– Далече тут до дороги?
– Не-е, с версту, коли кто пойдет, то увидите.
– Добре!
Фадей Хохол помог Пестову определиться с местом, откуда удобнее было вести наблюдение, и показал на землянки:
– Объявятся татарские разъезды, прячьтесь в них. Туда они не сунутся.
Отдохнув в Васильках, Хохол повел ертаул Игната Лопырева на запад. Подошли к Муравскому шляху, спустились в балку, там спешились, осмотрелись. Дорога была пуста. Перешли широкую полосу, избитую конями и людьми, и двинулись к истоку реки Конской. До второго урочища Айкул добрались задолго до рассвета. Это бывшее поселение также было почти полностью разрушено, лишь кое-где остовы саманных домов. Те же землянки, бурьян, куски городьбы, деревья, рядом холмы. Прошли к ним, у подножия встали.
– С этих холмов будет Перекоп виден, – заговорил Хохол. – До него версты полторы, но выход из крепости орды не заметить не можно, к тому же тут, рядом с крепостью, если придут, встанут лагерем ногаи и черкесы. Начало похода не пропустите. Да чего это я, мне же с вами быть. Значит, не пропустим.
– А где обустроимся? – спросил Лопырев.
– Давай поначалу посмотрим холмы, потом пройдем по урочищу. И определимся со всем, – ответил Хохол.
Старший второго малого ертаула наказал ратникам отдыхать, не расседлывая коней. Сам же вместе с казаком поднялся на ближний холм. Впереди степь, сбоку степь, сзади степь.
– Ничего не видно, – проговорил опричник.
– Да, факелы на стенах должны гореть, может, их что заслоняет?
Поднялись на вторую, самую высокую вершину и увидели очертания крепости, факелы, а тако же костры недалеко от стен.
– Уже кто-то лагерем встал, – проговорил Хохол.
– Пошто с первого холма не видна крепость?
– Приглядись, рощицу видишь? Тут их немного, и жидкие они, но вид закрывают, особливо в темноту.
Вершина холма представляла собой небольшую площадку, заросшую можжевельником.
– Придется рубить кусты, дабы место расчистить, и рубить ныне ночью, – сказал Лопырев.
– Да, ночью сподручнее, – согласился казак. – Если не топором, а саблей, как косой, вырубленный можжевельник выбрасывать не след, он долго после сруба держится зеленым, месяцами, добрая маскировка.
– Так и делаем. Но поглядим и третий холм.
– А он тебе пошто? – спросил Хохол.
– Посмотрим, может, оттуда вид лучше.
– Не-е, третий холм ниже этого, но коли скажешь…
– Идем!
Прошли на третий холм. Оттуда крепость была видна, но только наполовину. Решили выставить дозор на среднем холме.
До рассвета наблюдатели были на месте, как в Васильках, так и в Айкуле. И уже с утра в ближнем от станицы урочище ратники увидели войско, двигающееся со стороны Дона.
Стоявший, вернее лежавший на посту Сизов подал сигнал в стан, что был устроен посреди урочища. К наблюдателю вышел Пестов:
– Чего, Сашко?
– Глянь на тракт.
– О, рать идет! Это ногаи, а может, черкесы, хотя нам-то один черт, прости меня Господи!
– И сколько же их?
– Точно не посчитать. Если навскидку, считая, что в отрядах, что идут колонной, где-то человек по сорок. А отрядов пять, получаем две сотни.
– Это первая колонна?
– Да. Видать, ногаи стояли где-то лагерем, с утра двинулись к Перекопу.
– Глядим дальше.
Движение ордынцев продолжалось до полудня. Затем наступил перерыв. Пыль снесло в сторону моря, дорога опустела, дабы вновь заполниться отрядами после того, как светило начало ход к западу. И так до захода солнца. В общем, ратники насчитали примерно три тысячи воинов, каждый из которых имел при себе одного, а то и два коня, обозы, от трех до десяти арб, с мулами и тягловыми лошадьми.
Отвалившись от кустов, Пестов проговорил:
– Немалое войско, это, видать, рать одного ногайского улуса, а у ногаев их много.
– Орда же вроде как рассыпалась, – зашептал наблюдатель Федор Верга, заступивший на пост до ночи.
– Ногаи разделились давно, на большую, малую еще какую-то, не помню, орды, но и до сих пор каждая из них может выставить по два-три десятка тысяч воинов.
– Интересно, сколь же их будет?
– Столько, сколько крымский хан привлек на свою сторону биев, предводителей ногаев.
– И на что ему ногаи, коли собирается идти до Козельска, опустошать южные земли?
– Это, Федя, ты у Девлет-Гирея сам спросишь, когда поймаем его.
– Ага, его поймаешь, – усмехнулся опричник. – С ним тысячи нукеров.
– Ты считал?
– А чего ему, долго собрать большую охрану? Возьмет сколько нужно басурман, да и есть у него своя охранная рать.
– Ладно, нечего языком трепать, смотри за дорогой!
– А я чего делаю, тока мыслю, по темноте ногаи не пойдут, им то не треба.
– Скорей всего, но надзор нужен.
– Никто и не спорит. Интересно, чего сейчас наши, оставшиеся в станице мужики, делают?
– Водку жрут с казаками.
– Э-э, нет! Щас то не можно, щас в Каменке за тем боярин и княжич с десятниками крепко смотрят.
– А чего спрашиваешь?
– Да просто.
– Ты лучше просто обязанности свои сполняй, а чего наши делают на станице, Сашко Сизов поведает, как вернется.
– Решил отправить его на доклад?
– Ну, нужно же воеводам нашим ведать, чего тут творится? Да и наказ такой был.
– Слушай, Иван, а пошто боярин и княжич не в опричнине, как мы?
– А я знаю?
– И к царю оба близки, и опричные десятки водят. А сами в земщине. Чудно!
– Значит, так государю треба. Ты ел?
– Да, пузо набил, до смены хватит, воду взял.
– В полночь тебя Ступа меняет?
– Он. Коли не проспит.
– А проспит, с поста ни ногой, тока по нужде, и то недалече, да туда, откуда сакму видать.
– Ты бы предупредил его!
– Неси службу, Федя. Сменят вовремя, не беспокойся.
Иван Пестов ушел, и вскоре к станице пошел одинокий всадник. Гонец Сашко Сизов.
Через два дня прибыл гонец из Айкула. Фадей Хохол сообщил воеводам о становеще больших лагерей у Перекопа и заходе ратников с Крыма в саму крепость. По пути в станицу Хохол был у Пестова. Тот просил передать Бордаку, что ногаев вперемежку с черкесами, коих можно было отличить по одеже, прошло мимо урочища числом около двадцати тысяч всадников, с запасными конями, обозами. Покуда продвижение прекратилось. Не успел казак вернуться с доклада, пришлось вновь гнать коня, сначала в Каменку, затем в станицу. Там он остановился у дома атамана. То заметили, позвали Басова, атаман кликнул Бордака и Парфенова, спросив у Хохла:
