Менее интересной, но все же выделявшейся на фоне альбома, была песня The Unforgiven II, которая брала начало со вступления в стиле «На несколько долларов больше», но затем уступала место тяжелому риффу. Несмотря на то что гитара Хэмметта почти спасает песню, эхо оригинальной мелодии и ее ограниченный вокал в конечном итоге все это разрушают, не сумев нащупать что-то новое и действительно особенное. Единственным приличным треком был Low Man’s Lyric, который тянулся более семи минут и был слишком длинным для такого похоронного ритма, но, по крайней мере, интересно начинался с лиры (Бернадо Бигалли) и скрипки (Дэвида Майлса), которые добавляли текстуры звучанию, хотя текст, в котором Джеймс просит прощения, звучал подозрительно похожим на признание в неверности рок-звезды.
В остальном, однако, это был напыщенный материал, как, например, Devil’s Dance – жалкая попытка играть стоунер-рок (находившийся на подъеме в тот период) – с большим количеством блестяще исполненных, но бессмысленных гитарных партий; Better Than You звучит так, будто его написали во время неудачных сессий Nine Inch Nails или, быть может, Мэрлина Мэнсона. «Не могу остановить ход поезда», – интонирует торжественно Джеймс как лунатик. Когда сингл-версия выиграла в 1998 году «Грэмми» за «Лучшее исполнение в жанре метала», это было как подбрасывание монеты, чтобы определить, кто больше болен: группа, которая записала ее, пытаясь доказать, что они – нечто большее, чем просто метал, или настоящие фанаты метала, которые не сошли с ума, слушая ее. Затем были неоригинальный рок двух взаимозаменяемых песен Slither и Bad Seed, а также ужасно названной и с музыкальной точки зрения непримечательной Carpe Diem Baby, и еще одна песня с совершенно никудышным названием Where the Wild Things Are, украденным из детской книжки, но в отличие от Enter Sandman, к нему ничего не добавилось: ни в музыкальной плане, ни в плане текста, что могло бы расширить ощущение истории или перестроить ее, вместо этого они просто стянули название, потому что «оно классно звучало». Этот последний трек, что также характерно, был единственный отмечен авторством Джейсона. И когда думаешь, что хуже быть не может, появляется Prince Charming. Остается только гадать, насколько низким было их вдохновение, чтобы придумать такие попурри триединых и банальных риффов? Attitude было еще одним названием со дна бочки, предположительно касающимся фетиша Джеймса по отношению к рыбалке, но звучащего больше как Ratt в своем зените. «Что случилось, что ты вспотел?» – ревет Джеймс. Что случилось с захватывающими риффами и страстной лирикой? Затем, наконец, трек Fixxxer – невероятно ужасное название для невероятно раздражающей песни, которая длится невообразимые восемь минут, – убедил, что это своего рода «Вуду Чили» для поколения с пирсингом на губе. Возможно, так и есть.
Выпущенный в этот чрезмерно подозрительный мир 18 ноября 1997 года, Reload сделал ровно то, что ему полагалось – сразу попал на первое место чартов в Америке, но в Великобритании достиг только четвертого. Он также был хуже принят в Японии, но по позициям в чартах сумел практически сравниться с успехом Load во всех других местах. В целом, однако, продажи Reload были в два раза меньше, чем у Load, у которого, в свою очередь, они были в два раза меньше, чем у Black. В разговоре с Бобом Роком в 2003 году он выразился так: «люди узнают этот период по их прическам больше, чем по каким-то другим признакам. Понимаешь, это как со всеми остальными: ты хочешь, чтобы твои группы оставались такими, какими ты их любишь, и играли то, что ты хочешь от них услышать. У меня было примерно то же самое, когда Led Zeppelin выпустили Led Zeppelin III: это была практически акустика, и я возненавидел ее; а теперь это один из любимых альбомов. Люди хотят, чтобы группы что-то выпускали, но при этом не двигались с места. Но я думаю, история покажет, какие альбомы действительно великие, в особенности это касается лирики».
В то время как Рок был относительно прав в том, что более экспериментальные альбомы, которые не обязательно хорошо продаются, являются ключевыми компонентами для продления жизни группы, это не отменяет того факта, что в музыкальном плане Reload представляет период крайнего упадка во всей дискографии Metallica.
