Одна студия в Лос-Анджелесе предложила им приехать и записать альбом по фиксированной ставке $10,000. Они спросили 10 штук у Брайана, но он сказал им: «У меня нет десяти тысяч долларов! Вы что, смеетесь?» Вместо этого он предложил попытаться найти кого-то, кто будет готов инвестировать эту сумму. «Но в те времена это были большие деньги; это было просто невозможно. Когда они приехали в Сан-Франциско, думаю, они были больше озабочены тем, как заполучить и интегрировать в группу Клиффа, и играть вместе концерты. Мы возвращались к пространным рассуждениям на тему альбома, но ни у кого из нас не было денег, и не было никакого способа выпустить качественную запись». Брайан Слэгель и Metallica не знали никого на Западном побережье. Однако у одного человека, который находился за три тысячи миль на другом побережье, были совсем другие мысли. Его звали Джон Зазула (Джонни Z), и хотя у него также не было денег, они с женой и деловым партнером Маршей Зазула уже решились следовать своей «страсти». Они «так любили музыку», говорит он, «что готовы были пожертвовать всем ради музыки и метала. «Ради метала» – именно так они и говорили». Это была фраза, которую Джонни и Марша повторяли как мантру все следующие месяцы, пока изо всех сил пытались идти в ногу с тем, что станет одним из самых тяжелых периодов, который им придется выдержать, еще до того, как четыре парня из Metallica, жадные до пива, прибудут к их порогу, чтобы навсегда изменить привычный ход их жизни.
Когда Джонни впервые услышал записи Metallica – пиратскую кассету из десяти треков с одного из последних концертов с МакГоуни в Mabuhay Gardens в ноябре, он сразу побежал в свой киоск с записями и кассетами под названием Rock ‘n’ Roll Heaven на блошином рынке, недалеко от их с Маршей дома в Олд Бридж, Нью-Джерси. Один из постоянных покупателей предложил ему копию кассеты и настоял, чтобы он сразу проиграл ее. Кассета Mabuhay состояла из живых демо-версий No Life с новыми треками No Remorse и Whiplash и неизбежной кавер-версией Diamond Head – Am I Evil? – которую Джонни, будучи фанатом Новой волны, немедленно узнал. Джонни помнит, как «один из клиентов приехал из Сан-Франциско, как будто увидел там Иисуса Христа! Мы проигрывали в магазине Angel Witch или Iron Maiden, или что-то еще, но никогда не ставили демо… и все их продали. И [этот парень] приехал с [живой] кассетной записью Metallica. Это был даже не No Life ‘til Leather, но я был просто поражен. А песней, которая меня на самом деле захватила, была The Mechanix. Она первой заставила меня вскочить на ноги. Я хотел узнать, где эти ребята. Все это крутилось у меня в голове, когда я слушал пленку первый раз. Потом кто-то дал мне имя Кей Джея Доутона, и, думаю, я позвонил кому-то, чтобы узнать его телефон, потом позвонил ему, а тот – Ларсу, и, в конце концов, Ларс перезвонил мне». Когда Ларс позвонил одним вечером во время ужина, Джонни даже не был уверен, что именно хотел сказать этой новой группе. «Черт, если бы я знал. Я просто поддался этой страсти, ведь они были как маленький Led Zeppelin, болтающийся там, в Эль Серрито, понимаешь? Этот маленький самоцвет просто сбил меня с толку. Они казались американским антидотом Новой волны британского хеви-метала. У Америки не было групп, которые могли бы конкурировать в этом стиле, особенно на востоке. Единственным конкретным предложением, которое Джонни смог им сделать на этом этапе, была возможность открывать некоторые шоу, которые они с Маршей недавно начали продвигать, с участием различных артистов, которыми интересовались завсегдатаи Rock ‘n’ Roll Heaven. Для начала они решили «действовать сообща» с популярными тогда Anvil. После пришла команда из Новой волны под названием Raven. В то же период, когда чета Зазула открыла для себя Metallica, они обдумывали приезд из Германии новой метал-команды Accept, а также хотели сделать ставку на местных ребят из Manowar. Джонни говорит: «Raven и Anvil рвали залы еще до Metallica. Эти группы пользовались большим успехом. С этого мы начали».
