— Радуйся, державный. Посол я, — не переставая жевать, сообщил он Ивану, с любопытством посмотрев на Илью, — апартаменты выделяй. И попросторнее. — «Посол» вновь перевел взгляд на капитана, профессионально, как рентгеном, просветив его насквозь.
— Э-э-э... — не очень вразумительно промычал Иван. Он всегда терялся в таких ситуациях.
— Ты сам-то откуда? — пришел на помощь Илья, с любопытством изучая «посла».
— Оттуда, вестимо. — Багдадский вор неопределенно кивнул в сторону востока.
— Да что за страна-то?
— Большая страна.
— А много ль народу?
— Да два человека.
— И кто ж эти люди?
— Барыга и я...
Багдадский вор понял, что увлекся, а у Ильи соответственно зародились вполне обоснованные подозрения.
— Название страны? — отрывисто, как на допросе с пристрастием, вопросил капитан. Ушки у него уже были на макушке.
— Мандладаш, — ляпнул первое, что пришло в голову, Багдадский вор.
— Чего дашь? — опешил Илья.
— Чего, чего, — прочавкал Багдадский вор, — чего надо, то и дашь. Ах да! Ну-ка подержи.
Сунув в руки отца-основателя недогрызенные сосиски, главный криминальный авторитет знойного Востока вытер жирные руки о свой не первой свежести халат, извлек откуда-то из-за пояса секретное послание императора Цин-Дриня и шлепнул его на колени царя-батюшки.
— Во! Верительные грамоты. Читай. Там все прописано.
Это доконало державного. Он долго хлопал глазами, недоуменно рассматривая испещренный незнакомыми иероглифами свиток. Китайской грамоте его не обучали. Он и русской-то владел с трудом.
— Надо же, как хитро пишут, подлецы, — восхитился кто-то из-за его спины. Иван повернулся. «Посол» с неподдельным интересом изучал пергамент.
— Э-э-э... кто там... — щелкнул пальцами царь, озираясь, — распорядитесь насчет комнаты для посла.
Василиса тяжело вздохнула, но промолчала. Илья тоже вмешиваться не стал. Неудобно как-то в первый же день в царские повеления вмешиваться.
— Папа, по мандладашскому обычаю...
Трижды облобызав обалдевшего от такой чести Илью, Багдадский вор отнял у него недоеденные сосиски и удалился вслед за слугой, вызвавшимся проводить его в посольские апартаменты, став богаче еще на три сувенира. Эти поцелуи стоили Илье:
Часов наручных командирских противоударных пылевлаговодонепроницаемых — 1 шт.
Креста серебряного, литого, церковью освещенного — 1 шт.
Яичка ажурного золотого с кучей брюликов — 1 шт.
Пока шел обмен верительными грамотами, гости, званые и незваные, продолжали насыщаться и, само собой разумеется, напиваться. Не повезло только Акире. Сидя на хрустальной люстре, он причитал над чашей с пловом, сердито отделяя все лишнее. «Что за варварская страна?» — горестно вопрошал он себя. Японцы народ аккуратный. Цивилизованный. Мясо у них — это мясо. Приправа — это приправа. Все в отдельных мисочках, чашечках, плошечках.
— Такой рис испортили, — чуть не плакал шпион, выковыривая из плова мясо, петрушку, морковку...
— Не пора Лихо выпускать? — шепнул Никита Авдеевич Ивану.
— Зови, — распорядился царь-батюшка.
Никита Авдеевич протиснулся сквозь толпу и исчез за дверью. В этот момент пучок укропа скользнул меж хрустальных подвесок люстры и спланировал на ухо проходившего под нею Никиты Демидова. Сдернув с уха приправу, Никита мрачно освидетельствовал ее, окинул орлиным взором окружающую среду и увидел подобный же пучок на блюде боярина Нарышкина, у которого он всего полгода назад за бешеные деньги выкупился из холопов. Удар был нанесен чисто по-русски и, что самое главное, с двойным удовольствием. От души.
— Обнаглели холопы! — взвизгнул Нарышкин, выползая из-под шведского стола. Сдернув с него кувшин эликсира, боярин запустил его в обидчика. В этот момент строго по сценарию в залу ворвался народный целитель.
— Ма... — Кувшин разбился об его лоб, пропитав лекаря эликсиром, заодно сметя с носа очки. По плану целитель должен был произнести историческую фразу типа: «Марьюшку похитили, и только папа может ее спасти!!!», но, как видите, несдержанность боярина Нарышкина сорвала тщательно продуманную комбинацию синдиката. Илья попросту не заметил появления Лиха, так как во дворце уже вовсю кипело веселье. В воздухе порхали подносы, купцы и заводчики таскали за бороды бояр, те пинались ногами, норовя заехать обидчикам по причинному месту, а слуги, пользуясь случаем, атаковали шведский стол. Старое билось с новым и, похоже, проигрывало. У Ильи зачесались кулаки. Он соскочил с трона, но, пока раздумывал, на чьей стороне выступить, с потолка рухнула люстра, которую уже несколько секунд терзал бессмысленным взглядом народный целитель, грузно осевший у двери. Купцы и бояре резво сыпанули в разные стороны. Веселье ненадолго прекратилось. Все с любопытством уставились на хрустальную горку, которая ползла к выходу, сердито ругаясь по-японски. Как только она скрылась за дверью, народное гулянье возобновилось.
Жан де Рябье сжался за колонной, не рискуя высунуть оттуда нос. Ему было трудно. Чью сторону принять? Новых славян или... он ить боярин как-никак. Столбовой. Но, с другой стороны, попробуй найди в тридевятом боярина просвещенней! Жан гордо задрал нос. Нет, с бородатыми козлами ему не по пути. А эти новые... хамье, быдло! Однако с деньгами. Русский француз завистливо вздохнул. И как это ловко у них получается! Взял товар, скинул товар, гоп, шлеп, и в кармане... может, и мне бизнесом заняться? Перед глазами Ваньки Рябого возник шикарный кабинет, где он сидит, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, а управляющий, склонившись в три погибели, почтительно докладывает:
— Ваше сиятельство, не велите казнить! Промашка вышла. Наш доход за истекшие сутки на пять целковых не дотянул до предсказанного вами перевыполнения плана. Мы получили всего-навсего полтора миллиона прибыли. Но мы приложим все силы!...
— Вор! — азартно рявкнул Жан де Рябье, на мгновение забывшись.
Кто-то бесцеремонно дернул его за рукав.
— А? Что? — очнулся Жан.
— Барыгу по-шустрому найти сможешь? — Перед Жаном де Рябье стоял посол Мандладаша, который нутром почуял, что перед ним свой в доску.
— В смысле как? — вылупил глаза Жан.
— Товар столкнуть надо. — Перед носом русского француза сверкнуло ажурное яичко Кощея. — Не обижу. Процент иметь будешь.
Как ни странно, но Жан въехал.
— Есть такой человек, — таинственно прошептал он. — Верный. Обожает редкости. За ценой не постоит.
— Веди.
Жан, беспрерывно кланяясь, потрусил вперед, показывая Багдадскому вору дорогу к верному человеку: Дверь в «узилище» Кощея была приоткрыта, и оттуда доносилось сердитое бормотание:
