Знаменитые шоу Venom, переходящие грани разумного, чуть не закончились серьезным происшествием. Данн вспоминал, как на первом концерте в Paramount «у нас были 24 чугунные банки диаметром примерно с кружку и восемь дюймов в высоту, которые стояли на краю сцены. Один парень насыпал в них порох и положил туда фитили. И затем, поскольку организация была отстойная, за полчаса до шоу другой парень прошел и такой: «Черт! Банки-бомбы!», – и наполнил их еще раз, не зная, что это уже сделал его товарищ!» Данн утверждал, что взрыв банок «был громче, чем сама группа. Одна из бомб – и я не приукрашиваю – застряла в стене. Этот придурок мог кого-нибудь убить. В деревянном покрытии сцены была дыра диаметром четыре фута. Как только никто не пострадал…» Хэтфилд пожал плечами: «В то время было много всяких небезопасных штук, но нам нравился этот фактор неожиданности и страха. Это добавляло шоу масштабности». Единственной слабой стороной Metallica по-прежнему оставался вокал. Чем ближе Джонни подводил их к записи первого альбома, тем более очевидной становилась проблема. Они решили снова попробовать убедить кого-нибудь присоединиться и взять на себя роль фронтмена, предоставив Джеймсу возможность сосредоточиться на музыке. Марша предложила провести несколько прослушиваний, в то время как у Ларса были собственные мысли на этот счет. Билл Хейл утверждает, что Ларс предложил попробовать отыскать Джесса Кокса, оригинального вокалиста группы Tygers of Pan Tang, ставшей прародителем Новой волны, который покинул группу после дебютного альбома Wild Cat в 1980 году. И хотя такой сиплый голос мог бы хорошо вписаться в стиль группы, Ларс не знал, что певец уже отправился в одиночное плавание, недвусмысленно двигаясь к мейнстриму восьмидесятых, с его подплечниками, набрызганными прическами маллет и тому подобной атрибутикой. И несмотря на то что Кокс, вероятно, был «первым в списке», если верить Хейлу, следующим они обратились к человеку, который был намного ближе к дому – девятнадцатилетнему солисту другой команды из Лос-Анджелеса, – Armored Saint, по имени Джош Буш.
Ларс Ульрих открыто восхищался названием Armored Saint. Их пути еще не раз пересекутся, поскольку Ларс, попросту говоря, стал для них кем-то вроде героя. Однако тогда, в 1983 году, они с Джеймсом были бы очень рады заполучить их солиста – если бы он только согласился сдаться им. Но Буш сразу их отверг. «Они заставили Джонни звонить ему, – вспоминает Марша. – Но ему было неинтересно». У него была какая-то важная причина или тогда она такой казалась. Как отмечает Буш сейчас, это было в то время, когда Metallica еще не выпустила альбом, но уже создала «невероятную шумиху» вокруг себя; «они были не так уж далеко от Armored Saint. Это было вроде так: я не хочу в вашу группу, у меня есть своя, и там все мои друзья». Он признает, что «всегда, когда бы он ни рассказывал эту историю детям, они смотрели на меня и говорили: «Да ты с ума сошел!» «Никто не предвидел такого, но лицо группы могло в буквальном смысле измениться. И кто знает… может, я бы все испортил, – смеется он. – Я мог уничтожить метал!» В действительности, добавляет Буш уже более серьезно, – «ключом к успеху Metallica, по моему мнению, была эта неожиданная роль Джеймса в качестве фронтмена. Его голос в ранней Metallica был таким простым. Но впоследствии он стал потрясающим рок-певцом. Знаешь, рифы были что надо, и музыка была зажигающая, и энергия, и атмосфера, но ключом ко всему был Джеймс, который от безысходности остался солистом и фронтменом. Это то, что подняло группу на сто уровней вверх. Помню, как я сказал: «Вам, ребята, никто не нужен. Джеймс великолепен!» А не так: «Он недостаточно хорош, но может, кто-то еще подойдет». Джеймс становился собой. Марша Z говорит: «Джеймс никогда не хотел быть на позиции фронтмена. Он хотел сделать шаг назад и остаться просто гитаристом. У него действительно не было такого желания – оказаться в центре внимания. Но… он сделал это. И как только это произошло, Джеймс стал собой. Думаю, его истинная сущность проявилась именно тогда, когда он занял эту позицию на постоянной основе. И как бы странно это ни звучало, она подарила ему другой голос».
