Другой замечательной сценой в фильме была неловкая и болезненная встреча Ларса с Дэйвом Мастейном, которая состоялась, когда Джеймс был на реабилитации. В ней вечно обиженный гитарист рассказывает о том, как он все еще хочет, чтобы группа «разбудила меня и сказала: «Дэйв, тебе нужна психологическая помощь», а не просто вручила билет на автобус Greyhound в то холодное утро в Нью-Джерси в 1982 году. Также было несколько красноречивых сцен с Джейсоном, в которых он говорит, что нанять Таула было «чертовски неправильно», а также в которых Ларс, Кирк и Боб приходят на концерт Echobrain в Сан-Франциско только за тем, чтобы обнаружить, что Джейсон «уже покинул здание», когда они пришли за кулисы с пожеланиями ему всего наилучшего. Еще там были Клифф Бернштейн с белыми бакенбардами, украдкой поглядывающий на часы, пока слушал альбом; отец Ларса Торбен, похожий на Гэндальфа, который предложил «удалить» мрачный инструментальный кусок, которым они планировали открывать альбом; некоторые запоминающиеся моменты из прошлого группы, в частности, в одном из них гораздо более молодой Джеймс поднимает пиво, чтобы выпить за огромную аудиторию на открытом воздухе, рассказывая всем, как он пьян; откровенно разочарованный Кирк, напрасно пытающийся отвоевать хотя бы одно гитарное соло на новом альбоме. И так до самой кульминации, в которой новый альбом (довольно справедливо названный «Праведным гневом» St. Anger), наконец, выходит с разрушительно негативными рецензиями (которые не показывают в фильме), но все равно возглавляет американские чарты. Тем не менее возникает более искреннее чувство прозрения, когда ближе к концу группа демонстрирует видеосъемку в тюрьме Сан-Квентин, где Джеймс неуверенно, но трогательно принимает накидку покойного Джонни Кэша.
Быстро мелькали другие картины: как остепенившийся Кирк Хэмметт в ковбойской шляпе, покрывающей его вновь отросшие длинные волосы, пристально смотрит на купленное им ранчо или объясняет, как он недавно занялся серфингом (занятие, совершенно не соответствующее его прежнему имиджу человека, который выходил из дома только после наступления темноты); аукцион Christie’s в Нью-Йорке, на котором продали бо́льшую часть коллекции произведений искусства Ларса. «А здесь дают еще какие-нибудь коктейли?» – задорно спрашивает он, когда общая сумма аукциона превышает отметку в 40 миллионов долларов. Точно так же были зрелищные сцены того, как Ларс дает показания перед сенатским комитетом, утверждая, что Napster «похитил нашу музыку», а снаружи фанаты уничтожают диски Metallica; или Боб Рок, пытающийся выжать хоть какую-то музыку из нездоровой атмосферы, которая возникла после того, как Джеймс, наконец, вернулся к работе, не просто создавая и играя на басу, но добавляя идеи текстов и изо всех сил стараясь не вмешиваться в их многочисленные ссоры, вызванные терапией.
Самыми лучшими и самыми худшими из всех были частые неловкие сцены с доктором Таулом. В один момент он клеил в студии знаки с надписью «Зонируй это» или предлагал, чтобы группа входила в «медитативное состояние», когда репетирует вместе, и кто-то может подумать, что от него можно было легко отмахнуться, поскольку он мало что предлагал из того, что нельзя было найти в книге практических советов. Однако посредством сеансов с Таулом они, наконец, осознали тот факт, что так и не справились со смертью Клиффа Бертона и что подавление их страданий обернулось сначала против Джейсона, а затем против них самих. Как Таул рассказывал Classic Rock: «С Клиффом Бертоном нужно было провести исцеление, используя ролевую психодраматическую игру. Мы этого не делали, поскольку это было сделано в процессе реабилитации Джеймса. Группа никогда не прощалась и не скорбела так, как должна была. Они просто пахали, как всегда заметая мусор под ковер… Теперь они узнали, что незавершенные в прошлом дела отравляют их настоящее».
