– Я все уразумел.
– Ступай с Богом! Что важное заметишь, передашь мне через Куницу.
– Так он у меня вроде гонца будет?
– И гонцом тоже. Ступай!
Сизов отполз назад в балку. Взял с собой Алексея Куницу, и опричники из ертаула пошли буераком к возвышенности, благо местность за лесом была вся изрыта оврагами, балками да буераками, вдоволь было и ям с канавами различных величин. К Пестову подполз Федор Верга:
– Тут я, Иван.
– Вижу. Гляди вперед.
– И что? А?! Татары! Туты, значится.
– Это пост.
– Ты чего, я что, не разумею, пост это али еще чего?
– А разумеешь, гляди во все гляделки на запад. Коли с тыла выставлен пост, то тут может быть вся сотня, а хат уцелевших немного. Южный пост должен быть среди развалин.
– Иван! Ты старшой, признаю, тока учить не надо, лады?
– Делай, что сказано.
Не успел Верга обустроиться для наблюдения, как из одной из уцелевших хат вывалились на траву две бабы и два мужика. За ними показались трое татар. Один из них крикнул:
– Вставай, скотина, иди до развалин, собирай дерево! Костер для казана нужен, быстро собирай!
– Полоняне из деревни, Иван, – прошептал Верга.
– Вижу, татары заставляют собирать дрова для костра.
– В развалинах не найдут, в лес погонят невольников, татарам жрать готовить треба.
– Пошто только трое их, а полонян четверо, к тому же две бабы? Для сбора дров мужики нужны, а тут баб выгнали.
– А им, я имею в виду крымчакам, без разницы, мужик али баба. Для них и те, и другие скот рабочий. А может, выбрали тех, которых не думают гнать. С изъянами люди, хворые али покалеченные. Хотя с виду вроде нормальные, здоровые.
– У бабы одной, что первой вышла, лицо разодрано, татары уже поглумились над ней или увечье до того получила.
Невольники начали собирать коряги, обломки лавок, остатки полов, куски бревен, все, что могло служить горючим для костра. Татары подгоняли ударами плеток. Собрав кучу, полоняне отнесли все за избу, потом их загнали в хату. Вскоре за ней поднялся дымок, татары разожгли огонь.
Такие же столбы дыма поднялись и в других местах.
Прошло немого времени, и в урочище появились крымчаки, чуть более десятка. Они садились в круг, держа миски, ели руками, до того помолившись по-своему, расстелив на земле матерчатые коврики, что затем скручивали в пояса. Трапеза еще не закончилась, как от балки послышался шорох.
Пестов повернулся, вытащив саблю из ножен, но тут же знакомый голос сказал:
– Не балуй, Иван, это я, Куница.
– Пошто от оврага, Лексей?
– Так удобнее.
– Ну, что поведаешь, Лексей? – спросил старшой.
– Слева большую хату без крыши видишь?
– Ну, вижу.
– Так вот, рядом с ней провалившийся погреб. В нем человек двадцать невольников, боле молодых баб, девиц, детей. Есть невольники в четырех хатах, там мужики в основном и бабы повзрослее. Считал, получилось где-то боле тридцати душ.
– Примерно столько увели татары из Песчаной. Так, с невольниками вроде проясняется, а что с крымчаками?
– А вот по тем непонятно. Напротив тебя пост с двумя татарами, на юге тоже пост, но в нем один басурманин. Жрать ему приносили от большой уцелевшей хаты.
– Нашим тоже приносили еду, бурдюк с водой. Из хаты выводили двух баб и двух мужиков, – кивнул Пестов.
– Тех мы посчитали. Так, и что выходит?
– А выходит, Иван, что тут никакая не сотня и даже не полусотня, – вздохнул Куница.
– Где остальные?
– Ты у меня спрашиваешь? Треба брать любого татарина и пытать, где мурза с сотней. А до того доложиться десятнику о том, что видели.
– Рано докладывать, – покачал головой Пестов. – Что мы сделали? Посмотрели на урочище с двух мест? А коли в северной али восточной части татары устроились в подвалах?
– Ага! Одни жрут, другие тока молятся, да?
– И все одно, надо посмотреть все урочище. Ты, как вернешься к Сизову, передашь Сашку, ему, как и прежде, глядеть за Сангой с возвышенности, а тебе обойти урочище с севера. Да гляди, не попадись на глаза дозорного. Посмотри, что там и частью на востоке. Будет возможность, проберись в селение, глянь в развалины. Но тока вельми осторожно. Я же пошлю на юг и юго-восток Федора Вергу. Увидите друг друга, внимание на то не обращайте, занимайтесь каждый своим делом. Как солнце пойдет к закату, идете в обрат. И ко мне. Понял?
– Рискованно то, Иван.
– И как ты мыслишь справиться с татарами? Играючи, без риска? Приходится, Лешка, рисковать. Но не впервой же?
– Не впервой. Лады. Уразумел я, пошел.
– Храни тебя Господь!
Отправив Куницу, Пестов окликнул Вергу:
– Федька!
– Да?
– Подойди!
Ратник подполз к старшему:
– Ну?
– Только что был Лексей Куница, они с Сашко видели в погребе примерно двадцать невольников, молодых баб, девиц, детей.
– Это где?
– У большой хаты, что слева.
Верга поглядел и процедил сквозь зубы:
– Загнали, собаки басурмане, туда, откуда не вытащить. Других, кто старше, держат при себе?
– Так, Федька.
– Значится, невольники из Песчаной тут?
– Да. А вот с татарами непонятно. Пока замечено не боле двух десятков.
– Неужто мурза и отсель ушел?
– Мыслю, ушел, он бы в хате не сидел, шатер поставил бы. Шатра нет.
– И че делать?
– Смотреть все урочище.
– Так смотрели же.
– Треба входить в Сангу. Я послал Куницу глядеть северную и северо-восточную часть урочища, там, на востоке, пост с одним басурманином. И зайти в селение через развалины, дабы видеть то, что ни отсюда, ни с возвышенности узреть не можно.
– А мне, значит, идти на юг?
– А ты догадливый, Федька, – улыбнулся Пестов.
– Чего тут догадываться, коли и без догадок все ясно?
– Да, иди в обход урочища с юга, учитывая, что и там может быть пост охранения и наблюдения крымчаков. На Куницу, коли увидишь, внимания не обращай, но коли понадобится помощь…
– В том случае ведаю, что делать, – прервал старшего Верга.
– Ну и добре. Надо знать, Федька, сколько татар в урочище, есть ли там мурза, хотя то вряд ли, но все одно, смотреть треба.
– Треба, посмотрим.
