Мой муж вывез нас обоих на своей машине в лесопосадку за городом. Пока ехали, Игорь мычал с заклеенным пластырем ртом и дергал связанными руками, а я смотрела на его босые ноги и думала о том, что у этого подонка холеные пятки. А в ушах звенит осипший голос Руслана:
"Скажи, что это неправда. Прямо сейчас скажи, что это тупая шутка, подделка, розыгрыш, какая-то сраная игра. Скажи, Оксана, бл*дь, я поверю. Давай. Обмани меня. Я хочу, чтоб ты обманула. Мы сделаем вид, что я тебе поверил.
— Не убивай мальчика, Руслан. Он не виноват. Я виновата.
И видеть, как глаза человека становятся по-звериному страшными и наливаются кровью все сильнее. Он мечется, сходит с ума, он больше не знает, кто он и как его зовут. Его рвет на части от боли и от предательства.
— Да. Ты виновата. А он…он сдохнет на твоих глазах. Вставай, падаль, — пнул носком ботинка Игоря под ребра.
— Не надоооо, — закричала, как можно громче и закрыла рот обеими руками. Мне удавалось рыдать, удавалось кричать там в квартире, всхлипывать и дрожать… Но вовсе не от страха за жизнь Игоря, а от страха за Руслана. На моих глазах он терял человеческий облик, на моих глазах его кожа становилась пепельного оттенка, а дыхание со свистом вырывалось из легких. И я не могла ничего с этим сделать… Пусть так. Пусть лучше так, чем я предам его и буду подписывать проклятые бумаги, пусть считают, что между мной и моим мужем ничего нет, и что они не смогут меня шантажировать и заставлять висеть у них на крючке… Пусть подбираются к Руслану сами… не через меня и не через детей. Пусть думают, что Игорь спал со мной, и у него ничего не вышло.
Когда Руслан ударил ублюдка еще раз, и тот заплакал, я с трудом сдержала злорадный смешок.
— Вот с этим дерьмом ты… вот с этим… — кривясь и с трудом сдерживаясь, сипел Руслан удар за ударом, превращая в месиво лицо Игоря. — Что тебя перло? Его рожа? Да?
Я больше не смотрела ни на кого из них. Только перед собой. Пусть у меня будут силы все это выдержать.
— Сюда смотри.
Подлетел ко мне, схватил под руку и швырнул на землю, так, чтоб упала на колени перед Игорем.
— Смотри на него. Смотри, что ты с ним сделала. Смотри.
И я смотрела, уже не сдерживая улыбки, глядя в затекшие и обезумевшие глаза шантажиста, я ему подмигнула, а он замычал, задергался всем телом, взвыл. Да, тварь. Все эти дни я выла и корчилась, как ты сейчас, я страдала, я кусала от боли подушку, я грызла в мясо ногти. И завтра я буду выть, и послезавтра, и через месяц. И ты действительно здесь сдохнешь. Потому что посмел тронуть меня и моих детей. А твой вонючий хозяин поймет, что через меня ему Бешеного не получить. Я умру, а мужа им не сдам, чего бы мне это не стоило.
Ощутила, как пальцы Руслана впились мне в волосы, и крепко зажмурилась.
— Что такое? Что ж ты не попрощаешься со свои еб***м? А? Давай. Скажи ему последнее "люблю". Как ты там написала мне? А? Прости, я люблю другого. Прости, бл*дь. Прости, мать твою. И все? Это все?
Да, любимый, это все… прости за то, что вынуждена причинить тебе такую боль. Прости.
— Давай. Проси, чтоб я его не убивал. Проси, твою мать. Ну же.
Развернул меня к себе, а я упрямо закрыла глаза. Не могу. Не стану смотреть ему в глаза, я не выдержу. Увижу эту боль, и меня разорвет на части… на полпути нельзя останавливаться.
Руслан дернул затвор пистолета и приставил к голове Игоря.
