем оказался Герен. Шепнул на ухо, сам содрогаясь:
– Пора кончать комедию, Филипп. Да есть ли у тебя сердце?
– Филипп, ты обещал! – вторил ему Гарт. – Или мы уйдем от тебя!..
Но король решил сыграть последнюю сцену. Спустившись по ступеням и подняв Изабеллу за руку, он громко сказал, чтобы слышали те, кто вышел из дворца вслед за ним:
– Мадам, вся вина ваша в том, что вы не можете подарить мне наследника. Если сыщется в моем королевстве тот, кого вы предпочтете мне, то я готов дать вам его в мужья.
И Изабелла сказала ему – не громко, но так, что слышала вся площадь:
– Государь мой, я всегда любила и буду любить только вас. Ни одному мужчине после вас я не позволю лечь со мной в одну постель…
И не успела договорить, ахнув от неожиданности, – Филипп упал перед ней и, обняв ее колени, покрыл их поцелуями. Потом, подняв голову и устремив на свою Изабеллу глаза, полные слез, громко воскликнул:
– Изабелла, жена моя, клянусь образом Спасителя, я всегда буду любить только тебя одну! Ты лучшая из всех женщин на свете, и я хочу, чтобы это слышали все!
Потом поднял ее на руки и, крепко прижимая к себе, как самое дорогое сокровище, понес ее во дворец.
– Слава нашему королю! Слава нашей доброй королеве! – загремела площадь перед дворцом и стала потихоньку расходиться.
Ужасная сцена! И не появилась бы она на этих страницах, коли это не происходило бы на самом деле.
Филипп вернулся в Париж, сияя от счастья. Теперь северные графы поутихнут: он дал им понять, что они для него ничего не значат. Но еще больше он радовался счастливому концу процесса. Как она ответила ему там, на ступеньках! Вот ведь умница! И он с гордостью и с любовью глядел на свою супругу, когда они проходили по Большой галерее королевского дворца в Париже.
Изабелла тоже была рада. Ах, какие слова сказал он ей, перед тем как поднять на руки и понести во дворец! Да тут все снега на свете растают, не то что одно женское сердце! Правда, болят пальцы ступни, когда она в кровь разбила их о камни Санлиса, и приходится слегка прихрамывать, но это скоро пройдет. Зато она снова королева! А как одета! Платье, пояс, ожерелье, туфли, мантия, корона… и огромная золотая брошь с драгоценными камнями, которую подарил ей только что ее Филипп!
Придворные стояли, разинув рты: никто не ожидал такого финала. Послышались подобострастные возгласы, с готовностью стали выгибаться спины. Голоса источали елей, лица расплывались в заискивающих улыбках.
И тут Филипп поднял на них взгляд. Он все видел и все помнил. Двор прикрыл рты: на него глядели глаза хищника, готового броситься и тотчас задушить свою жертву.
– А ну, пошли все вон отсюда! – рявкнул он на них, а с обеих сторон вперед выступила стража.
Придворные в страхе попятились, толкая друг друга, и стали стремительно исчезать во всех направлениях. Они поняли свою ошибку.
– Не все, Филипп… – прильнула к нему сбоку Изабелла.
Улыбнувшись, он поцеловал ее в лоб.
– Кто оставался верен тебе? Ну же, говори.
– Твои друзья, твоя сестра Марго и Этьенетта. Не прогоняй ее, Филипп.
Король быстро отыскал глазами графиню де Кастр, которая не стала убегать, а попросту забилась в угол, и поманил ее рукой. Та подошла, поклонившись и сделав реверанс. Изабелла тотчас обняла ее и с мольбой посмотрела на супруга.
– Графиня, – объявил он, – с этого дня вы первая статс-дама и советница при королеве.
Изабелла, преисполненная радости, поцеловала мужа в щеку.
– Это все? – спросил он. – А Меланда?
– О!! – юная королева бросилась в объятия кормилицы. Та прослезилась и опустила голову.
– Ну вот, видишь, голубка моя, как славно все обернулось, – проговорила она, гладя свою воспитанницу по золотым волосам, падавшим на плечи. – Господь услышал наши молитвы. Я верила. Я знала, что услышит.
Некоторое время спустя во дворе, у фонтана Филипп повстречал своих тамплиеров. Их было трое. Стоя к нему спиной, они негромко переговаривались.
– Случилось что-нибудь? – спросил король, подходя. – Как дела на востоке?
– Великий магистр Арно де Торрож заболел и скончался, – с печальным видом ответил Тьерри Галлеран, член Королевского Совета. – Капитул избрал на его место Жерара де Ридфора. Нормандец, говорят. А был сенешалем ордена Храма. После магистра он – первый.
– Что еще?
– Саладин продолжает нападать на христиан. Но он готов заключить перемирие сроком на четыре года, если Европа заплатит ему огромную сумму денег. Папа рассчитывает на Генриха Английского, который таким образом должен искупить убийство Томаса Бекета. С этой целью папа отправил в Англию нашего магистра. Он умер в пути, в Вероне.
– Что же Генрих? – с интересом спросил Филипп. – Каково его решение по спасению Латинского королевства?
– Он уже поклялся отправить в Палестину двести тамплиеров. Сейчас дело разбирает их парламент.
– Докладывайте мне обо всем, что будет происходить дальше, – сказал король и отошел.
Теперь он понял, что самая пора идти в Пикардию, поскольку отношения с Фландрией по-прежнему были напряжены.
А во владениях Плантагенетов не утихали страсти. Генрих, сердитый на Ричарда, позвал к себе младшего сына, Джона.
– Собирай войско и иди на Аквитанию. Она твоя. Я тебе ее подарил.
– А как же Ричард?
– Я отдал ему Нормандию, хватит с него. Его южные бароны хотят самовластия, поэтому победа над ним не доставит тебе больших хлопот. Местная знать за тебя, я сумел с ней договориться.
Джон, собрав войско, выступил в поход против старшего брата. Филипп, узнав об этом от гонцов, тотчас сделал ловкий ход.
– Ричард стал наследником английской короны и завладел Аквитанией, – рассуждал он. – Не многого ли он хочет? Натравлю на него Джеффри, пусть погрызутся. Чем дальше, тем слабее станут оба. Вот когда придет пора бить их по очереди.
Позвав Джеффри, он сказал ему:
– Тебе надо помочь Джону. Ведь отец пошел на уступку и дал тебе Анжу. Потом отдаст и Турень, увидев, что ты на его стороне. В противном случае отнимет и то, что дал, и ты останешься у разбитого корыта.