Следующим предприятием Джонни и Марши были двенадцать концертных дат, собранные вместе: «В шоу были Venom, Twisted Sister… Мы [также] позвали Vandenberg and The Rods». Разговаривая с Ларсом по телефону в первый раз, Джонни, действуя импульсивно, «предложил все двенадцать дат Metallica, если только они приедут. Марша подумала, что я сошел с ума». Ларс, до которого уже дошли слух о том, что происходило на северо-востоке, сказал Джонни: «Отлично! Пришли мне немного денег, я соберу всех, и мы приедем!» Джонни был в восторге, затем положил трубку и глубоко задумался. Они с трудом сводили концы с концами, и Марша до сих пор иногда просила у отца помощи, чтобы купить продуктов. Помимо этого он не упомянул в разговоре с Ларсом одну важную деталь: Джонни отбывал шестимесячное тюремное заключение за мошенничество с прослушиванием телефонных разговоров в период работы на компанию, занимавшуюся драгоценными металлами. Или как он интерпретирует ситуацию сейчас: «За то, что он был очень умным и сообразительным парнем с Уолл-стрит». Ситуация осложнялась тем, что Джонни продолжал утверждать, что невиновен и что признал вину по настоянию адвоката, поскольку не мог себе позволить защиту в затянувшемся судебном процессе, который он с большой долей вероятности все равно бы проиграл. Результат – шестимесячный тюремный срок, который ему разрешили отбыть в исправительном доме. Или «тюрьме без стражи», как ее характеризовал Джонни. «Я остался с жалкой апелляцией, женой и прекрасным ребенком. Я никогда не был в тюрьме, и они хотели, чтобы я работал и кормил семью. [Но] мы потеряли все, Марша и я, из-за этого печального опыта с Уолл-стрит. Я жил в [исправительном доме] в течение рабочей недели, а на выходные приходил домой. Единственным доступным мне телефоном для организации шоу был автомат в этом учреждении, который принимал четвертаки и к которому люди, только освободившиеся из тюрьмы, стояли в очереди, чтобы поговорить со своими друзьями. Можете себе представить, каково было ждать двадцать минут, пока я вишу на телефоне? Да они были готовы убить меня. Можете себе это представить? Никто не знает этой истории».
Шестимесячный срок был в конечном итоге сокращен до четырех с половиной месяцев. В этот период Марше удавалось не только каким-то образом поддерживать жизнь Rock ‘n’ Roll Heaven, но и присматривать за их маленькой дочерью Рикки. Друзья сплотились вокруг нее – начиная с ребят из Old Bridge militia, таких как Rockin’ Рэй и Метал Джо, и заканчивая добрыми соседями напротив, которые отправляли своего сына, чтобы он подстриг их лужайку, когда трава стала настолько высокой, что другие соседи начали жаловаться и наклеивать буквы на ее почтовый ящик. Тем временем тесть Джонни взял на себя работу в киоске на блошином рынке по рабочим дням, а Марша поддерживала бодрость духа Джонни, делая все возможное, чтобы сохранить его мечту стать промоутером местных концертов. Как говорит Джонни: «Я не знал об этом бизнесе ничего. Марша сходила в библиотеку и принесла мне все эти книги о том, как быть менеджером, понимать законы музыкальной индустрии и тому подобное. Я читал их по ночам в течение недели, чтобы разобраться во всех тонкостях контракта: Сколько получает группа? Что справедливо? – и все в этом духе. Я узнал это из книг, потому что у меня не было многолетнего опыта».
Недостаток компетентности в музыкальном шоу-бизнесе семья Зазулы с лихвой компенсировала силой воли и решимостью преуспеть любой ценой. В действительности Джонни и Марша были на пути к тому, чтобы стать одним из самых грандиозных союзов в бизнесе – как личных, так и профессиональных. Как вспоминает Джонни, «Марша раньше встречалась с моим лучшим другом и вела себя как настоящая стерва по отношению ко мне. Поначалу мы на самом деле ненавидели друг друга. Марша была простой убийственной девушкой. Если ты ей не нравился, ты мог забыть о ней. [Но] со временем это изменилось. Мы вместе смеялись, никогда не зная, почему злились друг на друга, и постепенно это переросло в прекрасные отношения. С тех пор мы никогда не расставались».
