Они встретили 1983 год вчетвером, сидя в гараже на Карлсон-бульвар, накачивая себя пивом, куря травку и рассуждая о планах на будущее. Тогда Бертон рассказал им о своей философии в типичной краткой манере. Как он позже поведал Харальду О: «Когда я начал заниматься музыкой, я решил посвятить этому свою жизнь, и не отвлекаться на все остальное дерьмо, которое эта жизнь может предложить». Мудрые слова, которые оставшаяся часть Metallica изо всех сил постарается воплотить и прожить – даже после того, как Клифф ее покинет.
4. Сумерки в исправительном доме
Время приближалось, а мы сделали только половину шоу. Я поднял глаза на большие часы, которые висели в студии.
– Где гости? – спросил я помощника режиссера.
– В туалете, – скривился он.
– До сих пор?
– Ага. Я думаю, они… ну ты понимаешь…
Мы записывали шоу рано утром, и нечасто группы приходили пьяными или под кайфом. Время от времени бывали одна или две, как правило, молодые команды, которые чувствовали необходимость исчезнуть в уборной и запереть дверь за собой, перед тем как неторопливо вернуться на съемочную площадку для крупного плана.
И тут зашли они, с гордым видом выпятив грудь и немного хмурясь. Два Дэйва из… я проверил свою шпаргалку… Megadeth. Точно. Я сделал предположение и протянул руку одному из них, стоявшему впереди, парню с длинными кудрявыми волосами и натянутой ухмылкой.
– Дэйв Мастейн, – сказал я, изображая, что рад видеть. – Добро пожаловать на шоу Monsters of Rock.
Он достал свою лапу и позволил мне ее ухватить. Один из ассистентов продюсера показал ему, куда он должен сесть, пока я здоровался со вторым Дэйвом – Эллефсоном. Дэйв Младший, как он скоро стал известен в группе, был басистом, и хотя он так же сидел на наркотиках, как и лидер группы, он не принес с собой в студию эту нагловатую ухмылку и неуважительный тон. Они были инь и янь Megadeth, как плохой и хороший полицейский.
Я сел и смотрел, как они громко чихают и искоса посматривают на ассистента продюсера. Они хотели, чтобы мы поняли, что они – плохие мальчики, и мы послушно им подыгрывали.
Затем началось интервью. Камеры закрутились, звук… и помощник режиссера сделал смешной сигнал, означавший начало съемки.
Я начал с упоминания прошлого Мастейна в Metallica, но он меня оборвал.
– Это было тогда, – ухмыльнулся он, – а это сейчас, и мне, правда, нечего об этом сказать. Я не говорю о больных или мертвых…
И тем не менее он это делал. Использовал каждую возможность. Как только мы сделали перерыв для первого видео, он сразу вступил. Что он написал все песни на первом альбоме Metallica, но его заслуги не признали. Что группа была никем, пока он не пришел. Что они были лицемерами, потому что выгнали его в тот период, когда сами пили и бывали под кайфом не меньше его. Что Ларс не умел играть на барабанах, а Кирк просто занимался плагиатом. Что Джеймс его боялся.
Дэйв Младший, который, очевидно, слышал все это раньше и мог предположить, что услышит еще не раз в будущем, заерзал на стуле, откашлялся и попытался сменить тему. Но Мастейн проигнорировал его. Дело было не в Дэйве Младшем и даже не в Megadeth. И определенно это не было попыткой донести до меня что-то, кем бы я ни был – каким-то придурком с кабельного шоу в футболке Iron Maiden.
Дело было всегда в Дэйве Мастейне. Всегда было и всегда будет.
