– Вот как? И где же он? – переглянулись оба воеводы.
– В двух десятках верст от Чугуева, на островах в болотах, видать, у него есть проводник из местных. Еще сторожа сообщили, к мурзе подошел один десяток всадников. Откель – неведомо. Но теперь у него чуть меньше полусотни ратников, среди них отборные нукеры. Коли пойдет на Чугуев, то может всяко случиться. Ну а коли еще подмога к мурзе придет, совсем худо будет. Посему князь послал за вами. Радному ничего не грозит, а вот мурзу надо давить на месте, на болотах. Как? О том он сам молвит при встрече, но план у него есть. Это все.
– Что скажешь, Михайло? – взглянул на Бордака Парфенов.
– А что сказать? Коли сторожа нашли стан мурзы, то князь прав, давить его треба на болотах, не дав заполучить помощь, а такая, судя по подошедшему десятку, вполне может объявиться, ведь нам доподлинно неизвестно, сколько крымчаков привел с собой мурза.
Княжич.
– Тебя как звать, воин? – повернувшись к гонцу, спросил княжич.
– Сидор Дуб. – Скрывать настоящее имя тому не было никакой необходимости.
– Тогда так, Сидор, сейчас ты отдохнешь маленько, вид у тебя весьма усталый, а затем пойдешь в Чугуев с нами.
Тень тревоги легла на чело изменника:
– Но, воевода, князь велел мне, передав просьбу, тут же возвращаться.
– Вернешься с нами. А князю скажу, что это я оставил тебя при дружине. Нельзя так загонять людей, ты же едва на ногах держишься.
– Нет, я…
– Все, как я сказал, так и будет, – повысил голос Парфенов.
Неподалеку в пыли возилась детвора, и княжич крикнул им:
– Эй, ребятня, старшой, поди ко мне!
Подошел отрок годов восьми, не более.
– Ведаешь, где живет староста?
– А как же?
– Беги к нему, пусть подойдет сюда. Только быстро, парень!
– Угу, я мигом!
Дуб знал, что за ним сейчас внимательно смотрят люди мурзы. Икрам предупреждал, что московские воеводы для верности могут придержать гонца при себе, потому и установил условный сигнал. Он снял шапку, ударил о колено, словно сбивая пыль, потрепал волосы на голове, уронил шапку. Поднял, опять отряхнул, водрузил на голову, сдвинув к затылку.
Вдали со стороны рощи пропела птица – сигнал его увидели. Вот и добре, а то, что воеводы решили держать его при себе, не страшно. По пути будет много мест, где можно уйти от дружины. След только найти место такое ближе к Чугуеву, дабы мурза успел налететь на село и отойти в леса. К елани, что почти у урочища Бурор. Дуб знал то место. Ведал он и другой путь, по которому может погнать невольников и обоз с награбленным добром мурза. Найдет хозяина. А ныне придется подыграть:
– Благодарю за заботу, княжич, но князю не забудь сказать, что не по своей воле я остался с дружиной.
– Тому слово мое!
– Верю!
– Звал, Василий Игнатьевич? – подошел к ним староста.
– Да. Вот, – указал на Дуба княжич, – гонец от князя Верейского. Просил срочно привести дружину в крепость.
– А мы как же, Василий Игнатьевич? – умело изобразил тревогу и недоумение староста. – А вдруг мурза, собака, где-то рядом сидит и ждет момента, чтобы налететь на село? Сейчас с жителями Песчаной здесь для него ясырь богатый. А мои лучники да десяток всадников не отобьют нападение. Пошто князь отдает нас на погибель?
– Ты, Матвей, за село не беспокойся, – вступил в разговор Бордак. – Князь вызывает нас потому, что сторожа крепостные нашли стан мурзы, он недалече от Чугуева. Туда к Икраму еще десяток подошел. Потому и зовет дружину воевода чугуевский, дабы не ждать нападения, а первыми ударить по мурзе с его десятками.
– Ну коли так, то конечно, – почесав бороду, проговорил староста.
– Ты, Матвей, скажи народу, чтобы подсобили собраться дружине, а гонца пристрой на малый отдых к кому-нибудь.
– Да к себе и пристрою, так отдыхать-то ничего не остается.
– Ну хоть что-то, а то еле на ногах стоит.
– И где только так умаяться успел?
Дуб со злобой взглянул на старосту – куда еще этот пень лезет?
– Долго ли гонцу умаяться? – ответил Бордак. – Чай, не к нам одним направлял его князь, так, Сидор?
– Воистину так.
– Ладно, пойдем, Дуб. А людям накажу насчет подмоги.
– Коней пусть в первую голову с луга приведут.
– Все как надо сделаем, боярин, – кивнул староста и увел гонца.
Парфенов отвел Бордака в сторону:
– Куда пойдем, Михайло?
– А до оврага, по которому от реки уходили, дабы вернуться опять.
– Это где обрывистый берег?
– Угу. Самое подходящее место.
– Ныне сухо, за дружиной поднимется облако пыли. А за оврагом вдруг исчезнет?
– Ну почему? Скажи кому-нибудь из десятников, чтобы человек трех подготовил, дабы в овраге срубить молодые деревца, да к коням привязать. Пойдут вперед на версту, того хватит. Дале пыль отсюда видать не будет, да и мы можем уйти на берег, что и сделаем, когда повернем в обрат. Там же в овраге по-настоящему погутарим и с гонцом. Проведаем, что за пес в Чугуеве служит мурзе. Ну, и решим, что делать далее.
– Годится. Но треба и выставить людей, дабы смотрели за наблюдателями мурзы. А их еще найти надо. Я попросил старосту подобрать следопытов из охотников. Нам вельми треба знать, что станут делать эти наблюдатели, когда дружина тронется из села.
– Будем надеяться, что Матвей Торба подберет мужиков. Здесь охотники есть, найдут наблюдателей мурзы, хотя я считаю, что самым удобным местом для наблюдения является овраг между селом и рощей. Там кусты, по ним можно легко скрыться, как раз к Санге, где должен быть Икрам.
– А если его там нет?
– Там он, Василий. Иначе не объявился бы «гонец» Дуб. И более, как на село, мурзе идти некуда, Чугуев, худо-бедно, отобьется, в Марево он устроил кровавую забаву и лишился половины сотни, в Белой Балке может случиться то же самое, а в Радном и местные, и отбитые люди из Песчаной. Ясырь богатый. А главное, взять его тут без нашей дружины легко для трех десятков крымчаков. Икрам все продумал. Он хотел только оказаться у Чугуева, бойня у Марево вышла уже по случаю. Главными же его целями были и остаются Песчаная и Радное, здесь он сотню невольников возьмет. А то, что потерял половину своей орды малой, то для него это всего лишь неприятность, потому как семьям погибших придется платить или делиться добычей. Но и своих обманет. Скажет, два или три десятка по глупости зашли в болота и потонули, кто проверит?
– Могут проговориться те, кто вернется с ним на Перекоп.
– Э-э, Василь, не жил ты среди крымчаков. Те за деньги слова лишнего не скажут, да и без денег тоже, потому как ведают, мурза не простит. Сам-то он выкрутится, заплатит хану и останется при своем. А вот того, кто выдаст, его нукеры на куски порвут. И не одного, а со всем семейством. Такие у крымчаков повадки, княжич. Это тебе не Русь.
