– Недавно у меня вышла большая книга-эссе «Желание быть русским» – о судьбах русских, о том, кто мы, как нам дальше жить и развиваться. Проблема сохранения русскости по мере неизбежного смешения разных этносов на постсоветском пространстве, будет обостряться. И существует довольно влиятельный слой людей, которым вообще слово «русский» не нравится.
– А куда ж русский язык девать?
– В том-то и вопрос. С русским языком и русской литературой они еще как-то смиряются. Впрочем, где только можно, говорят не «русский», а «российский»… Я пишу в этой книге о том, что мы многонациональная страна, а русский народ – государствообразующий – это президент Путин подчеркивает. Русские несут на себе ответственность за целостность Державы, скрепляя многоконфессиональное, многоплеменное, евразийское пространство. Так исторически сложилось. Недаром Лев Гумилев считал русских «суперэтносом». Но это не отменяет того, что мы еще и просто народ со своими свычаями, обычаями, своими обидами, проблемами, в том числе демографическими. И нами, русским народом, центральной власти тоже надо заниматься. Любимое выражение прежних властителей – «бабы еще нарожают» – уже не проходит, мы вступили в опасную фазу депопуляции. А русский язык, который, выполняет важную коммуникативную функцию на многоплеменном пространстве, тоже подвергается эрозии и искажениям.
– Эта очень точно уловленная Вами потребность времени особенно видна на примере жителей того же Донбасса – разве не желание быть русскими ими движет?
– Конечно, я пишу и про это. Люди за то, чтобы им не мешали быть русскими, оружие берут в руки, идут на смерть. Не надо до этого доводить, надо решать все гораздо раньше. И решить не только в Новороссии, но и в коренной России. Надеюсь, со временем мои идеи дойдут и до власти… А пока приходится снова констатировать: у власти нет по этому поводу внятной позиции, концепции. Вспомним телевизионную рекламу известной отечественной продовольственной площадки «Фуд-сити». Но ведь это же смешно: против нас продолжают действовать санкции, мы боремся за продовольственную безопасность, а свою же продовольственную площадку в Москве не можем назвать по-русски, например, «Пищеград». Тогда давайте назовем и наш новый авианосец, спускаемый на воду, «Макнамара» или «Эйзенхауэр»! Закон о языке, которому «Литгазета» посвящала специальные публикации, нуждается в доработке ради защиты нашего информационного и духовного пространства. Нужно восстановить отлаженную в свое время систему перевода национальных литератур на русский язык, многие талантливые вещи написаны на национальных языках, литературу у нас создают не только на русском языке, как думают организаторы «Большой книги» и чиновники «Роспечати». Дошло до того, что на церемонии открытия Года литературы на сцене МХТ им. Чехова не прозвучало ни одного имени наших национальных классиков! Ни Гамзатова, ни Кулиева, ни Кугультинова! Такое впечатление, что у нас вообще национальных литератур нет. А в зале сидело все начальство страны во главе с президентом, но никто не сделал замечания организаторам. А ведь мы таким образом подрываем наше федеральное единство, и все это может плохо кончиться. Ведь культурная сфера при всей ее внешней эфемерности – весьма серьезная вещь.
Кроме того, буквально на днях я сдал в издательство новый роман «Веселая жизнь, или Секс в СССР», события которого приходятся на осень 1983 года. Меня очень интересует эта эпоха поздней советской власти, накануне трагического крушения СССР. Действие происходит в творческой среде, по многим приметам этот своего рода продолжение – не в буквальном смысле – моего известного романа «Козленок в молоке», переизданного уже более 30 раз. Мне захотелось на эту же эпоху взглянуть через двадцать с лишним лет. После «Козленка» почти четверть века прошло.
– Вас не будут обвинять в ностальгии по?..
– Да ради бога! Почему не ностальгировать, если мне там было хорошо. Но на самом же деле у меня достаточно критический взгляд на советское время, я как раз не сторонник тех, кто говорит: это был золотой век… С другой стороны, когда 20-летний сопляк начинает очернять эпоху, которой не знает, рассказывать мне, что я до 91-го года жил в Бухенвальде, у нас «не было свободы», я ему отвечаю: а выто откуда знаете, Сванидзе наслушались? В романе «Веселая жизнь» читатель найдет достаточно раблезианские картины той жизни. Что я имею в виду? В свое время культивировали миф, что в СССР «секса не было», что это было абсолютно пуританское общество и так далее. Поэтому-то полное название роман – «Веселая жизнь, или Секс в СССР». Рецензент издательства, читавший роман, сказал, что получился советский Декамерон. Хотя там есть линия серьезная, общественно-политическая, связанная с попыткой исключить из партии крупного писателя-деревенщика Солоухина. Есть и семейная линия. Хотелось сказать: ребята, еще неизвестно, у кого было секса больше – у вас, офисного планктона, или у нас, советских людей. Просто наш секс проходил по ведомству любви. В этом смысле роман, конечно, озорной, на грани дозволенного. Естественно, в рамках изящной словесности, с этим там все в порядке. Хотя если Ямпольская не отменит маркировку книг, на обложке там могут поставить черную метку «18+».
– Юрий Михайлович, а новые пьесы тоже будут? Вы давно и успешно сотрудничаете со Ставропольским театром драмы, на сцене которого было поставлено несколько Ваших пьес, тепло встреченных зрителем. Ставрополь ждет постановки вашего «Золота партии».
– Кстати, очень смешная комедия. В театре Дорониной ее играют на аншлагах. А «Чемоданчик» в театре Сатиры идет пятый сезон тоже на аншлагах. Так что если «Золото партии» поставят у вас в театре, это будет правильно. Вообще, Ставропольский театр драмы меня любит и охотно ставит. Ну, вот роман сдал, голова освободилась, а в голове уже давно новая пьеса, которой я сейчас и займусь.
– Вы ведете студию писательского мастерства в Московском государственном областном университете. Вы, видимо, из той породы, которая чем больше на себе «везёт», тем больше на нее «грузят»…
– Я сам себя нагрузил… Как выпускник этого института, я воссоздал студию, существовавшую во времена моего студенчества. Семинары поэзии, прозы, критики ведут достаточно квалифицированные писатели, помогают талантливой молодежи. Откуда берутся писатели? Из учителей, врачей, научно-технических работников, а из Литинститута – в последнюю очередь! Как ни странно… Признаюсь, испытываю большую благодарность к советскому времени, молодые таланты тогда умели поддерживать. Может быть, не умели поставлять в отдаленные деревни такие же деликатесы, как в Елисеевский магазин, но социальный лифт для творческой молодежи работал отменно. Если появлялся одаренный парень или девушка, то им помогали независимо от того, из какой они семьи, каков их социальный статус и доход, помогали подняться к высотам профессионализма. Я вырос в рабочей семье, в заводском общежитии, первым в нашем роду получил высшее образование. Какие уж там писатели… Впрочем, была родовая любовь к книге, мой дедушка, выходец из рязанских земель, закончил библиотечный техникум и на фронт ушел с должности директора книжного магазина на Бакунинской улице. Но стартовые возможности почти не имели значения, так как была отработанная система литобъединений, семинаров, совещаний, молодежных редакций… В 26 лет я с двумя книгами стихов вступил в Союз писателей. А что сегодня? Думаю, если бы Василий Белов или Василий Шукшин, один с Алтая, другой из вологодской деревни, приехали в Москву с рукописями – у них возникли бы сегодня серьезные проблемы с литературным дебютом.