Если бы они остановились на Load по мере того, как шли их грандиозные эксперименты, теперь история аплодировала бы им. Но Reload в ее нынешнем виде отбросила тень даже на это достижение. Хотя они, возможно, еще не осознали этого, но Metallica – в наши дни самая известная хеви-метал-группа в истории, вне зависимости от того, какую одежду они носили, – находилась на пороге самого мрачного периода своей карьеры: периода альбомов, полных кавер-версий и пересказанного старого материала и даже альбома классических версий их лучших хитов. В этот период Ларс проявил себя как ушлый бизнесмен, проницательный защитник бренда, рискующий отдалить от себя собственных фанатов, готовый даже на судебное преследование, если это потребуется. Демоны Джеймса, наконец, вернутся домой, заставив его переосмыслить свою жизнь и понять, есть ли в ней место для группы вроде Metallica. Когда Кирк вернется обратно в тень, возрадовавшись тому, что снова может быть музыкальным посредником между Джеймсом и Ларсом, если только Джеймс и Ларс смогут хоть в чем-то прийти к согласию. А Джейсон, наконец, устав быть Ньюкидом, сделает единственно возможный шаг – уйдет.
Все это в большей или меньшей степени было понятно и все же, как никогда раньше грозило группе распадом. На самом деле пройдет еще шесть лет, прежде чем Metallica сможет сочинить и записать полностью новый альбом, но к тому времени их уже будет не спасти.
13. Монстр
С первой нашей встречи – в Лондоне, в клубе «100» в 1987 году, в таком жарком и переполненном, что пот сходил с твоего лица, как старая кожа, – до последней – когда он поднимал, как призрак из Some Kind of Monster, свой мягкий чувственный взгляд, все еще полный гнева, все еще пытающийся заставить других увидеть то, что мог видеть только он, – казалось, Джейсон никогда не был абсолютно счастлив. Он был всего лишь одним из тех парней, с большим вытянутым лицом, принимавшим все слишком серьезно и выпячивающим свой подбородок. Он не был одним из тех ребят, которые складывались пополам от смеха, даже после косяка. Один из тех, кто всегда действовал из лучших побуждений, не хотел быть рядом слишком долго, зная, что вы никогда не оправдаете его мучительно высоких ожиданий, такой никогда не взрослеющий характер со страниц «Над пропастью во ржи».
Дело было не только в его пребывании в Metallica, но и в том, кем он из-за этого стал. Казалось, все началось задолго до этого. Как зуд, который нельзя почесать. Это было чувство, которое я испытывал каждый раз, когда видел его: вблизи нахмуренным по какой-то причине или полностью обезличенным, далеко на какой-то сцене, которая для него всегда казалась немного большой.
В тот первый раз в 100 Club ничего нельзя было сказать, кроме того, что там больше не было Клиффа. Время от времени в человеческой волне образовывался просвет, через который ты мог видеть, как по краям вспыхивал Polaroid… Джеймс, сгорбившийся у микрофона, и его правая рука размазана в движении, стремящемся к потертой Flying V… Ларс на заднем плане яростно качает руками и ногами, тонущий человек, пытающийся выплыть из моря… Кирк в быстром силуэте, и его тень, как всегда, появлялась, чтобы перелетать то синхронно с остальными, то отдельно… И был еще один новый парень, и единственный раз, когда ты обратил на него внимание, был тогда, когда он упал в обморок от жары и гастрольная команда рванула к нему, чтобы привести его в чувство. Позже, многие месяцы спустя, когда мы, наконец, встретились в ресторане в отеле Майами, он ощерился, когда услышал мое имя, и отрицал, что что-то подобное произошло, и кто знает, может, я действительно все не так понял. Я и все те люди, которые кричали и тыкали пальцем. Я никогда до этого не испытывал ничего подобного в 100 Club. Даже в годы панка, самые худшие для клуба, я не был свидетелем подобных сцен. То, как остальная часть группы оттолкнула его, заставило меня отнестись к нему с пониманием – они смеялись над его протестами, говорили, что им все равно, было это или нет, просто он не должен испортить их хорошее выступление. Это была одна из тех случайностей, которые имели для него значение, для новичка, с которым, как они говорили, постоянно происходили такие вещи, как мое неуклюжее замечание, ставшее еще одной иголкой в кукле вуду.
