Джефф Бартон соглашается. «С первого дня было очевидно, что весь этот трэш взорвет сцену в ближайшие годы. Но мы также на раннем этап видели в Kerrang! что он связан с Заливом Сан-Франциско, с Западным побережьем. Немного позже появились группы типа Anthrax из Нью-Йорка и ближе к нам в Великобритании – такие как Onslaught или Xentrix. Но те, кого мы сейчас называем Большой четверкой, все были американцами». Поскольку Хавьер Расселл был адвокатом Metallica в Kerrang! Бартон признает, что намеренно ухватился за Slayer, делая обзор их второго релиза на Metal Blade, мини-альбоме 1984 года Haunting the Chapel. «Трэш был чем-то, что мы хорошо понимали в Kerrang! и пытались раскрутить. Он был чем-то, что мы изобретали, откровенно поддерживали и очень рано поднимали на борт модного движения, так сказать. И не только Metallica и Slayer, но и Anthrax с Megadeth, и Possessed с Death Angel. Весь жанр трэш-метала мы находили действительно волнующим, и мы чувствовали, что должны за него ухватиться».
Как только в июле вышел Kill ‘Em All, Джонни Z повез Metallica в первый тур через все Соединенные Штаты, вместе с Raven. Тур, названный Kill ‘Em All for One (альбом Raven назывался All for One), включал тридцать один трек и начинался в Нью-Брансуике 27 июля, а заканчивался 3 сентября в их родной берлоге, в Stone, Сан-Франциско. По пути они посетили многие города, в которых группа еще не бывала: Бостон, Балтимор, Чикаго, Милуоки, двигаясь вниз через Арканзас, Техас и, наконец, через север Калифорнии. К тому времени, как они вернулись в Stone, Metallica представляла собой совсем другое коммерческое предложение, чем шесть месяцев назад, когда они играли в том же месте. Кирк Хэмметт был не единственным бенефициаром ухода Мастейна. Билл Хейл говорит, что застал их шоу: «У Дэйва была харизма. Когда его уволили, Джеймс был вынужден перенять её. Потому что Дэйв отвечал за все общение на сцене. «Идите к черту, бла-бла-бла… вот наша следующая песня»». Когда Дэйва не стало, «Джеймс был вынужден сделать большой шаг вперед, и ему действительно пришлось поработать над всем своим образом».
Не до конца убежденный в долгосрочности своей роли в качестве фронтмена группы, но закаленный десятью неделями безостановочного тура, Хэтфилд стал увереннее после выхода первого альбома. Взяв на сцену свое выражение лица «держись от меня подальше, придурок», он научился прятаться за этой маской во время тура, манипулировать публикой так, чтобы она видела только то, что он хотел. Он стал жестче, копируя бесстрашное поведение Мастейна (который матерился на зрителей), почти осмеливаясь назвать все это блефом: «Когда я был ребенком, устрашение было моей верной защитой от сближения с людьми и разговоров с ними и нежеланием выражать свои страхи и слабости. Поэтому когда я пришел в Metallica, эта непроницаемая статуя фронтмена, этот фактор устрашения начал расцветать, и он был прекрасным оборонительным оружием. С его помощью я мог держать людей на расстоянии, и не излагать то, что мне было на самом деле необходимо».
Тур также включал первые шоу на открытом воздухе. Ларс: «Это были мы с [Raven], дом на колесах и грузовик с оборудованием и матрасами. Мы спали поочередно в доме на колесах и грузовике. Когда добрались до Арканзаса, наш менеджер договорился с каким-то дельцом сделать шесть концертов в этой местности, в городах, о которых никто даже не слышал. Мы там были добрую неделю. Там были поле, сцена, мы, Raven и человек двадцать ребят. Мы еще никогда не испытывали на себе такого лета: с насекомыми, температурой сто двадцать градусов (по Фаренгейту) и лагерем без кондиционера. Хорошее было время…». Первый концерт в Арканзасе проходил в местечке с удивительным названием Bald Knob Amphitheater – Болд-Ноб (Лысый холм). Джеймс сохранил этот постер: «Это забавное название. Амфитеатр был ни чем иным, как гигантской площадью с большим цементным блоком. Но к шести они всё организовали: еду, выпивку, сэндвичи с сомом».
