Роберт Трухильо, держа свой бас низко между голыми коленями, патрулировал сцену по всем четырем углам, будто неся пулемет через болото в джунглях. Ларс и Кирк вели себя на сцене так же, как и прежде, последний горбился над своей гитарой, демонстрируя, возможно, как первые признаки среднего возраста подкрадывались к его неизменно непринужденному поведению, заставляя двигаться по периметру сцены с чуть большей осторожностью; первый все так же склонялся над своей установкой, вставая и рьяно жестикулируя публике, демонстрируя всем, что он все еще, без всякого сомнения, является лидером группы, а не просто барабанщиком. Самый удивительный ритуал, выживший со времен их славного прошлого, заключался в том, что группа оставалась на сцене еще долго после того, как включалось освещение зрительного зала, когда на зрителей обрушивались серебряные надутые шары, украшенные логотипом Metallica, а четверо участников группы продолжали непринужденно болтать с фанатами, пинать по шарам и выбрасывать гитарные медиаторы, наклоняться, чтобы коснуться рук своих поклонников. Но больше всего они ходили по сцене и разговаривали, и это отзывалось приветственным эхом с теми временами, когда они стояли за кулисами у крошечной гримерки и ждали дюжину или около того самых пытливых фанатов, которые приходили и говорили им, что они делали не так на концерте тем вечером. И это продолжалось и продолжалось: десять минут, двадцать минут… Никогда не видел, чтобы кто-либо из артистов делал нечто подобное – и уж точно не в туре, когда уход со сцены после завершения шоу осуществлялся через секретный выход и не подразумевал возвращения, и поэтому я находил все это очень трогательным.
Несколько недель спустя, 4 апреля, Metallica вошла в Зал славы рок-н-ролла. «Это все еще кажется чем-то нереальным» – сказал Джеймс, излучая гордость и благополучие, прежде чем добавить: С другой стороны, для нас это будет означать, что мы немного приоткроем дверь. У нас много других друзей, которых мы бы хотели привести в Зал славы рок-н-ролла. Есть очень много тяжелой музыки, которая должна быть там». Другими артистами, которых также ввели в том году, были рэп-пионеры Run-D.M.C., виртуозный гитарист Джефф Бек, соул-вокалист Бобби Уомак и вокальная R&B-группа Little Anthony и Imperials. Тем не менее хедлайнером была Metallica, которая прилетела прямо с двух последних шоу в Париже. Чтобы отпраздновать это событие, группа также лично пригласила несколько сотен гостей: членов семей, друзей и коллег, которые оказали влияние на их карьеру, выкупив для этого шесть столов стоимостью $50 000 каждый на мероприятии в Public Hall Auditorium, историческом месте, где в 1964 году выступали The Beatles. «Они – золотой стандарт современного метала, – сказал куратор Зала славы Ховард Крэймер. – Несмотря на их славу, они никогда не делали упор на получение прибыли. Люди верят в них. Поэтому они все еще там».
Среди гостей было много известных лиц из прошлого, прилетевших за счет группы, таких как Рон МакГоуни, Джейсон Ньюстед, Бобби Шнайдер, Джонни и Марша Z, Мартин Хукер и Джем Ховард, Хавьер Расселл и Росс Халфин, Майкл Алаго и Флемминг Расмуссен, Боб Рок и Рик Рубин, Дэйв Торн и Антон Корбейн, Торбен Ульрих и Рей Бертон – и это лишь немногие из длинного списка. Отсутствовала единственная значимая персона – Дэйв Мастейн. Дэйв был приглашен, но отказался, как только узнал, что он в зал не попадет. Как он язвительно сказал Дэйву Лингу из Classic Rock: «Ларс Ульрих позвал меня и предоставил возможность прийти, но не быть номинированным – сидеть среди зрителей. «Это только для тех, кто участвовал в записи, – вот что он сказал. – Это было бы неловко». И добавил: «Я больше не борюсь с демонами прошлого – эта игра окончена. Но знаешь что? Если Господь хочет, чтобы я был в Зале славы, я там буду».
