Да, прежний Ко, разъяренный лев, вовсе не отошел в прошлое. С возрастом он не приобрел ни грамма житейской мудрости. Та же звериная сила, тот же огонь.
– За двадцать пять лет – ни одного визита, ни одной новости, – сказал он вдруг. – И вот тебе, здрасьте-пожалте! Я так полагаю, ты приехал не потому, что тебя ностальгия заела…
Он буквально впился глазами в глаза Серваса. Лео Ковальский не утратил ни природной уверенности в себе, ни ярости. Мартен хотел ответить, что за все эти годы ему самому тоже ничто не мешало объявиться. После вхождения в профессию Сервас гораздо больше общался с коллегами, чем с другими людьми, включая бывшую жену Александру и дочку. И все же, когда некоторые из коллег ушли на пенсию, они вообще перестали подавать признаки жизни. Ни слова, ни письма, ни звонка. А ведь его было совсем нетрудно найти. Он справлялся и знал, что пенсионеры не общались ни с кем. Они одним взмахом ладони отмели сорок лет своей жизни, сожгли за собой все корабли… Может, затаили злобу на свое прошлое? Ковальский – и Сервас это знал – ни в коей мере не отрекся от былого ремесла.
– Мне говорили, что совместно с другими полицейскими на пенсии ты занимаешься незавершенными делами о пропавших людях. Вы связаны с организациями, которые разыскивают пропавших.
– Точно, – осмотрительно ответил Ко. – Я, может, и предпочел бы шататься по ресторанам, но сказал себе, что мои знания здесь пригодятся больше.
– И поднимаете очень старые дела…
– Опять в точку.
Сервас отхлебнул кофе. Ну и бурда…
– Слабовато, верно? У меня была операция на сердце. И теперь Эванжелина варит вот такой. У нее больше нет желания вызывать «Скорую» в четыре часа утра по зимнему холоду. Я уж говорил ей, что тут нет никакого риска, что кофе тут ни при чем. А что за очень старое дело?
Сервас поставил чашку.
– Я разыскиваю девушку, которая могла пропасть в этом районе очень давно…
– Когда?
– В девяносто третьем…
Ко промолчал, но Мартен заметил, как заиграли желваки на его щеках в красных прожилках.
– Блондинка, волосы длинные… Около двадцати лет, – продолжил он.
– Могла пропасть?
– Да. Мне нужно знать, была или нет такая пропажа.
– В какой период девяносто третьего?
Сервас пристально взглянул на Ко.
– Ну, скажем, в конце мая или в июне…
Взгляд Лео сверкнул, как металлическая стружка, вылетевшая из токарного станка.
– O’кей. Значит, ты ищешь девушку, похожую на Амбру и Алису Остерман, которая пропала в то время, когда их убили, так?
Троица, пронеслось в голове у Серваса. Он кивнул.
– Ты мне скажешь наконец, куда клонишь?
Сервас рассказал. Ковальский выслушал его, не говоря ни слова. Потом медленно поставил чашку. Рука у него дрожала. Глаза сверкали.
– Черт возьми! – вскричал бывший сыщик. – В голове не укладывается… После стольких лет… Всегда тебе было больше других надо, ты вечно хотел быть лучше всех, а? Ты уже в те времена считал себя выше нас всех… ты нас ни во что не ставил. Ты что, действительно думаешь, что мы могли до такой степени просчитаться?
– Это легко проверить, – сказал Сервас, не обращая внимания на выпады бывшего командира. – Если такая пропажа действительно была, в вашей группе добровольцев обязательно найдется кто-нибудь, кто о ней слышал.
– Эта твоя теория о человеке в тени, который дергает за ниточки, – задумчиво сказал Ко. – Фантазм, галлюцинация! – рявкнул он вдруг с обычной своей яростью. – Понять не могу, почему вдруг после стольких лет ты снова настаиваешь на…
Тут в глазах его вспыхнул хищный огонек:
– Это из-за писателя, да? Ну, конечно, ясное дело. У него же убили жену… Так ведь? Кому же еще они могли доверить расследование, как не лучшему сотруднику? И ты, идиот несчастный, снова влип…
Он наверняка следил за новостями. Все это было опубликовано в «Ла депеш».
– Седрик Домбр сказал тогда, что за ним кто-то стоял. Кто-то безжалостный.
– Чушь собачья! В конце концов, все преступники пытаются переложить вину на кого-нибудь другого!
– Именно поэтому он покончил с собой и обвинил во всем себя… Так ты мне поможешь или нет? Мне всего лишь нужно знать, была ли обнаружена такая пропажа через несколько дней или недель после убийства Амбры и Алисы.
– Нет, ну ты подумай! – сказал Ко, вставая с места. – Амбра и Алиса… как будто они твои родственницы! Пойду сделаю несколько звонков. Сиди тут.
* * *
Пошел дождь. Ко вел свой старый «Сааб»-купе под барабанный стук капель, и Сервасу показалось, что он вернулся в прошлое, когда они ездили к родителям девушек, в их дом, раздавленный печалью, и обыскивали комнаты девушек: он – комнату Амбры, а Ковальский – комнату Алисы. Пока Мартен молчал, задумавшись, Ко ничего так и не сказал о том, что удалось найти, если вообще удалось.
– Ну что, получилось? – спросил Сервас.
– Сам увидишь.
Лицо бывшего сыщика было непроницаемо. С момента отъезда он так и сидел, стиснув зубы. Заднее сиденье машины было покрыто грязным одеялом, и в салоне пахло собакой. Холмы Тарна под свинцовым небом уже не походили на холмы Тосканы, и стекла машины все больше запотевали от дыхания.
– Ты всегда считал себя лучше других, да? – повторил Ко, словно этот вопрос не давал ему покоя. – Ты уже тогда, давно, играл соло: на группу тебе было наплевать. А теперь известность ударила тебе в голову, Мартен…
На Серваса вдруг навалилась усталость. То ли в салоне стало слишком жарко, то ли убаюкивало ровное гудение мотора, то ли кофе, выпитый с утра, был слишком слабо заварен, но только веки у него на удивление отяжелели.
– Что? – спросил он.
– Вечно тебе надо было везде сунуть свой нос… Даже в то время, черт тебя побери… У тебя и в мыслях не было, что это может меня нервировать…
У него закружилась голова. Что это на него нашло? Надо было побольше поспать.
– Эй, что с тобой? – спросил Ко. – Что-то вид у тебя неважный.
– Нет, всё в порядке.
Ковальский звонил по телефону из другой комнаты, и провел там минут двадцать. Потом он вернулся в гостиную и велел Сервасу идти с ним.
– Тебе удалось с кем-то связаться? – спросил Мартен. – Вы что-нибудь нашли?
– Ага… Ага… – уклончиво промычал бывший сыщик.
И вдруг резко крутанул руль, съезжая с департаментского шоссе. Теперь они поехали по ухабистой дороге, сквозь кафедральный собор деревьев, вдоль длинного нефа кустарников, в конце которого за завесой дождя виднелся черный силуэт какого-то здания.
– Вот почему я тогда держал тебя при себе, фактически сделав тебя своим заместителем: за тобой нужен был глаз да глаз.
