У Elektra определенно был бюджет, чтобы подергать за различные влиятельные рычаги на MTV, если бы группа была на это настроена. Но группа была против. На самом деле в последующие годы они поставят себе в заслуги отказ от «дурацких клипов, которые есть у любой неоригинальной рок-группы», как это подавал Ларс. Однако это отношение родилось не из бунтарской стойкости, а из сугубо трезвого рассчета; благодаря этому Ульрих станет известен в американской музыкальной индустрии гораздо больше, чем благодаря своим барабанам. Как Ларс рассказывал позже, тогда в 1980-х MTV был единственным кабельным телевидением (в отличие от того многогранного охватывающего весь мир Голиафа, которым он является теперь, управляя более чем дюжиной подобных спутниковых музыкальных ТВ-каналов), и мы с Питером и Клиффом из Q Prime взвесили все «за» и «против» создания такого клипа. Ларс был звездным учеником, у которого уже был ответ. «Мы поняли, что они и так будут показывать видео долбаной Metallica. Зачем выбрасывать деньги на это? Мы знали, что получим больше рекламы, если не станем ничего снимать».
Так и получилось. Но это была интересная позиция группы, чей новый альбом так свободно рассуждал на тему манипулирования и контроля; кукловода и его искусства дергать за правильные ниточки, делая необходимые движения. Казалось, обложка альбома отражала его идею слишком точно: поле с белыми крестами (вдохновленная, возможно бессознательно, предпоследней сценой любимого Хэтфилдом фильма «Хороший, плохой и злой», где Туко Рамирес остервенело собирает золото между могильными камнями, под сердитым кроваво-красным небом), на котором парит логотип Metallica, а выше можно разглядеть руки кукловода, который дергает за веревки, прикрепленные к крестам. На самом деле это изображение может быть по-разному интерпретировано, по меньшей мере как буквальное отражение заглавной песни, в которой есть ссылка на наркозависимость («порубить свой завтрак на зеркале»): веревки куклы держит в руках дилер, а белые кресты – обреченные клиенты, мозг которых уже мертв.
Но в конечном итоге укоренится именно этот, чрезвычайно могущественный и глубоко циничный образ невидимых сил, манипулирующих и контролирующих. Особенно спустя четверть века, зная, что случилось дальше…
Часть 2
Искусство тьмы
8. Приди, сладкая смерть!
Должно быть, это случилось лет десять спустя. Так далеко в будущем, прошлое казалось другой планетой. Я гулял по парку с собакой одним ветреным и дождливым днем. Был одет в свой обычный костюм для прогулок: старые джинсы, которые не жалко было порвать или испачкать, ботинки с металлическими носами, несколько слоев футболок и свитеров и старая кожаная куртка Metallica. Работая в Kerrang! в восьмидесятых, я получал много такого добра: футболки групп, куртки-бомберы, бейсболки. Все с именем группы, украшающей переднюю сторону, и датами тура, нацарапанными на спине. Страшные вещи, в большинстве своем, которые ты ни за что и никуда не наденешь. Конечно, были и исключения. Однако редкая футболка не вызывала отвращения в женских взглядах, или не служила поводом для драки в баре, полном напившихся пива парней.
Куртка Metallica была одним из таких исключений. Сверхкачественная реплика классической американской байкерской куртки из черной кожи, она не была обезображена гастрольными датами; на ней не было безвкусных картинок мускулистых монстров-людей, размахивающих руками, или полуобнаженных девушек, радостно скачущих на драконах. Такую куртку ты мог носить, совершенно не стыдясь. За исключением того, что ей было уже десять лет и она была такой изношенной и потрепанной, покрытой грязью и собачьими слюнями, что на ней едва ли можно было различить слово «Metallica», написанное мелким шрифтом на левом нагрудном кармане, и под ним еще три слова: «Master of Puppets». Единственным отличительным знаком происхождения куртки был маленький, пришитый вручную череп, который украшал запястье левого рукава, теперь настолько заляпанного сухой грязью и потертого, что его едва ли можно было заметить, если не знаешь, где искать.
