Тем не менее стоило большого мужества выйти, как это сделал Джеймс, и сказать собравшейся публике из лысых и татуированных мускулистых парней, что «злость – это эмоция, с которой я боролся почти всю свою жизнь». Они по меньшей мере пытались вновь утвердить свою музыкальную идентичность, и если принимать видео St. Anger за чистую монету, то это было самое жесткое произведение Metallica со времен One, выпущенной почти за пятнадцать лет до этого. Неделю спустя они стали участниками памятного шоу «Иконы MTV», на котором такие команды, как Korn и Limp Bizkit, стоявшие в свое время по другую сторону баррикад в конфликте с Napster, пришли, чтобы выразить свое уважение. Это была еще одна важная ступенька, заложенная в программу входа в общественную жизнь, которой они теперь придерживались. Metallica также играла вживую, и это было первым публичным представлением с Робом, а также первым представлением после возвращения Джеймса с реабилитации. «Мы с нетерпением ждем, что эта новая страсть к жизни распространится дальше, – сказал он Rolling Stone, стараясь звучать максимально уверенно. – У Metallica есть новая сила, которой не было раньше. Все еще есть и пугающие моменты. Но я настроен довольно положительно. Я правда горжусь нашей новой музыкой. Думаю, мы делали это, не отпуская педали».
Они понимали, что в туре их ждут настоящие испытания. Джеймс, в частности, был обеспокоен и напуган тем, что может сорваться, обесценив двухлетнюю работу над собой. В студии тоже было необходимо согласовать новые правила; и самое важное касалось не самого Хэтфилда, а его окружения. А именно: остальным разрешалось пить и делать то, что им нравилось, но они должны были быть вежливы и желательно не попадаться Джеймсу на глаза за кулисами. «Мы с Кирком и Трухильо все еще можем опрокинуть по пиву, – быстро успокоил Ларс. – С этим нет проблем. Джеймс был просто ангелом в этом отношении. Он не занимается проповедованием, не играет в полицейского и не лезет в чужие дела». «Быть трезвым в туре было здорово, но в то же время страшно», – сказал Джеймс. Он спрашивал себя: «сколько часов он потратил впустую, сидя с кем-нибудь в баре и разговаривая с людьми, которых никогда больше не видел?» Вместо этого он пытался смотреть на все это так, «будто это были первые гастроли», знакомиться с достопримечательностями и узнавать о новых местах, а не превращать все в аморфное алкогольное пятно, как он делал в прошлом.
Чтобы снять напряженность, Metallica организовала серию из четырех спектаклей для фан-клубов в театре Fillmore в Сан-Франциско (ранее Fillmore West). К июню они вернулись в Европу, впервые за пять лет выступив в роли хедлайнеров. Несмотря на то что «раньше» Джеймс поставил условием «не более двух лет в туре», мировое турне Madly in Anger длилось девятнадцать месяцев, и билеты были распроданы вплоть до его финальной даты в Сан-Хосе, Калифорния, 29 ноября 2004 года. Чтобы позволить Джеймсу и всем остальным вернуться домой к своим семьям, в гастролях были предусмотрены дополнительные перерывы. Но во всем остальном для внешнего мира это выглядело как обычный бизнес. В Париже они сыграли три концерта в трех разных клубах за один день.
Слабые рецензии на альбом были в значительной степени пересмотрены общественностью благодаря хорошему приему, который получил Some Kind of Monster после его предварительного просмотра на фестивале Sundance в феврале 2004 года. «Мы много слышим от наших современников из других групп о том, что они посмотрели этот фильм и он очень резонировал с тем, что происходило у них самих, – сказал мне Ларс. – Он был лучше принят в кинематографе, чем в музыкальной индустрии, и в музыкальной индустрии его лучше восприняли современники, а не профессиональные игроки. Я думаю, что многие профессиональные игроки чувствовали, что это было похоже на… Вау, это совершенно лишняя [информация]. Я думаю, что некоторые из них были немного раздражены. Но наши коллеги по цеху и чуваки во всех других группах были очень приветливы и, безусловно, могли отождествлять себя с большей частью фильма».
