К моменту, когда Кирк уехал в Нью-Джерси, чтобы присоединиться к Metallica, он уже записал одно из трех демо вместе с Exodus и возлагал большие надежды на их будущее. «Я собрал Exodus в средней школе. В группе был только я и [барабанщик] Том Хантинг. Мы в основном просто собирались поиграть. Но однажды я сказал: «Эй, давай придумаем себе название» – и мы пошли в окружную библиотеку [в Ричмонде]. Я прошел по одному ряду и увидел книгу, на корешке которой было написано: «Exodus» Леона Уриса. Я ткнул в нее и сказал: «Вот наше название – Exodus!», и оно так и прицепилось. С самого начала мы играли оригинальный материал. И хотя он был не очень хорош, мы все равно играли свои сочинения и горстку кавер-версий. Мы построили целую домашнюю гастрольную сеть, играя для друзей на вечеринках и у них в гостях. Иногда мы арендовали административные здания города, ставили сцену и продавали билеты на концерт. В мои последние, кажется, шесть или восемь месяцев в группе что-то наконец начало происходить – мы играли в местах типа Old Waldorf и Keystone в Беркли. И мы получили этот шанс открывать концерт неизвестной тогда группы Metallica, которую мы впервые услышали за две недели до этого на демо-записи». Когда он впервые увидел Metallica, то сказал: «Я никогда не забуду этого. Я подумал про себя: «Эти ребята великолепны, но они могли быть еще лучше, если бы у них в команде был я». Я правда так подумал». И пять месяцев спустя я летел в Нью-Йорк, чтобы стать ее частью. «Марк Уитакер передал демо-запись Exodus Ларсу и Джеймсу, и они послушали его, и услышали, и подумали: ну хорошо, надо заполучить этого парня. И знаешь, мы никогда не жалели об этом».
Сейчас Гэри Холт настаивает на том, что остальные ребята в Exodus восприняли новость спокойно. Но это случилось уже после того, как они осознали, что ничего с этим сделать не могут, а Гэри понял, что теперь группа буквально принадлежит ему. «Мы закатили большую вечеринку в честь Кирка. Мы кидались едой в его доме, потом пили в Old Waldorf, потом вырезали около пятидесяти изображений Кирка из совместных фотографий группы, разложили их везде, этих маленьких Кирков, как вспоминал об этом Пол [Балофф]. Я хочу сказать, конечно, для Кирка все сложилось самым лучшим образом, а я к тому моменту взялся за ум и начал писать песни. У меня уже было несколько наработок, которые вылились в [первый альбом Exodus] Bonded by Blood». Уходя, Кирк «как бы посадил меня на водительское сиденье, и я с удовольствием воспользовался возможностью. Я особо не переживал. Я подумал, что это мой шанс сформовать группу так, как я ее видел. Мы собрались с Томом, только мы вдвоем, и начали вытаскивать песни из всех тех риффов, которые у меня уже были». Холт признает, что суть заключалась в том, что «Metallica была в Нью-Йорке на пороге создания альбома, а это как раз то, что для нас было пока недоступно. За этим лакомым кусочком устремился [Кирк]». Кирк Хэмметт вылетел ночным красноглазым шаттлом из Сан-Франциско в Нью-Йорк и прибыл в дом Джонни и Марши спустя всего несколько часов, как Дэйва Мастейна проводили на автовокзал Greyhound. Хэмметт теперь вспоминает свой приход в Metallica как «достаточно ровный в этом плане… мы все еще были в начале карьеры как музыканты. И когда я присоединился к группе, мы все стали известными одновременно… Я буквально вошел и сел, а они сказали: «Хорошо, ты в команде, давай начнем». Однако нацеленные на то, чтобы не увязнуть в борьбе за лидерство на этот раз, Ларс и Джеймс изложили свои условия просто и доступно – и этим взглядом Ларс поделится позже с читателями Rolling Stone: «Давай не будем морочить себе голову, мы с Джеймсом заправляем этим шоу. Мы с Джеймсом записываем. Мы с Джеймсом пишем песни». Кирк просто улыбнулся своей растаманской улыбкой и кивнул. «У меня не было с этим никаких проблем. Было очевидно, что это группа Ларса и Джеймса». Тем не менее эта автократическая жесткость проявится в музыке сильнее, чем оно того требовало для успеха группы, поскольку железный хват Ларса и Джеймса с годами будет все сильнее сжимать их музыкальный путь. «Мы все еще принимаем серьезные решения вместе, – будет настаивать Кирк. – Но когда бы я ни пытался продвинуть собственную идею, я вынужден был играть роль дипломата. Я должен был продать им эту идею». Клифф тем временем знал лучший способ, чем спор. Возможно, это и была группа Ларса и Джеймса, но они пришли к нему, а не наоборот. Как музыкант, Клифф знал, что он на голову выше своих юных товарищей по группе, но он также понимал политику группы лучше, чем все остальные. Пусть они говорят на публике, пусть делят бо́льшую часть лавров за написание песен; он был достаточно уверен в своем таланте, в понимании того, кто он на самом деле, чтобы соперничать на этом уровне. Настоящие испытания придут вместе с первым альбомом, который был завершен, и группа могла двигаться вперед, в гастрольный тур, к написанию нового материала, к тому, чтобы стать настоящей группой – а Клифф Бертон был в самом ее эпицентре.