Одной из наименее душераздирающих сцен фильма было прослушивание бас-гитаристов. С самого начала они поклялись, что нового парня не постигнет судьба Джейсона. Следовательно, люди, которые пробовались, были из высокопрофессиональных самостоятельных групп, в том числе Пеппер Кинан из Corrosion of Conformity, Скотт Ридер из Kyuss, Крис Уайз из The Cult, Твигги Рамирес из A Perfect Circle, Эрик Эйвери из Jane’s Addiction и Дэнни Лонер из Nine Inch Nails. Каждому из них было что предложить. Но Ларс высокомерно заявляет: «Если бы сейчас появился Клифф Бертон, то, возможно, и он бы не подошел». В конце концов, выбор пал на Роба Трухильо, у которого было больше всего общего с Клиффом и в музыкальном плане (с его стилем игры пальцами) и в личном тоже – в его невозмутимой, почти стоической способности противостоять всему, что может на него свалиться.
Роберто Агустин Мигель Сантьяго Самуэль Трухильо Веракрус родился в Санта-Монике в Калифорнии 23 октября 1964 года и начал учиться игре на бас-гитаре в пятнадцать. Он рос, слушая ритмы Джеймса Брауна и Parliament, играя песни Black Sabbath и Van Halen на вечеринках на заднем дворе. Он изучал джаз в колледже, но бросил его, чтобы присоединиться к современникам Metallica – группе Suicidal Tendencies, на стыке панка и метала, которую поглотит сцена прото-трэша и которая будет выступать на разогреве у Metallica в туре 1993 года. Позже Трухильо играл в группе, поддерживающей Оззи Осборна, появляясь на альбомах панк-металистов Infectious Grooves, на сольном альбоме Alice In Chains гитариста Джерри Кантрелла и других сторонних проектах. Тридцативосьмилетний женатый парень с двумя детьми, массивный, практикующий серфер, он редко появлялся в чем-то, кроме шорт до середины голени и обрезанной футболке, и в отличие от членов Metallica никогда не отстригал свои волосы, достающие до талии. Уже тогда Роб Трухильо осознавал свою собственную ценность. Он был на каникулах на Гаити, когда ему позвонили. «Ну, приезжай в студию, потусуемся», – вспоминал он разговор с Кирком. Не имея «абсолютно никакого времени на то, чтобы выучить песни», он начал играть Battery, которую «вроде бы знал», за которой последовала Sad but True, Whiplash и For Whom the Bell Tolls: «Они не говорили, что там будет съемочная группа и они делают документальный фильм – я узнал об этом всего за двадцать минут. «Ты не против, да?» Забавно. Раньше я всегда старался скрыться от камер, которые преследовали Оззи на его телевизионном шоу. Определенно, здесь все будет по-другому».
В фильме очень заметны смешанные эмоции на его лице, когда ему делают предложение; он берется за голову и тяжело вздыхает: «Даже не знаю, что сказать», когда они информируют его о том, что он получит в качестве «аванса» 1$ миллион только за то, что присоединится. «Вокруг них была вся эта таинственность, ну ты понимаешь, пагубная Metallica. Но я этого не увидел. На самом деле из-за того, что я не увидел этой зловредной Metallica, я чувствовал себя неуютно». Приход Роба Трухильо «оказал успокаивающее действие на группу», – отмечает Александр Милас. «Он был не просто дворовой собачкой. У него была серьезная родословная. Metallica не внушала Робу благоговейного страха и не ошеломляла. И он много привнес своего. Он описывал себя как «полководец-самурай с бутылкой виски», что я думаю, достаточно точно описывает его присутствие на сцене. За ним так забавно наблюдать. Зажигающий бас-гитарист – сколько таких вы можете назвать?»
Когда ближе к концу Some Kind of Monster Джеймс узнает о плане Таула переехать с семьей в Сан-Франциско и затем сопровождать группу в туре, он начинает волноваться, не подумал ли хороший доктор, «что он тоже в группе». Попытка обсудить с ним этот вопрос стала одним из самых неловких моментов в невообразимо неловком фильме, когда психотерапевт начинает извиваться при любом предположении, что он, возможно, слишком задержался в гостях, и из-за этого кажется более конфликтным и эмоционально зависимым, чем сам Джеймс. Он говорит о своем «видении» в «качестве тренера по продуктивности» и о том, что ему нужно убедиться, что новый бас-гитарист – «тот самый».
