Из-за отека от укусов лицо Амалии Ланг приобрело размеры футбольного мяча и цвет протухшего мяса. Веки ее припухли, а губы так раздулись, словно она только что подверглась неудачной операции у пластического хирурга. Изо рта и из носа у нее шла кровь. Помимо этого, супруга Эрика Ланга была невероятно худа, и ее тонкие руки вполне могли бы принадлежать какой-нибудь манекенщице 32-го размера, дефилировавшей по подиуму. Но вовсе не от этого у Серваса отчаянно забилось сердце, и не от ее раздутого лица у него закружилась голова. Из-под распахнутого пеньюара у лежащей в позе зародыша Амалии Ланг выглядывало белое платье первопричастницы.
3. Среда
Похолодание
Сервас опять вышел в холодную февральскую ночь. Ни допросить Эрика Ланга, ни толком дослушать объяснения патологоанатома он не успел, но ему непременно надо было уйти с места преступления. Его бил озноб. Что же все это значит, черт побери? Двадцать пять лет ничего не происходило, а тут – на тебе: новая первопричастница! Это дело было занесено в списки блестяще закрытых, виновный повесился и оставил предсмертную записку, которая была идентифицирована. Тогда какого же дьявола это белое платье появилось в доме самого Ланга?
Беспорядочные мысли всплывали и исчезали в его голове, одна бесформеннее другой.
Что же, получается, они ошиблись тогда, в 93-м? Оставили настоящего виновника на свободе? Студент – как же его звали… Домбр – выглядел очень напуганным, когда Сервас и охранник задержали его тогда в подвале с помощью гигантского пса. Мартен прекрасно все помнил, хотя прошло много лет и много всего произошло между тем давним расследованием и сегодняшним днем. Тогда парень упомянул кого-то безжалостного… И его ледяной и леденящий душу голос. А потом покончил с собой… А что, если этот загадочный человек действительно существовал? Но в таком случае почему он так долго себя никак не проявлял? Назвать сегодняшний день годовщиной нельзя: тогда все случилось в мае, а нынче на дворе февраль.
– Ты в порядке? – спросил догнавший его Эсперандье. – Что с тобой случилось? Ты слинял как-то по-воровски, по-тихому…
– Потом объясню, – ответил Сервас, вытаскивая из пачки сигарету.
Он затянулся, и кончик сигареты вспыхнул красным, как чей-то злобный взгляд. В этот миг потребность в никотине была сильнее всего на свете. Мартен слышал, что производители сигарет нашли способ обходить показания машин, определяющих процент содержания никотина, и теперь вместо одной пачки сигарет в день курильщики выкуривают от двух до десяти. Следовательно, потребность в никотине и у него самого, и у других курильщиков резко возросла… Эти торговцы смертью, в общем-то, были самыми злостными распространителями наркотика на планете, но все они были личностями заметными и занимали видное положение в обществе.
Мартен увидел, что в предрассветном сумраке Эсперандье внимательно его изучает.
– Ты какой-то странный с тех пор, как я сказал тебе о змеях и дал этот адрес… У тебя с этим что-то связано?
Сервас молча кивнул и щелчком отбросил окурок.
– Расследование, где ты участвовал?
Ничего не ответив, капитан обошел Венсана и вошел в дом. Повсюду сновали сотрудники технического отдела. Один из них все снимал на камеру. Лангом все еще занимался санитар. Мартен подошел к ним.
– Вы позволите? – обратился он к санитару. – Мне надо задать этому господину несколько вопросов.
Здоровенный парень с длинной бородой, какую обычно носили джазовые фанаты, оглядел его с высоты своих метра девяноста.
– Я еще не закончил. Подойдите минут через пять.
Сервас хотел ответить что-нибудь этакое, но не нашел слов. Ланг метнул на него пронзительный взгляд. Узнал или нет? Вряд ли… Сервас отошел от санитара. Перед ним была лестница наверх… Почему бы и нет? И он начал медленно подниматься по ступенькам.
Наверху начинался коридор. Мартен повернул голову налево, увидел свет, льющийся из открытой двери, и направился туда. Супружеская спальня… Широкая серебристая кровать с выдвижными ящиками снизу и черными простынями, у противоположной стены – тоже серебристый комод, над ним зеркало, рядом серебристый полудиванчик с черным бархатным покрывалом и кресло в стиле Людовика XV, на окнах черные шторы. Должно быть, Лангам нравилось все, что блестит, они явно были поклонниками китча. Свет шел от ночника слева от кровати. И справа, и слева постель была смята, а в середине – нет. Сервас подошел к комоду. Рукой в перчатке открыл ящики один за другим. Одежда, нижнее белье. Он выдвинул ящики из-под кровати. Салфетки, полотенца, постельное белье… Ничего интересного. На ночном столике мадам – разумеется, серебристом – английский роман Джонатана Франзена «Непорочность». На диванчике лежала еще одна книга. Для беглого осмотра Сервас увидел достаточно. Снова выйдя в коридор, он вернулся на лестницу: ему пока не хотелось осматривать все помещения в доме. Сначала надо было допросить Ланга, прежде чем тот придет в себя.
Уже дойдя до середины лестницы из необработанного бетона, Мартен вдруг резко остановился. Внизу, на первых ступеньках, что-то виднелось. Что-то похожее на темную веревку… Там спокойно и неподвижно лежала длинная коричневая змея. У Серваса возникло ощущение, что она изучает его своими крошечными глазками, посаженными по бокам маленькой головы. Его вдруг охватил панический страх. Бессознательный. Безотчетный.
Первой его мыслью было, что рептилия, скорее всего, очень ядовита: он хорошо усвоил, что Ланг других не держал.
Второй мыслью было, что тварь, наверное, дохлая, отсюда ее неестественно застывший взгляд. Во всяком случае, она не выглядела живой и совсем не двигалась.
Третья мысль была о том, что надо выбирать: спускаться дальше вниз и напугать ее шумом шагов или подняться наверх, пятясь задом, чтобы, не дай бог, не повернуться к змее спиной. Он где-то читал, что змеи очень пугливы и предпочитают уползти. То же самое утверждают и специалисты.
– Эй! Идите сюда, посмотрите!
Мартен крикнул довольно громко, но, похоже, его никто не услышал. Кроме змеи. Вовсе не дохлой… Она действительно еле уловимо пошевелилась, или это была оптическая иллюзия? Сервас почувствовал, как сердце у него раздувается и уже занимает в груди слишком много пространства. Ладно. Значит, пятиться и отступать… Вот только подниматься по ступенькам задом наперед оказалось делом нелегким. Нога, поставленная вслепую на ступеньку выше, попала на самый край, и он чуть не потерял равновесие. Выровнявшись, миновал еще две ступеньки, а потом споткнулся, упал навзничь и плюхнулся на ступеньку задом. Змея лежала неподвижно. Ладно, хорошо еще, никто не видел такого плачевного приземления. Собрав все свое мужество, Мартен все-таки решил спускаться вниз, но тут змея вдруг пошевелилась и быстро поползла наверх, прямо к нему. Такая скорость бывает разве что во сне… Ее маленькая головка раскачивалась из стороны в сторону, а тело в точности повторяло рельеф ступенек, словно она текла наверх. Сервас сглотнул слюну, низ живота свело судорогой. Теперь змея была совсем близко; маленькая головка подползла к правому ботинку в бахиле из синего пластика.