— Проси.
— Зачем? — едва слышно спросила я. — Ты все равно убьешь его.
— А вдруг нет? Давай. Рискни. Убеди меня, что я не должен его убивать.
Игорь отчаянно замычал, видимо, понимая, что убеждать я никого не буду, и его минуты сочтены.
— Любишь его? Давай повтори это прямо сейчас. Скажи, что любишь его.
— Люблю его, — упавшим голосом, выдавливая каждое слово, словно оно тяжелым камнем застревает в горле и не выходит наружу.
— Не верю. Бл*дь. Почему я тебе не верю. Аааа?
Схватил меня под руки и резко поставил на ноги, а я закрыла глаза еще крепче.
— Зря не веришь… люблю его. Давно люблю. Как увидела на работе впервые… так и влюбилась.
— Давно, значит? И что первым заметила, а? Что? Отвечай.
"Он тяжело дышал, словно бежал от кого-то. Наклонился, посмотрел в окно. В это время поезд тронулся. Парень стоял рядом со мной, точнее, напротив. Высокий, даже очень. Моя голова с трудом доставала ему до груди. Я еще не видела его лица, просто смотрела на белую футболку, на замысловатый кулон на тонком шнурке. Он раскачивался прямо у меня перед глазами. Странный кулон, похож на клык зверя. Да, молодежь сейчас умеет удивить. От него приятно пахло. Нет, не просто приятно, а здорово пахло. Я сразу узнала очень дорогой парфюм "Сливе Чристиан". Мы недавно занимались дизайном парфюмерного магазина. Я очень хорошо помню запахи. Этот мне понравился больше всех. Хотела Сережке подарить, но когда узнала цену, у меня потемнело в глазах. Покупать моментально перехотелось. К одеколону примешивался запах сигарет и молодого мужского тела. Опустила глаза чуть ниже. Полы кожаной куртки распахнуты. Видна пряжка ремня. Парень по-прежнему тяжело дышал. Он точно бежал, никаких сомнений. Только те, кто пользуются таким парфюмом и носят дорогие ремни стоимостью с мою зарплату, а также оригинальные джинсы "левис", обычно не гоняются за поездами метро, а разъезжают на спортивных тачках или "мерседесах".
В этот момент на его футболку что-то капнуло. Я смотрела, как перед глазами расползается темно-бордовое пятно. Кровь? Подняла голову и поняла, что парень смотрит на меня. На щеке порез, он вытер кровь ладонью и усмехнулся. Мальчишка. Лет двадцать пять максимум. Взъерошенные волосы, легкая щетина на щеках и взгляд очень наглый, характерный для такой вот безбашенной молодежи. Из пореза снова выступила кровь, а я вспомнила, что у меня в сумочке точно есть лейкопластырь. Полезла за ним, и в этот момент поезд остановился. Меня буквально швырнуло парню на грудь. В ту же секунду я почувствовала сильную руку на своей талии. Удержал. Черт. Неловко-то как. Завалилась на него, как мешок с картошкой. Я чувствовала под пальцами его мускулистое, упругое, очень горячее тело. Смутилась.
— Простите.
Парень усмехнулся, и в его очень живых карих глазах блеснула искорка интереса. Веселая улыбка, зажигательная, мальчишеская. В уголках глаз появились морщинки. Нет, ему даже меньше двадцати пяти. Я протянула парню пластырь. Он взял его из моих рук, и в этот момент нас снова качнуло. В этот раз он уже ловко удержал меня за талию. Только теперь руку не убрал, и я чувствовала, как горячие пальцы жгут тело через плащ. Он подставил щеку.
— Приклейте, я вас подержу.
Забавно, но я все же заклеила ранку лейкопластырем, и, улыбнувшись, сказала:
— До свадьбы заживет.
— До вашей? — спросил парень, смеясь.
— Нет, до вашей. Я уже замужем.
