– Фроманже! Вернитесь!
Очень быстро ровная площадка кончилась, они оказались на крутом склоне и помчались вниз. И тут Сервас понял, что ввязался в достаточно рискованное предприятие. Он бежал по склону, который становился все круче и круче, а внизу виднелся силуэт прыгающего между деревьями Фроманже.
О, господи! Куда его несет?
Теперь ему приходилось притормаживать, поскольку склон стал почти отвесным. Лес густел, а вместе с ним сгущалась и темнота. Он во весь опор несся в какую-то темную лощину, путаясь на ходу в зарослях ежевики, кустарника и молодой поросли и моля бога, чтобы земля не ушла у него из-под ног. К лицу липла паутина, мелкие острые ветки с иголками царапали руки и с сухим треском рвали куртку, но Мартен не обращал на это внимания.
– Фроманже! Остановитесь!
Последние отсветы заката погасли. Теперь деревья освещала лишь голубоватая луна, и казалось, что пихты впиваются в нее своими острыми ветками. Впереди вздымался и быстро приближался противоположный горный склон, темный и холодный. Они с Фроманже бежали прямо в очень глубокий и узкий каньон, буквой V врезанный в склон. Со дна доносился звук текущей воды, песня печальная и мрачная, как голос сирены в ночи.
– Фроманже!
Продираясь сквозь кусты, Сервас слышал, как шумит ветер в пихтах, чувствовал, как хлещут по лицу острые иголки, как в ботинки набивается снег, ощущал соленый вкус крови на губах и отчаянный галоп сердца. Разум его теперь воспринимал только самые элементарные вещи. Сыщик превратился в дикое животное, которое попало в капкан и отчаянно пытается из него выбраться, чтобы выжить. Он вполне допускал, что в любой момент может свалиться в какую-нибудь невидимую пропасть, поскольку мерцающая луна то появлялась, то исчезала, как пугливый олененок, освещая только краешек неба. Хватит ли ему сил на подъем, он не знал. Гораздо легче было катиться кубарем вниз. Все глубже и глубже…
Внезапно склон под ногами пошел резко вниз, Мартен споткнулся, упал, подвернул ногу, больно ударился лбом о ствол дерева и выругался. Стоя на коленях, он дотронулся до лба и понял, что рана кровоточит. Подвернутая лодыжка болела. Но, несмотря на боль, он встал и побежал дальше. Вдруг кустарник расступился, и Сервас оказался перед открытым пространством. Он резко затормозил и понял, что находится на скальном выступе, за которым – пустота. Пропасть.
Черная и пугающая.
Когда же он понял, что чуть не улетел туда, сердце у него забилось где-то в горле.
Слева от него виднелся узкий металлический мостик через пропасть, а на мостике – фигура Фроманже, который уже почти добрался до противоположной стороны каньона, громко топая по стальной конструкции. Лесоруб явно не случайно побежал именно в эту сторону: в отличие от Серваса он прекрасно знал местность и ориентировался даже в полной темноте.
Мартен, упершись руками в колени, всей грудью жадно вдыхал ночной воздух. В боку возникла резкая, колющая боль. Он рискнул выглянуть за скалы, окружавшие выступ. Далеко внизу в густой тьме редкими серебристыми искрами посверкивало русло потока. Эти отблески и позволили оценить глубину головокружительного обрыва, на край которого он угодил. Ноги сразу подкосились. Справа в лунном свете, выше по течению, Сервас различил заросшую мхом крышу какой-то лачуги, прилепившейся к склону; лес уже почти поглотил ее.
Он еще немного отдышался, закашлялся и сплюнул. Надо было обдумать ситуацию, но голова работала плохо: усталость и страх ослепили рассудок. Карабкаться вверх по этому бесконечному, почти отвесному склону было решительно выше его сил, а дальше гоняться за лесорубом казалось чистым безумием. Что делать? Грудь жгло, как огнем, колени дрожали, лодыжку дергала сильная боль. Дождаться остальных и потом идти цепью прочесывать горы? Фроманже не мог уйти далеко. Сервас снова сплюнул, откашлялся и, прихрамывая, двинулся дальше. Дрожь в коленях не унималась. Он сделал неуверенный шаг одной ногой, потом другой. Вроде бы мостик не слишком шатался. Интересно, как давно его проложили и не обломится ли он под ним? Было уже слишком темно, и увидеть, в каком состоянии мостик, он не мог. Но ведь Фроманже по нему прошел, а он всяко был гораздо тяжелее. Сервас пошел дальше, и до него долетел шум потока, а вместе с ним – туман и мелкие капли воды. То ли от усталости, то ли от страха ноги дрожали все сильнее и сильнее. Мартен уже дошел до середины мостика, когда произошло нечто непредвиденное. Вот уж такого он никак не ожидал.
Из темноты на другой стороне мостика возник чей-то силуэт, и он увидел, что ему навстречу большими шагами идет Фроманже.
– Да что вы…
Сервас подобрался и приготовился к удару. У него не было ни малейшего сомнения относительно воинственных намерений лесоруба. Чтобы выиграть время, он подпустил противника меньше чем на метр и ударил кулаком. Но попытка оказалась неудачной: Фроманже ловко увернулся, схватил его за горло и стал теснить к парапету. Когда бедра Серваса коснулись перил, его охватила паника. Он схватил лесоруба за фуфайку.
– Что вам от меня надо? – крикнул тот. – Оставьте меня в покое!
Теперь Фроманже тряс его, как грушу, и Мартен наполовину висел над пропастью, а бедра его были буквально раздавлены перилами.
– Фроманже, прекратите! Да прекратите же, черт возьми, я сейчас упаду!
– Мне надоело, с меня хватит! Поняли?
Мартен сглотнул, и адамово яблоко и маленькую косточку рядом с ним пронзила боль. Он чувствовал, что позвоночник вот-вот хрустнет, как ветка, под давлением перил. Боль стала нестерпимой, и он, изловчившись, ударил лесоруба по лицу. Это была скверная идея… Фроманже оттолкнул его, и капитан, потеряв опору под ногами, сделал кульбит назад. Мир вдруг перевернулся вверх дном: горы оказались внизу, черная пропасть – вверху, а лес – посередине. Он услышал собственный крик, эхом прокатившийся по горам, хотя кричать не собирался, закрыл глаза и уже приготовился улететь в пустоту и переломать себе кости о скалы, торчащие из потока, как вдруг чьи-то руки схватили его за ноги и удержали от падения.
Он открыл глаза, вытянул шею и посмотрел на ноги. Гаспар Фроманже, выгнувшись дугой, держал его, крепко обхватив за колени.
– Перестаньте брыкаться, иначе я вас не удержу! – рявкнул лесоруб, изо всех сил таща его наверх.
Сантиметр за сантиметром, гримасничая и надсадно кряхтя, он вытащил сыщика, железной хваткой удержав за бедра. Бедрам было очень больно, мощные руки лесоруба держали их слишком крепко, но Мартену было наплевать.
Фроманже все тащил и тащил его, пока тело Серваса не перевалило через перила, и он, плохо соображая, как это случилось, не оказался на четвереньках на узком мостике, с изрядно помятыми ногами и спиной, но живой и невредимый. Секунду спустя они сидели рядышком, стараясь отдышаться и прийти в себя.
– Вот черт! – только и сказал Фроманже. – Ну, вы меня и напугали!
Оба они тяжело дышали. Мартен растирал ушибленный локоть.
– Вы собираетесь посадить меня в тюрьму? – поинтересовался его спаситель, еле переводя дыхание.