Лондонские парки никогда не пустуют, даже когда дождь льет как из ведра, но в этот день там было совершенно безлюдно, за исключением меня и моей немецкой овчарки, огромной зверюги, челюсти которой всегда были заняты белками и кошками, и другими собаками. Мы гуляли среди деревьев, в голове не было ни одной мысли, когда я внезапно врезался в него – человека, похожего на Иисуса, с длинными мокрыми волосами и всклокоченной бородой, со звериной улыбкой на лице, одновременно молодого и старого; он появился передо мной внезапно, и капли дожди падали с его носа.
Я испуганно посмотрел на него. Если незнакомцы без собак подходили к тебе в парке, это было не к добру. Я ожидал услышать, что у него проблема, но он просто продолжал идти ко мне, улыбаясь:
– Эй, – сказал он, – классная группа.
– Что?
– Где ты ее достал?
– Что?
Он кивнул на куртку. У него выпала монета в один пенни.
– А, – сказал я. – Ну… мне ее подарили.
– Вау, – отозвался он. – Должно быть, этот человек вас очень любит.
Я не понимал, к чему все это идет: он мог быть классным парнем или психом.
– Хочешь продать ее? – спросил он.
– Что?
– Я дам за нее тысячу фунтов.
Я посмотрел на него. Что, серьезно? Тысяча фунтов…
Он засмеялся.
– Шутка, – сказал он, – но ты ведь на секунду поверил, да?
– Ага, – сказал я, почувствовав себя глупо.
– Как будто ты бы продал кому-нибудь такую вещь, – добавил он.
– Ну да…
– Даже за тысячу фунтов, а?
– О… нет.
И он ушел, продолжая улыбаться. А я развернулся в другую сторону, и дождь преследовал нас с собакой всю дорогу домой.
В то утро, когда Master of Puppets поступил в продажу в Британии, Мартин Хукер вышел из офиса MFN через Карнаби-стрит по направлению к Уордор-стрит и Сэйнт Эн Корт, где находился магазин Shades. Он был шокирован тем, что увидел. «Люди стояли на улице в очереди, протянувшейся через улицы Сохо. Они уже разложили альбомы по сумкам с квитанцией и стояли огромной стопкой у кассы, возвышаясь до потолка. Эта картинка будет жить со мной до конца моих дней, потому что это было как: «Мать честная!».
Релиз Master of Puppets в марте 1986 года перенес Metallica и весь трэш полностью в мейнстрим, чего до этого никогда не случалось. И несмотря на то что он скоро будет символизировать уход Metallica из жанра для тех поклонников, которые уже были в восторге от их змеиных чар, успех альбома дал трэшу имя и лицо, с которым ранее незаинтересованная рок-публика теперь могла его идентифицировать. Как и в случае с Дэвидом Боуи и глэм-роком, Sex Pistols и панком или Iron Maiden и Новой волной британского хеви-метала, для большинства, покупающего музыку, эти жалкие подробности были неинтересны: по крайней мере, они теперь знали, чем был трэш, как он выглядел и даже как он звучал. Трэш был Metallica. И так же как Боуи и глэм, и Роттен и панк, несмотря на то что Metallica в ближайшие годы двинулась дальше, чтобы преодолеть ассоциацию со своими очевидными корнями и облачить свою музыку в более новые и интересные формы, их визитной карточкой навсегда осталось прозвище «крестных отцов трэша». Они были авторами музыкального наследия, которое имело больше общего с другими группами, пришедшими после них, но этот ярлык узаконил и одновременно сделал Metallica стереотипной – и всю свою последующую карьеру они будут выступать против этого, а когда им будет это выгодно – использовать как доказательство их прочного авторитета среди широких масс.