Джонни Z, который признает, что был «до смерти напуган» перспективой поиска достойной замены для Мастейна, и вспоминает, как спустился на первую репетицию группы с Кирком, «и он был просто неотразим. Он как будто выучил песни за одну ночь. Он просто пришел и такой – а давайте еще концерты поиграем». За волнительным дебютом в Showplace в Дувре, Нью-Джерси, в новом составе Ульрих – Хэтфилд – Бертон – Хэмметт, Metallica сразу попала в самую гущу событий с еще двумя концертами, идущими один за другим, в большом зале Paramount Theater на Статен-Айленд, где они открывали шоу Venom. Джонни говорит: «В Showplace я заметил, что Кирк мог бы задать жару, но он все время смотрел на свою гитару, потом останавливался, потом снова продолжал играть. И я ему сказал: «Слушай, Кирк, играй первую часть, но расслабься, дай себе волю и посмотри на публику, а когда закончишь первую часть, просто подними руки вверх». Он неохотно согласился и сделал это. Прямо на следующем шоу [с Venom] он поднял руки вверх, и публика зашлась: «Черт!» Это было круто!». Помимо этой «маленькой фишки» Джонни Z пришла в голову идея ставить музыку на выход группы на сцену: будоражащую память тему Эннио Морриконе из спагетти-вестерна Клинта Иствуда «Хороший, плохой, злой». Как говорит Джонни, она сработала на отлично «и до сих пор представляет группу. Мы с Маршей большие поклонники Морриконе, и я всегда думал, что под такое великолепное произведение должна выходить на сцену какая-нибудь классная метал-группа. Вот и все!»
Благодаря связям с подпольной метал-сценой Джонни удалось убедить независимый лейбл Neat в Великобритании дать достаточно денег, чтобы отправить Venom в США на несколько концертов под руководством Джонни, 22 и 24 апреля. Гитарист Venom Мантас (настоящее имя Джеф Данн) вспоминает, что останавливался в доме Джонни и Марши в то же время, что и Metallica. «Мы были наверху, а они внизу, и там было настолько чертовски жарко, что мы просто не могли уснуть». Как и Metallica, Venom оказалась настоящим наказанием для семьи Зазула. «Помню, мы сломали их кухню однажды ночью, когда пытались там что-то приготовить, там все загорелось к чертовой матери!» Группы хорошо ладили. Джеймс Хэтфилд напился после первого шоу и упал, сжимая при этом бутылку водки и сильно поранив руку; ему даже потребовалось ехать в ближайшую больницу, где ему наложили шесть швов. Данн вспоминает, как басист/вокалист Venom Кронос (настоящее имя Конрад Ларс) вырубился после первого концерта на одной кровати с Ларсом. «Напившись до потери пульса, они просто уснули, а утром проснулись вместе и началось: «Какого черта, блин!» Все просто попадали… Я слышал, как Ларс сходил с ума там внизу, и мой техник по туру сказал: «Я сейчас пойду туда и выбью из него всю дурь за минуту. Я хочу спать». Потом внезапно стало тихо, и я подумал, что он просто выключился там или что-то типа того». А на следующий день Venom пришли в магазинчик Джонни и Марши Rock ‘n’ Roll Heaven, чтобы раздать автографы. Данн вспоминал: «У меня до сих пор хранится оригинальный постер, на котором написано: «Встречайте лично: Venom в Rock ‘n’ Roll Heaven, и крошечная надпись внизу – Metallica».
