13.02.2019
Если каждому гражданину РФ, недовольному нынешним отечественным телевидением, разрешат бросить в Останкино даже не камень, а камешек, – то на поверхности останется торчать, думаю, только самый кончик телебашни. А, может быть, и его не будет видно.
15.02.2019
Премьер Дмитрий Медведев сегодня вдруг предложил создать социальный портрет граждан РФ, живущих за чертой бедности, чтобы эффективнее оказывать им помощь. Хм, новация опытного государственного мужа, возглавляющего правительство страны почти столько же, сколько Витте и Столыпин, вместе взятые, вызывает двойственные чувства. С одной стороны, власть, наконец-то, почувствовала, что социальная напряженность и нарастающее расслоение становятся опасными.
Это хорошо. Бабахают ведь не только газовые баллоны. С другой стороны, отрыв элиты от основного населения, судя по всему, уже таков, что верхний класс смутно представляет себе, как живут эти там внизу. Потому и потребовался «портрет бедняка», чтобы лучше видеть предмет государственного призрения. А вот это, прямо скажем, плохо. Чем заканчивается подобный отрыв слуг от народа, мы, увы, знаем: низы не хотят, даже если и могут, а верхи хотят всегда, всё и везде, но уже не могут.
Я бы советовал властям предержащим заказать также групповой портрет российских богачей, всех этих мутных нуворишей с множеством гражданств, лукавых процентщиков, чиновников, очумевших от взяток и золотых парашютов, скользких дельцов, опустошителей недр и казны. Ведь пасутся и нагуливают финансовый жир они здесь, в России, а откладывать золотые яйца отлетают в офшоры. Президент говорит: прекратить! А они отлетают, как птицы по осени. Президент запрещает: нельзя! А они откладывают, как бомбы мечут. Прямо, Босх какой-то!
Затем нужно повесить это коллективное изображение подальше от бюджета и как можно ближе к Следственному комитету. Тогда, вероятно, и социальный портрет бедняка создавать не придется. А?
Часть II
Отвечающий за Россию
Писатель у диктофона
Литература – не игра
– Юрий Михайлович, мы встретились на одном из премьерных показов спектакля по вашей пьесе «Золото партии». Спектакль, надо сказать, достаточно ироничный. Нравится ли вам то, как реагирует публика на те или иные его эпизоды? Иначе говоря, смеются ли в нужных местах?
– Вообще, публика мои пьесы любит, и они идут потом по многу лет, как «Контрольный выстрел» во МХАТе им. Горького, «Одноклассники» в театре Российской Армии или «Хомо эректус» в театре Сатиры, чего не скажешь о произведениях авторов «новой драмы». Да, я автор ироничный, считаю, что сочетание комического и трагического помогает автору точнее отразить базовые противоречия жизни, и личной, и социально-политической. Конечно, сочиняя пьесу, вкладывая в уста героя репризную фразу, я рассчитываю на отклик зала, и, разумеется, испытываю авторское удовлетворение, когда слышу зрительский смех. Но вот что любопытно. Как я сказал, мои пьесы идут десятилетиями, и меня заинтересовала одна любопытная закономерность. Иногда зрители острее реагируют на, так сказать, «бытовую», «семейно-альковную» иронию, а в другой период их сильнее задевают социально-политические репризы. Сейчас зрители заточены на политику и социальную несправедливость. Причем, эта «заточенность» становится все острее. Жаль, наши большие начальники не ходят в театры: им есть, о чем задуматься.
– Почему было принято решение изменить название спектакля? На афишах и растяжках так и осталось оригинальное «Золото партии», а на билетах уже «Особняк на Рублевке»?
– Это обычная для театра практика. В Симферополе, кстати, «Золото партии» идет под названием «Рублевка, 38-бис». Драма «Контрольный выстрел», идущая во МХАТе 17 лет, у меня называется «Смотрины», а «Одноклассники» – в авторской версии именуются чуть иначе: «Одноклассница». Но вот, что я заметил: с годами режиссеры, ставя мои пьесы, все чаще не покушаются на авторские названия, ведь я даю их не случайно, за этим мучительные размышления и десятки отвергнутых вариантов.
– Один из персонажей спектакля – современный революционер Чегеваров. В конце он произносит вдохновенную речь о строительстве нового общества, в котором не будет зависти, лжи и лицемерия. Верите ли вы в саму возможность такого общества?
– Хорошо, что вы заметили алогичность монолога. Дело в том, что это версия постановщиков. У меня монолог о будущем справедливом обществе произносит студент-революционер начала ХХ века, еще не знающий, куда пойдет история. Он появляется в начале и конце, закольцовывая действие. В его устах мысли об идеальном обществе звучат органично. В устах же Вени Чегеварова – несколько нелепо. Согласен.
– Не так давно прошло (можно сказать – незамеченным) празднование столетнего юбилея Октябрьской революции. Как вы сами относитесь к этому историческому событию и верите ли в возможность радикальных политических перемен в будущем?
– Я считаю «незамечание» столетия грандиозной исторической даты серьезной ошибкой власти. Был шанс «день национального единства» превратить в «дни национального единства», продлив праздники до 7 ноября включительно. И хотя у нас все время говорят о необходимости сближения «красного» и «белого» патриотизма, такой символический жест в день, священный для «красных» патриотов, сделан не был, причем, демонстративно. Почему? Зачем? Думаю, люди, которые у нас сегодня отвечают за идеологию, якобы не существующую и запрещенную Конституцией, не очень-то заинтересованы в сплочении общества и сохранении курса Путина на суверенизацию страны. Нонсенс? Почему же? Есть прецедент: троцкисты, во много определявшие внутреннюю политику в 1920-е годы, да и в начале 1930, когда сам Троцкий был уже выслан из СССР. Так бывает в истории…
– Говорят, что в приличном обществе не принято спрашивать о двух вещах: религии и уровне доходов. Сильно рискуя, я хотел бы поинтересоваться – относите ли вы себя к какой-нибудь конфессии и удается ли вам существовать на литературные доходы?
– Неприлично, точнее, не стоит спрашивать у тех, кто скрывает свою настоящую веру и реальные источники доходов. Сатанист и бандит вряд ли станут откровенничать. Мне же скрывать нечего. Я православный христианин, крещен бабушками в младенчестве, тайком от родителей – молодых коммунистов. Приверженность к православным ценностям как-то уживается во мне с уважением к советской эпохе и ее наследию. Что же касается доходов, то я на сегодняшний день, не буду скромничать, один из самых переиздаваемых прозаиков и востребованных театрами драматургов. Этого хватает, чтобы жить в достатке и быть независимым. Сочувствую тем литераторам, которым приходится кривить душой и талантом, чтобы выцыганить себе какую-нибудь «большую книгу» или «букера».
– В текущем году завершилось ваше членство в Общественной Палате РФ, но, вместе с этим, вы стали главой Общественного совета при Министерстве культуры страны. Для чего вообще вам лично нужна эта общественная деятельность? Подпитывает ли она вас как литератора?
– Это мировая традиция – известные деятели культуры входят в различные общественные советы и коллегии, чтобы своим опытом и авторитетом влиять на принимаемые решения. Кроме того, работа в таких общественных структурах расширяет кругозор, который у некоторых авторов сжался до размеров ноутбука, а у иных режиссеров до размеров вверенной им сцены. Когда я смотрю спектакли Андрея Могучего, мне хочется плакать от обиды за великий БДТ. Эти люди всерьез думают, что, придя на прием в Кремль в майке и бейсболке, они совершают открытие в искусстве. Смешно! Я даже эпиграмму сочинил:
