– Я передал княжичу Парфенову, чтобы срочно вел отряд к Санге, – ответил на это Михайло, – так что силы наши будут больше или, по крайней мере, сравняются. А сможем ли скрытно подойти к урочищу? Коли пойдем на пролом, прямиком, то дозоры нас заметят, и Икрам встретит во всеоружии. А коли мы обойдем урочище? Поначалу балками, частью лесом, и зайдем к окраине урочища, в тыл Санги. Как мыслишь, будет того ждать мурза?
– Мыслю, дозоры он все-таки со всех сторон выставит, но появление русского отряда с тыла ожидать не будет, – кивнул десятник. – Но ты же вызвал всю дружину? А княжич с десятком Огнева пойдет напрямую к урочищу от Чугуева и может дойти до Санги быстрее, а значит, дозоры мурзы заметят дружину и устроят засаду. Да, мы нанесем удар с тыла, коли в то время будем у урочища. А ведь можем и не быть.
– Мурза не глуп, а я, по-твоему, уступаю ему? – улыбнулся Михайло.
– Нет, но разве то не может случиться?
– Не может. Потому как через гонца я передал указание княжичу вести рать поначалу к осиннику. Здесь ты, Фома, оставишь одного человека, которому объясним, как и где пойдем. По нашим следам двинется и основная дружина. Ну, а у урочища, в тылу басурман, определимся, как окружать их и рубить, чтобы и мурзу захватить, и полонян освободить.
– А ты все добре продумал, – протянул десятник.
– Кого оставишь?
– Есть у меня вельми смышленый ратник, молодой, но не по годам умен. Особливо в делах воинских.
– Зови его.
– Володька! Гранов! – крикнул опричный десятник.
– Я!
– Подойди сюда.
Опричник подчинился, подошел:
– Слушаю, десятник.
– Его слушай, – кивнул десятник на Бордака.
Михайло объяснил ратнику, что ему следует делать. Особо предупредил:
– Не уходить из осинника ни под каким предлогом, место отдыха тщательно скрыть, если в осинник войдут татары…
– Откель им взяться? – прервал десятник.
– А вот перебивать меня не след, – строго взглянул на него Бордак.
– Извиняй, Михайло Алексеевич!
– Так вот, если вдруг откуда-то появятся татары, укрыться и не высовываться. Нам, конечно, важно, что это за татары, откуда подошли, куда пойдут, но твое присутствие в осиннике более важно.
– Я все понял, боярин, – ответил опричник.
– С Богом, Владимир!
Отпустив ратника-гонца, Бордак дал команду:
– Всем подготовка к переходу по лесу. Выходим в порядке, который определит десятник Рубач.
Опричный воевода кивнул, назначил головной дозор, по одному ратнику в тыловые замыкания и на фланги.
Через десять минут ертаул под общим руководством Бордака, но ведомый проводником Ефимом Кубаревым прошел сто саженей на запад, спустился в сухой овраг – буерак и двинулся по низу. Шли конно. До непосредственной близости с урочищем это можно было делать беспрепятственно.
Переход, что составил со всеми издержками чуть более тридцати верст, ратники одолели за три часа и ближе к полудню вошли в густой лес с юга, обойдя бывшее село Санга. Тут в лесном овражке сделали привал, выставив охранение.
– А теперь, Ефим, рисуй на земле схему урочища, – подозвал Михайло проводника.
– Я, да и то, если вспомню, могу рисовать только то, что было на селе ранее.
– Давай так.
Проводник быстро изобразил схему селения, отметив, где проходили улицы, стояли хаты, поставил кресты там, где была сельская церковь, дом сельского старосты. Над схемой склонился и десятник Рубач. Надо было решать, что и как делать дальше. Одно не поддавалось сомнению – проведение большой разведки для уточнения схемы селения и всего, в нем происходящего.
– Кого направим в урочище? – взглянул Михайло на Рубача.
Подумав, Фома предложил:
– Старшим – Ивана Пестова, с ним Сашко Сизова, Алексея Куницу и Федора Вергу.
– Они уже бывали в разведке?
– И не единожды.
– Добро. Давай сюда старшого.
– Вот, Иван, – подозвав Пестова, представил его десятник.
– Слушаю, – сказал тот.
– Пойдешь со товарищами в селение, – внимательно посмотрев на него, приказал Бордак.
– Кого должен взять с собой?
– Огласи, Фома, – кивнул Михайло Рубачу.
Десятник назвал фамилии.
– Достойные воины, – проговорил Пестов.
– Тут все, что вспомнил проводник, – показал на схему Бордак, – он был в Санге, но давно, после пожара там все изменилось. Попробуй срисовать и пометь то, что осталось. Но главное, Иван, погляди, есть ли в урочище татары, каким числом и там ли мурза с полонянами. Коли там, то отметь на схеме, где кто разместился, какое охранение выставлено, есть ли скрытые пути подхода в Санге в обход вражеских постов наблюдения. Уразумел?
– Да, боярин.
– Тогда рисуй схему, собирай воинов, и вперед! Коли что, подай сигнал тревоги, крик кукушки, поможем, коли сможем.
– Понял!
– Давай, Иван. Оттого, как проведешь разведку, зависит очень многое. Это и исполнение наказа царя, и освобождение наших людей из рабства проклятого.
– Я все понял, – повторил опричник и скрылся среди деревьев.
Вскоре к Санге по балке пошли разведчики. Вел ертаул Пестов. Он расставил их так, что между ними было расстояние в десять саженей, сам как старший – впереди. Прошли балку, небольшую рощицу, даже не рощицу, а с десяток берез, росших на небольшом пятаке, за которыми виднелась околица бывшего села.
Пестов поднялся по склону, далее ползком вполз в кустарник, выбрал место, откуда, раздвинув ветви, можно увидеть останки села, и тут же, саженях в двадцати, увидел двоих татар в яме, только головы торчат. Он поднял руку, подзывая к себе застывшего на вершине разведчика, и тот осторожно подполз к старшому ертаула:
– Чего, Иван?
– Видишь пост?
– Это два татарина в канаве?
– Да.
– Значится, тута они.
– Все ли, вот что прознать треба. Отсюда не увидим, правее поле, туда сунешься, крымчаки заметят и накроют, а вот слева – возвышенность, кустов там мало, но они есть. Треба скрытно и ползком добраться до той возвышенности и посмотреть на урочище. Чего высматривать, ведаешь?
– Ведаю.
– Возьми с собой Сашко, Алексея Куницу, а Федора Вергу пришли ко мне.
– Угу! Уразумел.
– Тока осторожно, Сашко. Не дай бог, приметят татары, не уйти, с живых шкуры спустят. И десятник не поможет, потому как в десятке осталось пять воинов да Фома с боярином. То не сила супротив даже двух десятков, а коли в Санге сотня…