Благослови Господь его разбитое черное сердце…
Во многих отношениях переезд в Сан-Франциско в начале 1983 года стал началом истории Metallica. Как минимум так чувствовали себя Ларс Ульрих и Джеймс Хэтфилд. Во время нашего разговора в 2009-м Ларс так это пояснял: «Произошли две вещи. Во-первых, мы стали чувствовать себя гармоничнее, более уверенно. Мы поняли, что принадлежим чему-то другому, что только должно было случиться, и это что-то было больше, чем мы сами, и что мы должны быть не внутри этого, а на внешних рубежах. И во-вторых… Клифф. В то время мы с Джеймсом были по большей части самоучками. Тому, что мы знали, мы научились благодаря прослушиванию [записей] и тому подобному. А Клифф ходил в колледж, обучался музыке в школе: получал специализированное образование, и у него был совершенно другой уровень подготовленности… чувство мелодии и более глубокое понимание музыки». Сан-Франциско также давал больше культурного разнообразия, которое напоминало импульсивному юному барабанщику о его европейских корнях. «Я сразу же почувствовал свое родство… Ты садился на поезд, на трамвай… Это была горстка парней из города, а не из пригородов. Это была большая городская жизнь, и, очевидно, со своей культурной сценой, политической открытостью и всеми этими особенностями Сан-Франциско… был ближе всего к крупному европейскому городу. Поэтому с тех пор я решил жить там. Если бы меня вымазали в смоле и перьях и выдворили из Сан-Франциско, приказав никогда не возвращаться, я бы, наверное, уехал обратно в Европу. Потому что я не думаю, что в Штатах есть место, где я бы чувствовал себя так же комфортно или где я бы чувствовал себя по-своему дома, кроме Сан-Франциско».
Как полагает Ларс, дела пошли быстрее после того, как Клифф Бертон присоединился к Metallica. Через несколько дней после их первого совместного шоу в Сан-Франциско в Stone 5 марта 1983 года они начали всерьез обсуждать написание альбома. Они были так воодушевлены возможностями состава с Бертоном на борту их музыкального корабля, что сразу же организовали второй концерт в Stone на 19 марта с видеозаписью, которая запечатлела на пленке его классический стиль игры на бас-гитаре с резким оборотом руки, размахиванием своей горячо любимой гитарой Rickenbacker 1973 года как топором, из которой он извлекал то злые искривленные тона, то громкие и чувственные стоны, играя всеми десятью пальцами, чтобы поймать постоянно движущийся ритм. Ларс со своими все еще рудиментарными навыками барабанов пытался не отставать. У Клиффа даже был собственный номер внутри сета – долгое соло на бас-гитаре, которое будет увековечено на первом альбоме Metallica и уже в этом концерте станет запоминающимся моментом шоу. «Мы делаем, что хотим, – говорит Клифф на том видео. – Нам все равно, что думают остальные». 16 марта в «Особняке Metallica» (Metallimansion) был также предварительный показ двух демо-треков, первых записей Metallica с Клиффом Бертоном: Whiplash и No Remorse. И в очередной раз группа сделала так, чтобы кассетные копии разошлись ребятам из фанатских и зарубежных журналов, а также по сети торговцев кассетами. Они даже совершили маленький переворот, убедив диджея на местном радио KUSF FM поставить оба трека в эфире, и теперь Metallica, технически говоря, была по меньшей мере локальной группой города Сан-Франциско.
Брайан Слэгель был готов распространять запись Metallica, как только Джон Корнаренс поставил ему кассету No Life ‘til Leather и спросил, что, по его мнению, это было. Слэгель предположил, что это какая-то новая классная команда из Европы: «Она звучала невероятно». Когда Джон сказал ему, что это группа Ларса Ульриха, тот не мог поверить. «Это Metallica? Да это просто невероятно». Проблема была только в том, что у молодого лейбла Слэгеля Metal Blade просто не было достаточно денег для проекта, который задумал Ларс. Широкое распространение No Life ‘til Leather и последней кассеты, записанной из зала на переносной магнитофон, приставленный к колонкам, – с последнего шоу с Роном МакГоуни в Old Waldorf в конце ноября, получившего название Live Metal up Your Ass, сделало свою работу. В чем Metallica сейчас нуждалась, как думал Ларс, так это в более профессиональной студийной записи, в чем-то более серьезном, чем домашние демо и кассеты с живых выступлений. В качестве временной меры Слэгель предложил просто переиздать демо No Life из семи треков в виде мини-альбома. «Но им было мало, они хотели сделать настоящую запись».