В это время Джонни выселил группу из своего дома. «Это было чересчур». Все ниточки сошлись, когда они разорили мой мини-бар одной ночью, открыли бутылки шампанского, которые нам подарили на свадьбу. Джонни и Марша поговорили с Anthrax, еще одной неподписанной метал-командой, у которой была репетиционная студия в местечке под названием Music Building в Квинсе, где многие группы также ночевали. Джонни вспоминает: «Я сказал знаете что? Им надо репетировать, давайте возьмем все их оборудование и отвезем его туда. «Потому что мне надо как-то выгнать их из дома». Там не было свободных комнат, но Джонни быстро уболтал менеджера здания, чтобы тот разрешил Metallica делить репетиционную студию с Anthrax и жить в лофте на верхнем этаже. «Представь опустошенное здание, – говорит Джонни, – старые стулья, грязь и барахло повсюду в этом огромном помещении. Они расчистили себе немного места, чтобы можно было лечь и поспать. Это было на самом деле ужасно. Мы с Маршей даже не представляли. Мы слышали от них жалобы, жалобы, жалобы… Но я не особенно вслушивался, потому что у меня самого было уже достаточно претензий к ним. Мой дом был разорван на лоскуты. Каждую долбаную ночь приходили и уходили чуть ли не шестьдесят человек. Это было безумие». Несколько недель группа жила на «хлебе и воде». Кирк Хэмметт вспоминает, как он «нашел кусок коврика на земле и использовал его вместо матраса, на который и положил свой спальный мешок». Там не было горячей воды, и они принимали холодный душ: «Это было жестко». Иногда они просыпались рано утром с ужасного похмелья, проспав всего пару часов, от пронзительных звуков оперного певца, который прогонял свою репетиционную программу. Лидер Anthrax Скотт Ян вспоминает: «У них не было денег, им было некуда идти, и мы, как могли, пытались хоть чем-то им помочь. Мы приводили их к себе, чтобы они могли принять душ, отдали им холодильник и гриль-тостер, чтобы они могли подогреть хот-доги, которые они ели холодными. В общем, делали все возможное».
Наконец другой парень от Джонни по имени Метал-Джо согласился предоставить группе ночлег, который получил прозвище Fun House (Веселый дом). Вместе со своим лучшим другом, Rockin’ Рэем, Метал-Джо был одним из главных клиентов Rock ‘n’ Roll Heaven. Рэй «тратил всю зарплату на альбомы метал-групп. Он приносил домой по одиннадцать-двенадцать альбомов за раз. В тот вечер все пришли к нему домой – я бы сказал, человек сорок, – и они накурились и закатили сумасшедшую вечеринку. Метал-Джо оставил звуковую систему в доме Рэя. И мы просто взорвали это место так, что все реально втянулись в метал». Еще одним единомышленником из тех же кругов был Марк Мари, который появился в армейском шлеме времен Первой мировой войны с надписью «метал». «Там были разные группировки продавцов метала на северо-востоке. Я раздал каждой по пятьдесят билетов и сказал: «ну, продайте билеты на эти концерты». От таких ребят ваши родители просто убежали бы! Страшные, страшные люди». Но они никогда не подводили Джонни и не обманывали его. Они приходили к нему домой, приносили деньги, когда продавали все билеты. И в качестве поощрения «я давал им первый ряд. Они были там такие гордые, а все остальные были позади, понимаешь? Мы играли концерт и знали имя каждого, кто пришел. У нас не было охраны. И в этом мире я жил с первого дня, и Рэй и Джо были его значительной частью, потому что они занимали умы группы, устраивали вечеринки, тусовались и сходили с ума».
