В ящике письменного стола он обнаружил несколько часов марки «Патек Филипп», «Ролекс» и «Егер-Лекультр»; ящик для сигар из красного дерева с вмонтированным в крышку медным гидрометром; ручку «Монблан»; скоросшиватель; десятки карандашей и маркеров; бумагу для писем с водяными знаками и конверты верже цвета слоновой кости; запонки, ключи и мятные леденцы. Заурядный грабитель, несомненно, сначала взял бы часы. Они наиболее прибыльны, и их легче сбыть.
Дальнейший осмотр письменного стола не принес ничего особенного. Сервас вышел из комнаты. Что он, собственно, искал? Он что, думал, что прошлое вот так возьмет и всплывет на поверхность? Здесь, в этом доме?
Мартен толкнул следующую дверь. За ней оказалась тесная комната, что-то вроде гардеробной, где стояли стеллажи из обыкновенной ДСП, а не из дубовых плашек, как в кабинете. На стеллажах стопками лежали скопившиеся за десятки лет журналы, обозрения, газеты и каталоги. Каждая стопка была сантиметров сорок высотой. Интересно, были ли там статьи о деле первопричастниц? Уже при одной мысли о том, что надо просмотреть всю эту массу печатной продукции, ему стало не по себе.
На стеллажах и на бетонном полу стояли еще штук двадцать коробок, и на каждой толстым маркером был обозначен год, с 1985-го до 2017-го. Материалы за пять последних лет находились в одной коробке. Поскольку крышки не были заклеены скотчем, Сервас открыл одну из них и прочел на конверте, лежавшем сверху: «Для господина Эрика Ланга, издательство YP».
Это была переписка с читателями.
Сервас вспомнил, что сказал Ланг по поводу письма Амбры в 1993-м: я не коллекционирую письма.
Так вот почему переписка последних лет уместилась в одну коробку: почтовую бумагу, конверты и марки заменили имейлы и сообщения в Фейсбуке. Теперь простые читатели и фанаты имеют прямой доступ к любимому писателю, минуя мелочный отбор писем в издательствах или задержки почтовой доставки. Но разве это частично не лишает загадочности писателей, обычно не желающих жертвовать своим высоким уединением и спускаться на арену из своих неприступных башен из слоновой кости? Разве обязан автор круглосуточно быть доступен в один клик? Разве их ремесло не требует отстранения и сосредоточенности, иными словами, нелюдимости в легкой форме? Как можно ввязаться в драку и одновременно находиться над ней?
Сервас перебирал десятки конвертов с марками, и сердце у него забилось. Найдет ли он здесь письма, отправленные Амброй и Алисой? Эти пламенные послания двух девчонок, едва переступивших порог детства, но уже ставших безоговорочными фанатками Ланга? Ведь именно эти послания побудили того написать ошарашивающе интимные ответы, которые Сервас уже читал в далеком прошлом… Может быть, что-то пустило корни и теперь поможет посмотреть на их взаимоотношения в новом свете? Он вытащил коробку с надписью «1985» и открыл ее.
О господи, да она полна до краев, тут сотни писем… Мартен открыл первый конверт, вынул из него два листка и первым делом посмотрел на подпись.
Безоговорочно ваша, Клара (написано черным фломастером).
Следующий конверт:
С трепетом жду вашего следующего кусочка тьмы. Нолан (написано пером, синими чернилами, украшено рисунком).
Еще один:
Ваша преданная и бессонная фанатка, Лалли (написано зеленой шариковой ручкой).
Подбросьте нам сегодня свежей кровушки. Тристан (напечатано на машинке).
Я о вас думаю, я вами грежу, я вас пью, я вас пожираю. Ноэми (красная шариковая ручка, нисходящие прямые линии в буквах жесткие и агрессивные).
Кучка конвертов рядом с коробкой все росла, по мере того как Сервас доставал их один за другим.
«Сколько же таких читателей было у него в 1993-м? И сколько среди них было безоговорочных фанатов? А сколько чокнутых среди безоговорочных?»
Он не смог удержаться, чтобы не просмотреть еще несколько писем.
Дорогой Эрик (если позволите мне такую фамильярность), мы провели целый вечер в спорах о ваших книгах, пытаясь определить, какая же из них лучшая. Не скрою, баталия развернулась нешуточная, но когда все аргументы и ругательства были исчерпаны, первое место досталось, как того и следовало ожидать, «Первопричастнице»…
Еще одно:
Дорогой господин Ланг,
Ни одна книга до сих пор не производила на меня такого впечатления…
И еще одно:
Господин Ланг,
Ваши книги отвратительны, и сами вы отвратительны. Все в вас вызывает во мне протест, а от ваших книг меня воротит.
Я больше никогда не стану их читать.
Вдруг снаружи раздался крик. Сервас прислушался. Кто-то во второй раз его позвал. Крик шел со второго этажа. Он вышел в коридор и подошел к лестнице.
– Что случилось?
– Иди-ка посмотри! – крикнул Венсан.
Мартен поднялся по лестнице, стараясь не выказывать нетерпения. Может, там и нет ничего интересного. Так, ложная тревога… Но он хорошо знал своего заместителя, и если уж у того голос вдруг стал пронзительным, почти истеричным… Сервас уже слышал такие нотки в голосе Венсана в ходе других расследований и знал, что они означают…
Стараясь дышать спокойно, он поднялся на верхнюю ступеньку и огляделся.
– Я здесь! – крикнул Венсан.
Там спальня…
Сервас бросился к открытой двери, шагнул за порог и увидел Венсана, склонившегося над одним из ночных столиков. Ящик столика был открыт. Если память ему не изменяет, это столик Амалии Ланг. В ящике лежали дамские часы. Но его внимание сразу привлекло нечто другое.
Он сглотнул и медленно и глубоко втянул в себя воздух.
На кончике авторучки, которую Венсан держал горизонтально, висел деревянный крестик на шнурке…
Часть III
Задержанный
1. Воскресенье
Машина
– Вы задержаны по подозрению в убийстве вашей жены, Амалии Ланг, произошедшем в прошлый вторник около трех часов ночи. Под стражей вы проведете двадцать четыре часа.
Сервас посмотрел на Ланга: тот сидел, не шевелясь. Было 12.30, 11 февраля.
– По истечении срока задержания прокурор Республики может принять решение продлить его еще на двадцать четыре часа. По истечении дополнительного срока, то есть сорока восьми часов задержания, вас либо доставят к магистрату, либо освободят. Вы имеете право предупредить кого-либо из близких о принятых к вам мерах. Вы имеете право на консультацию врача. Вы имеете право потребовать, чтобы на допросе в первый день или в любой момент вашего содержания под стражей присутствовал адвокат, которого вы назовете.
«Сейчас самый момент, – сказал он себе. – Попробуем».
– Настаиваете ли вы на присутствии адвоката, господин Ланг?