В том же месяце, что и Sundance, Metallica выиграла еще одну награду «Грэмми» за лучшее исполнение в стиле метал, на этот раз за сингл St.Anger. Летом они закончили второй стадионный тур по США US Summer Sanitarium вместе с Linkin Park и Limp Bizkit, которые поставили печать одобрения на афише в качестве приглашенных гостей. Роб Трухильо мерил все это своими гигантскими извилистыми шагами. «Я игнорировал средства массовой информации и даже фанатов, – сказал он. – Я просто сказал себе: «Я буду Робертом и буду на сто процентов действовать по-своему». Легче сказать, чем сделать, признал он позже. «Это было тяжело. Я должен был выучить всю дискографию за двадцать два года их существования. И я должен был выучить альбом St. Anger». Он также должен был научиться выстраивать сложные отношения, переплетавшиеся как нити через всю музыкальную историю трех членов группы. «Тебе приходится разбираться в том, как уравновесить каждого из них, – сказал он дипломатично, – потому что они все такие разные».
В 2005 году они сделали годовой перерыв, что впервые с 1994 года произошло добровольно, и это мирное затишье прервалось только в ноябре, когда они согласились появиться в качестве специальных гостей Rolling Stones – единственной группы, у которой Metallica была счастлива играть на вторых ролях, – на двух масштабных шоу на стадионе AT&T Park football stadium в Сан-Франциско. В группе, которая так серьезно полагалась на единство и сплоченность, на то, что вместе они сильнее, чем по отдельности, трое участников, которые играли каждый альбом Metallica, говорили о необходимости выражать свою индивидуальность, о поиске уединения, когда тур заканчивался, или когда последний трек на альбоме был записан. В глубине души они оставались все теми же одиночками, несмотря на то что каждый из них делал напряженные попытки встроить семейную жизнь в это одиночество.
Джеймс полностью посвящал себя Франческе и детям, особенно младшей, «моему маленькому ангелу», Марселле. Впервые он присутствовал при родах и даже перерезал пуповину: «Моя дочь в значительной степени сблизила нас». Он больше не ездил на охоту: «Теперь в этом нет необходимости – убивать животных только ради убийства». В его логове все еще висели головы животных, убитых на охоте, включая кабана, антилопу и 1600-фунтового буйвола, в которого пришлось выстрелить четыре раза из ружья, чтобы свалить.
Но теперь Джеймс получал удовольствие от езды на скорости «сто пятьдесят миль в час на машине». Уверенный в том, что и он, и Metallica стали сильнее, пережив все взлеты и падения, он сказал: «Я шел по жизни, пытаясь избежать трудностей, залив их алкоголем или спрятавшись, но будучи в состоянии противостоять им и принять, и зная, что вырастешь после того, как пройдешь через огонь и будешь в порядке, все, о чем мы говорили – Napster, Джейсон, реабилитации, сделали нас сильнее как людей и как группу. Мы тянулись друг к другу и почувствовали благодарность за то, что живы и что мы все еще в Metallica».
В то время Ларс жил с датской актрисой Конни Нильсен, с которой познакомился во время перерыва в турне Madly in Anger в конце 2003 года. Позже у них появился сын, Брайс Тадеус Ульрих-Нильсен, рожденный в Сан-Франциско 21 мая 2007 года, вдобавок к детям от брака со Скайлар – Майлсом и Лейн, и сыном Себастьяном от отношений, предшествующих Конни. Благодаря сочетанию Metallica, Napster и Some Kind of Monster Ларс стал теперь именем нарицательным в Америке, так что даже появился в специальном выпуске со знаменитостями «Кто хочет стать миллионером», на котором он выиграл 32 000 долларов для Клиники Haight Ashbury Free (оказывает первую помощь пациентам с токсикоманией и проблемами психического здоровья). Продав бо́льшую часть своей коллекции произведений искусства, Ларс опять вернулся к коллекционированию. Как он выразился: «Это одно из тех занятий, где я могу быть собой. Оно не связано с ролью барабанщика в рок-группе. В художественных кругах меня принимают таким, какой я есть. Я люблю ходить в мастерские художников и галереи, а также аукционные дома». Это было, по его словам, «мое святилище». Разговаривая со мной из своего закулисного укрытия в Глазго в 2009 году, он объяснил, чем он увлекается сегодня: «Большинство работ, которые я покупаю, принадлежат художникам. Я больше интересуюсь изобразительным искусством, чем скульптурой. В наши дни современное искусство больше связано с идеей, а не с ее воплощением. А я больше тяготею к исполнению, чем к идее. Меня интересуют те моменты между художником и холстом, а не то, насколько умной была идея… Поллак, Де Кунинг, Раушенберг, Джаспер Джонс, Ротко, знаешь, Горки. И еще некоторые европейские ребята, как, например, [художник и скульптор Жан] Дюбюффе. Но больше всего художники…». Он когда-то начинал писать собственные холсты, но «не настолько, чтобы говорить об этом. Поверь мне! Полу Стенли и Ронни Вуду не о чем беспокоиться!» – рассмеялся он.