Пока на концертах публика сходила с ума по трэшу, группа проходила музыкальное обучение. Ларс сказал мне: «Самой большой музыкальной новинкой в Америке лета 1983 года был альбом Synchronicity группы The Police. Мы все обожали эту запись. Мы слушали ее каждый день, пока ехали в туре через всю страну с Kill ‘Em All в своем трейлере. Мы также слушали Питера Гэбриэла. В общем, там было столько вещей… отличных, я имею в виду, Death Penalty группы Witchfinder General, но мы послушали его дважды и теперь начали слушать что-то еще. И для нас музыкальный горизонт очень быстро стал расширяться, и там, очевидно, были вещи, которые нас вдохновляли, которые мы хотели попробовать и связать с собой, и исследовать». Теперь, когда Клифф Бертон был ответственен за развлечения в машине, пути назад не было. «Когда пришли Клифф и Кирк, для нас начался новый этап музыкального обучения, с новыми уровнями вдохновения. Я хочу сказать, что, конечно, знал, кто такие ZZ Top, но никогда их реально не слушал. А Клифф сидел и врубал долбаных ZZ Top, он врубал Yes. Клифф был тем, кто принес нам The Misfits, понимаешь, о чем я? Это был целый новый мир музыкального материала, который находился за пределами моего радара. И внезапно я понял, что мне, черт возьми, нравятся Angel Witch, и я буду играть мои записи Diamond Head до победного конца, понимаешь… Я помню, как Клифф сидел и слушал 90125-ю запись [Yes] и говорил: «Вот это действительно хорошо».
В те редкие ночи, когда группа бронировала маленький мотель, Джеймс и Ларс останавливались в одной комнате, а Клифф и Кирк – в другой. Следовательно, даже тогда разграничение членов группы по иерархии было отнюдь не условным, оно было установлено и строго поддерживалось. Но у этого была и положительная сторона: «Мы с Клиффом были соседями по комнате, – пояснил мне позже Кирк Хэмметт, – и в первые несколько лет мы буквально жили в карманах друг у друга. Я хочу сказать, мы были очень близки». Поздно вечером после концерта «я доставал свою гитару, и он доставал свою, потому что он не очень часто играл на басу за пределами сцены, ему нравилась гитара. И мы просто импровизировали. Мы играли все подряд. Мы слушали музыку друг друга. У нас были схожие интересы. Он увлекался фильмами ужасов и Г. Ф. Лавкрафтом, так же как и я. Он принимал кислоту и говорил мне: «Эй, приятель, я только что принял кислоту, не говори ребятам ни при каких обстоятельствах». А я отвечал ему: «Конечно, чувак. Никому ни слова». Он знал, что мне это не нравилось, но его это не волновало». Выступал ли Клифф под кайфом на сцене? «О да, конечно, и очень часто. Грибы, кислота – вся эта тема. Но ты также должен понять, что на эмоциональном уровне Клифф был старше… Не сильно старше, но старше, и в этом была большая разница. Я имею в виду, что мы все на него равнялись, потому что у него было больше жизненного опыта. Он был тем, кто излучал больше всего уверенности, понимаешь, но он также был самым человечным парнем, с правильным чувством морали и этики. Там, где мы были готовы резать и жечь, найти и уничтожить, он делал шаг назад, задумывался и только потом резал и жег, находил и уничтожал. Это был парень, который садился и слушал Eagles и Velvet Underground. Он подсадил нас на R.E.M, на Creedence [Clearwater Revival]. Ему также нравились Lynyrd Skynyrd, и это по-прежнему хорошая вещь. Клифф Бертон во многом опережал свое время».
В конце тура был небольшой перерыв, достаточный лишь для того, чтобы подготовить больше дат выступлений от одного до другого побережья до Рождества, и на этот раз они должны были выступать одни. Но они не будут дожидаться Рождества, чтобы начать праздновать. «Мы пили изо дня в день и едва ли делали передышку, – вспоминал позже Кирк в интервью Playboy. – Люди вокруг нас падали как мухи, но мы держались. Наша репутация начала нас обгонять. Я не помню тур 1983 года, мы начинали пить в три или четыре часа дня». Джеймс: «Мы крушили гримерки, просто потому что так было надо. Потом ты получил счет и говорил: «О! Я не знал, что Пит Таунсхенд заплатил за эту лампу!» Возвращаешься из тура, и у тебя нет денег. Ты купил мебель для кучи промоутеров».
