– Подъезжай ближе, коли не боишься.
– Чего мне бояться, не раз бой против татар вел.
– Но мы ж не татары и не разбойники.
– Ну, тогда чего же бояться, коли свои?
Канюта подъехал, показал свою грамоту, Тугай – свою.
– Да-да, – проговорил Канюта, – и чего обычно осторожный Аким полез на вас? Обоза большого нет.
– Видать, решил, что охрана малая, а в телегах найдет что-нибудь.
– Вот и нашел.
– Он, кстати, живой. Вернее, был, покуда ты не подошел.
– Да? Поглядеть дашь?
– Не тока поглядеть, забирай его, мне эта тварь не нужна. Да, пятеро ушли, среди них есть раненые. На конях ушли, основной табун за лесополосой.
– Добре.
Канюта тоже принимал решения быстро, обернулся, приказал:
– Кирьян!
– Да?! – раздался в ответ громогласный голос.
– Пятеро в большой лес подались. Догнать их. Не догонишь, выходи на схрон по следам и руби эту сволочь. А еще погляди, что у них в закромах.
– Уразумел, Иван. Возвращаться сюда али на деревню?
– На деревню. Мы туда вместе с государевым посольским отрядом пойдем.
– Эка, на кого нарвался Аким. За то и поплатился.
Кирьян взял с собой пятерых, и они ушли в лесополосу.
Туда же сторожевой голова отправил остальных за табуном, а сам с Тугаем прошел до главаря, пришедшего в себя и смотрящего на всех злобным взглядом, сквозь который пробивались боль и отчаяние. Милости от власти местной, да и от народа простого ему ждать не приходилось. Слишком лютовал, когда грабил и обозы, и деревни.
Ворогов себе нажил – не счесть. К ним и попал по своей ошибке. Посчитал, засиделась банда, надо размяться, а тут обоз с малой охраной, да с двумя телегами. Товара ценного вряд ли взять, хотя кто знает, чего в телегах, а вот оружие и защита лишними не стали бы. Потому и дал команду брать обоз. И просчитался.
– Что, Аким, промахнулся? – склонился над ним Канюта.
Главарь отвернулся.
Голова сторожевой сапогом повернул его голову лицом к себе:
– Ответствуй, когда с тобой гутарят!
– Шел бы ты, сторож!
– Я пойду. И ты со мной. Я тебя к воеводе доставлю. В крепости с тобой тоже погутарят, а потом на плаху. И казнят прилюдно, и башку отрубленную твою на кол посадят да выставят у ворот, чтобы другим неповадно было. Тут от татар проклятых сберегаешь людей наших, а ты грабишь народ.
– Чего тянуть, сторож? Прибей здесь.
– Э-э, нет, легкой смерти не получишь. Не заслужил ты легкой смерти, собака. Поначалу помучаешься, да позору поимеешь, и тока потом палач тебя в ад отправит.
– А довезешь его? – спросил Тугай.
– Довезу, коли телегу дашь, а то на коне, боюсь, сдохнет в пути.
– Мне без телег не можно.
– Да это только до Иванова двора, что у Колечни, там я свою телегу возьму.
– До постоялого двора вместе пойдем?
– А ты против?
– Нет, коли у тебя других дел нет. Не пойму одно, как ты со своими молодцами тут оказался?
– Да есть у меня в отряде ратник Андрюшка, у него бабка в деревне поблизости помирает, родственники сообщили. Надо бы проститься, да одного отпускать не можно, решил всем отрядом поехать. Заодно поглядеть, что у Муравского шляха творится. А тут сеча. Лихо вы разбили разбойников.
– Ладноть. Клади главаря в телегу.
– Так у меня людей не осталось. Коли если тока как табун пригонят? До того отдохнете?
– Не-е, сторож, и так время потеряли.
Тугай обернулся и повелел Березняку:
– Дай людей уложить главаря во вторую телегу.
– Угу, Осип, сделаю.
Главаря уложили, и Канюта отъехал встречать людей своих с табуном.
Из-под вещей высунулась Алена, охнула и опять залегла в тряпье и мешки с провизией.
– Алена, ты чего? – позвал ее Тугай. – Вылазь, все обошлось.
Испуганная женщина вновь выглянула, из-под ее юбки показался лик мальчика.
– Ой, а крови-то сколько! Кто же это, Осип, напал на нас? Татары проклятые?
– Если бы. Свои, русские, хотя надо еще посмотреть трупы.
– Господи, ну нигде покоя нет!
– Не долго тебе беспокоиться, Алена, доедем до Москвы, доставлю тебя с ребенком на Варварку, на подворье Михайло Бордака, в делах и заботах по хозяйству и успокоишься. Там забижать тебя некому будет.
– Доехать бы еще до Москвы, Осип, – вздохнула женщина.
– Доедем, Алена. Произошедшее – случайность. И, как видишь, мои ратники могут защитить тебя.
– Это так, воины сильные. Таких бы поболе, да в села, не видать бы татарам невольников.
– Ну, на селах и деревнях у нас и мужиков простых с оружием не хватит. Благо еще города прикрыты, да и то не все так, как хотелось бы. Ведаешь же, что главная рать на Западе?
– Слышала. Мы в таких делах не разбираемся.
– Устраивайтесь удобнее, отъедем, посмотри сына.
– За то не печалься, Осип. Спасибо тебе. Жива буду, поведаю Михайло, как ты дрался за меня. Лишь бы он сам возвернулся, а то ведь до сих пор в Крыму.
– Может, уже выехал. Но Михайло вернется, Алена, в том даже не сомневайся.
– Да, Осип.
Сторожа пригнали табун – двадцать два коня. Добычей их голова вельми доволен был. Табун – ценность большая для деревни. Сторожа пошли вперед, и обоз тронулся следом.
На Иванов двор, что стоял в сотнях саженей от Колечни, заехали затемно, обрадовав хозяина. Еще бы, такой навар!
Алену с сыном разместили после молитвы и трапезы в отдельной комнате, ратники завалились на пол, подстелив занесенного в залу свежего сена. Тугай приказал выставить сменный дозор.
Появились звезды. Еще один богатый на события день прожили. Ратники уснули. Алена же долго молилась в комнате, благодарила Господа за спасение и просила Создателя сохранить жизнь Бордаку. Потом и она легла на лавку, где под одеялом посапывал ее Петруша.
Еще неделя ушла на проезд до Тулы. До крепости добрались без происшествий, там встали на трехдневный постой, пополнили запасы. Тугай встретился с наместником и воеводой. До Москвы оставалось около ста восьмидесяти верст. Но это уже безопасный путь. Его прошли за четыре дня. На пятый въехали в Москву. Был понедельник, недавно прошел дождь, оттого и свежо. Все радовались, что закончен переход. Алена же беспокоилась.
– Странная ты, Алена, тебе бы радоваться, а ты боишься, – заметив это, улыбнулся Тугай.