Жаль, ведь это позволило бы группе включить в сет, который они исполняли тем вечером, раннюю классику. В то же время и Джейсон, и Роб играли на басу Master of Puppets и Enter Sandman, а отец Клиффа Бертона, Рэй, принял эту честь от имени своего сына. В отличие от Мастейна, Джейсон Ньюстед сумел внутренне примириться с группой. Как он пояснял ранее: «Мы будем деловыми партнерами до конца жизни». Он пребывал «в депрессии около шести недель», после того как оставил группу, но потом поехал в турне со своей группой Echobrain, играл некоторое время с канадскими иконоборцами Voivod и, что удивительно, даже побывал на месте Роба, присоединившись к группе, игравшей с Оззи Осборном. Во многом, по словам Джейсона, он «наслаждался жизнью. Больше никто не диктовал мне, что я должен делать».
Прямо перед мероприятием я попросил Ларса сказать свое последнее слово на тему Джейсона. Он ответил: «С этим есть небольшая сложность, потому что были времена, когда внутри группы были проблемы личностного характера. Его приверженность – и я говорю это в положительном ключе – к совершенству и стремление делать все на уровень выше иногда наталкивались на сопротивление остальных членов группы, потому что, в конце концов, это все-таки рок-н-ролл. И иногда казалось, что мы в опасной близости к чему-то, похожему на спорт или сродни военному маршу, или милитаристским стратегиям и тому подобному. Время от времени тебе просто хочется сказать: «Черт! Да мы же рок-н-ролл-группа!», хоть и довольно тяжелая». Он добавил: «Я хотел заниматься музыкой, потому что мне не хотелось жить такой упорядоченной жизнью, не выходя за рамки ее привычного течения. Понимаешь, о чем я? Поэтому я думаю, иногда это становилось слишком серьезным, а иногда у нас были личные столкновения. Но я не могу сказать ничего плохого. Джейсон был невероятно лояльным и преданным участником и всегда отдавался полностью». Финальный гвоздь в опору их нового фундамента в роли неприкасаемых классического рока был забит летом 2010 года, когда они вернулись в Великобританию и Европу ради тура Big Four (прим. Большая четверка). Он представлял собой одиннадцать фестивальных шоу на открытом воздухе, хедлайнерами которых выступала Metallica, но на афише также были Slayer, Megadeth и Anthrax, с кульминацией в формате массового концерта на более чем 100 000 человек в Небворте, поместье с 500-летней историей, которое принимало некоторые из самых исторически важных рок-фестивалей за последние сорок лет. Следуя по стопам таких гигантов, как Pink Floyd и Led Zeppelin, Metallica уже возглавляла там собственное шоу летом 2009 года. Теперь, в августе 2010 года, они снова приехали туда, теперь уже с Big Four, прошедшим в рамках уикенда Sonisphere, другого фестиваля, гарантировавшего продажу более 100 000 билетов.
Metallica, Slayer, Megadeth и Anthrax никогда раньше не играли на одной сцене, несмотря на то что их объединяла общая история. В результате тур стал самым востребованным живым выступлением в европейском рок-календаре того года. Он начинался с распроданного шоу на 55 000 человек 16 июня на аэродроме Бемово в Варшаве. За следующие несколько недель они повторили концерты в Голландии, Германии, Испании, Швеции, Швейцарии, Чехии, Болгарии (где шоу одновременно транслировалось в формате HD в несколько кинотеатров по всему континенту), Румынии, Турции и Англии. Это был самый ожидаемый тур лета, вопрос был в том, как четыре группы будут ладить друг с другом. Наряду с меткими стрелами, выпущенными в их направлении Дэйвом Мастейном, Metallica также многие годы терпела насмешки от Slayer. Гитарист Керри Кинг назвал их «хрупкими стариками», после того как увидел Some Kind of Monster. «О, послушайте, – шутил Ларс, – мы сделали этот фильм только для того, чтобы позлить Керри Кинга. Быть источником его неудовольствия – это здорово!» Но в то время было легко оставить в стороне все разногласия, потому что на кону был большой куш. Там, где раньше Ларс испытывал острое чувство соперничества в компании со Slayer и Megadeth, например, когда каждый вечер спрашивал про продажи атрибутики в их совместном туре Clash of the Titans в 1991 году (в котором также участвовали Anthrax), теперь он проповедовал просто «чувство локтя» по отношению к попутчикам Metallica. «Я больше не чувствую необходимости доказывать, насколько большой у меня член», – сказал он мне.
